коитесь.
– Не откладывайте ничего из-за меня, сэр, – произнесла миссис Клеменс. – Не обращайте внимания на мои слезы, если я могу быть вам хоть чем-нибудь полезна. Если вам угодно мне что-то сказать, сэр, пожалуйста, говорите это сейчас.
– Я только хотел задать вам еще один, самый последний вопрос, – сказал я. – Не можете ли вы сообщить мне адрес миссис Кэтерик в Уэлминхеме?
Моя просьба так удивила миссис Клеменс, что на какой-то миг она, казалось, даже позабыла об известии о смерти Анны. Слезы перестали течь по ее щекам, она сидела на стуле и глядела на меня с неописуемым изумлением.
– Ради бога, сэр! – воскликнула она. – Что вам надо от миссис Кэтерик?
– Я хочу вот что, миссис Клеменс, – отвечал я, – я хочу узнать причину ее тайных свиданий с сэром Персивалем Глайдом. В поведении этой женщины и в прошлых отношениях с ней этого человека кроется нечто большее, чем подозревали вы и ваши соседи. Между этими двумя людьми есть тайна, никому из нас не известная, и я отправляюсь к миссис Кэтерик с твердым намерением открыть ее.
– Подумайте хорошенько, сэр, прежде чем поедете к ней! – сказала миссис Клеменс, взволнованно вставая со своего места и беря меня за руку. – Она ужасная женщина! Вы не знаете ее, сэр, как знаю ее я. Хорошенько подумайте об этом еще раз, сэр!
– Я уверен, ваше предостережение идет от чистого сердца, миссис Клеменс. Но я намерен повидать эту женщину, чем бы ни закончилась наша встреча.
Миссис Клеменс обеспокоенно посмотрела на меня.
– Вижу, что ваше решение твердо, – заметила она. – Я дам вам адрес.
Я записал адрес в свою записную книжку и затем на прощание пожал руку доброй женщины.
– В скором времени вы получите от меня весточку, – произнес я, – и я расскажу вам все, что обещал.
Миссис Клеменс глубоко вздохнула и с сомнением покачала головой.
– Иногда стоит прислушаться к совету старой женщины, сэр, – сказала она. – Подумайте хорошенько, прежде чем оправитесь в Уэлминхем.
Когда я вернулся домой после разговора с миссис Клеменс, я был поражен переменой, происшедшей во внешности Лоры.
Неизменные кротость и терпение, подвергавшиеся вследствие долгих несчастий столь суровому испытанию и все еще не побежденные в ней, казалось, вдруг оставили ее. Безучастная ко всем попыткам Мэриан успокоить и развеселить ее, она сидела, отодвинув от себя рисунки, печально опустив глаза и безостановочно перебирая пальцами на коленях. При виде меня Мэриан встала с выражением безмолвного отчаяния, подождала с минуту, не поднимет ли Лора глаза при моем приближении, потом шепнула мне: «Попробуйте, может быть, вам удастся расшевелить ее!» – и вышла из комнаты.
Я сел на пустой стул, ласково разнял бедные, изможденные, неугомонные пальцы и взял обе ее руки в свои.
– О чем вы думаете, Лора? Скажите мне, дорогая, попробуйте рассказать мне, в чем дело.
Казалось, в ней происходила какая-то внутренняя борьба, прежде чем она подняла на меня свои глаза и сказала:
– Я не могу быть счастлива, я не могу не думать…
Она умолкла, подалась немного вперед и положила голову мне на плечо с выражением такого ужасного немого отчаяния, которое поразило меня в самое сердце.
– Попробуйте рассказать мне, – мягко повторил я, – попробуйте рассказать мне, почему вы несчастны.
– Я совершенно бесполезна… Я в тягость вам обоим, – отвечала она с унылым, безнадежным вздохом. – Вы зарабатываете деньги, Уолтер, Мэриан тоже помогает вам. Почему же я не могу ничего делать? Кончится тем, что Мэриан станет нравиться вам больше, чем я, вот увидите, потому что я такая никчемная. О, не надо, не надо, не обращайтесь со мной как с ребенком!
Я поднял ее голову, пригладил спутанные волосы, упавшие ей на лицо, и поцеловал ее – мой бедный увядший цветок! Мою несчастную, исстрадавшуюся сестру!
– Вы будете помогать нам, Лора, – сказал я. – Вы начнете сегодня же, моя дорогая.
Она посмотрела на меня с таким лихорадочным нетерпением, с таким живым интересом, которые заставили меня дрожать при виде того, как мои слова вселили в ее сердце надежду на новую жизнь.
Я встал, привел в порядок ее рисовальные принадлежности и снова придвинул их к ней.
– Вы знаете, что я зарабатываю деньги рисованием, – сказал я. – Теперь, после стольких трудов, когда вы настолько улучшили свою технику, вы тоже начнете этим зарабатывать. Постарайтесь закончить этот небольшой рисунок как можно старательнее и лучше. Когда он будет готов, я возьму его с собой, и тот же самый человек, который покупает все мои работы, купит и ваш рисунок. Вы будете хранить заработанные вами деньги в своем собственном кошельке, и Мэриан будет брать у вас на расходы так же часто, как берет у меня. Подумайте, сколько пользы вы принесете нам всем, и скоро вновь почувствуете себя безмерно счастливой, Лора!
Лицо ее горело от нетерпения, на нем сияла улыбка. В ту минуту, когда она снова взяла в руки отодвинутый ранее в сторону карандаш, она так походила на Лору прежних дней.
Я не ошибся и верно истолковал первые признаки пробуждения ее разума, проявившиеся в неосознанном внимании Лоры к занятиям, которыми были наполнены мои дни и дни ее сестры. Когда я рассказал об этом Мэриан, она, как и я, поняла, что Лоре страстно хочется занять свое собственное, значимое место в жизни, возвратить уважение к себе и завоевать наше, и с этого дня мы с нежностью поддерживали ее честолюбие, которое вселяло в нас надежду на счастливое будущее, теперь уже, возможно, бывшее не за горами. Ее рисунки, когда она заканчивала их или считала, что закончила, попадали в мои руки. Мэриан забирала их у меня и тщательно прятала. Я же еженедельно откладывал небольшие суммы из моего заработка, чтобы вручать Лоре как денежное вознаграждение за слабые, беспомощные, не представляющие никакой ценности наброски, единственным покупателем которых был я сам. Иногда нам бывало трудно поддерживать наш невинный обман, особенно когда она с гордостью приносила свой кошелек, чтобы внести свою часть на домашние расходы, и очень серьезно интересовалась, кто из нас больше заработал за эту неделю, она или я. Все эти рисунки по-прежнему находятся у меня – драгоценные воспоминания, которые я сохраняю с любовью, друзья моего прошлого злополучия, с которыми сердце мое никогда не расстанется, о которых нежность моя никогда не позабудет.
Не отвлекаюсь ли я сейчас от моей основной цели? Не заглядываю ли я слишком далеко вперед, в более счастливые времена, до которых еще не дошло дело в моем повествовании? Да. Вернемся же назад! Вернемся к тем дням сомнений и тревог, когда я изо всех сил старался не терять присутствия духа в борьбе с леденящим безмолвием вечной неизвестности. Я остановился ненадолго, чтобы передохнуть на пути, ведущем меня вперед. И если друзья, которые читают эти страницы, тоже отдохнули вместе со мной, время не потеряно.
Я воспользовался первой же возможностью поговорить с Мэриан наедине и рассказать ей о результатах моего утреннего разговора с миссис Клеменс. Оказалось, она вполне разделяет тревогу относительно моего предполагаемого путешествия в Уэлминхем, уже выраженную ранее миссис Клеменс.
– Но, Уолтер, – сказала она, – едва ли вы знаете довольно для того, чтобы рассчитывать на откровенность миссис Кэтерик. Разумно ли пускаться на подобную крайность, не испробовав прежде более простые и надежные средства для достижения вашей цели? Когда вы говорили мне, что только сэр Персиваль и граф – единственные два человека на свете, которым известна точная дата отъезда Лоры из Блэкуотер-Парка, вы забыли, да и я тоже забыла, что ее должна помнить третья особа, – я имею в виду миссис Рюбель. Не проще ли и не безопаснее ли добиться признания от нее, чем силой принуждать к нему сэра Персиваля?
– Это могло бы быть проще, – возразил я, – но нам неизвестно, в какой степени миссис Рюбель причастна к заговору и каков ее собственный интерес в нем, а потому нет никакой уверенности, что в ее памяти эта дата запечатлелась так же четко, как она, без сомнения, запечатлелась у сэра Персиваля и графа. Слишком поздно тратить на миссис Рюбель время, которое теперь имеет первостепенное значение для того, чтобы найти уязвимое место в жизни сэра Персиваля. Не преувеличиваете ли вы, Мэриан, опасность, подстерегающую меня при возвращении в Хэмпшир? Или же вы начали сомневаться в том, что в конце концов в моем лице сэр Персиваль найдет достойного противника?
– Напротив, вы справитесь с ним, – отвечала она решительно, – потому что в этом противостоянии у него не будет поддержки графа с его непостижимой злобой и безнравственностью.
– На основании чего вы пришли к подобному выводу? – спросил я, несколько изумленный.
– Мне хорошо известны упрямство сэра Персиваля и его нетерпимость к контролю со стороны графа, – отвечала она. – Полагаю, он захочет встретиться с вами один на один и настоит на этом так же, как в Блэкуотер-Парке, когда поначалу он действовал на свой собственный страх и риск. Вмешательства графа стоит опасаться только тогда, когда сэр Персиваль будет окончательно повержен вами и граф почувствует прямую угрозу собственным интересам. Вот тогда-то он и начнет действовать, Уолтер, и, защищаясь, он будет беспощаден.
– Мы сможем обезопасить его заранее, – сказал я. – Некоторые сведения из тех, что сообщила мне миссис Клеменс, могут быть обращены против него. В нашем распоряжении могут оказаться и кое-какие другие факты, усиливающие нашу позицию. В отчете миссис Майклсон имеются строки о том, что граф счел необходимым повидаться с мистером Фэрли. Возможно, и тут мы найдем компрометирующие его обстоятельства. Пока я буду в отъезде, Мэриан, напишите мистеру Фэрли и попросите его прислать нам подробное описание того, что произошло между ним и графом при их свидании, равно как и любые подробности, которые он сможет припомнить, относительно его племянницы. Скажите, что если теперь он проявит неохоту пойти навстречу вашей просьбе добровольно, то рано или поздно ему все равно придется сообщить запрашиваемые вами сведения, но тогда он будет давать показания уже в суде.