– А как у вас с ключом? – спросил он. – Повезло найти, от чего он?
– Нет, – вздохнула Ева уныло. – Я все перепробовала, все замки, какие только найти могла, снизу доверху дом обшарила – даже там пыталась, где сразу видно было: ключ не подходит. И ничего. Что бы этим ключом не отпиралось, здесь его нет.
– А если, – Гарри задумчиво прикусил губу, – то, что отпирается этим ключом, вообще находится не тут?
– Возможно, – ответила Ева, рассеянно хмурясь, будто в старании что-то припомнить. – Но инициалы эти я уже где-то видела раньше, поклясться готова.
– У кого-то из ваших учеников такие же? Или, может, у кого-то из близких ваших?
– Да нет, – покачала головой Ева, – нет, где-то здесь, уже после того, как мы сюда приехали, только где…
Напряженно всматриваясь в дорогу на материк, она пыталась мысленно восстановить путь автобуса – отсюда к деревушке Кризин-Гиффорд, а от нее – к станции…
Стоп. Кризин-Гиффорд?
Сощурившись, она взглянула на лежащий на ладони ключ, на выцарапанные инициалы «Г.Д.» – и подняла взгляд на Гарри.
– В деревне. Точно.
– Вы уверены? – изумился Гарри. – Точно не ошибаетесь?
– Да, ошибка исключена. Я точно помню: в ночь, когда мы приехали, я пошла туда, и там… я… впрочем, не важно. Да. Я видела эти инициалы в деревне.
Ева покосилась на ребятишек за распахнутой двустворчатой дверью – те незамедлительно сделали вид, будто изо всех сил работают над сочинением.
– Надо ехать туда. Попрошу Джин, пусть проведет урок, – и едем.
Легкая улыбка скользнула по красивым губам Гарри, в глазах загорелись озорные искорки.
– Моральная поддержка героических британских ВВС потребуется?
– Нет, спасибо, – Ева слегка зарумянилась, – как-нибудь сама справлюсь.
– Отлично. Тогда пойду джип заводить.
Ева торопливо шагала в направлении дортуара, чтобы поговорить с Джин. Почти у самой двери она зачем-то обернулась… и увидела.
В конце коридора явственно вырисовывалась фигура, одетая в черное.
Сердце в груди у Евы подскочило, она застыла на месте…
Фигура не шелохнулась.
– Джин? – позвала Ева, сама ужасаясь слабости собственного голоса.
Ни малейшего движения.
У Евы мелкой дрожью затряслись руки и ноги.
– Уходите, – прошептала она еле слышно и медленно шагнула к черному силуэту. – Убирайтесь.
Голос вернулся, а с ним – и отвага. Ева рванулась вперед, вне себя от пересилившего страх гнева, добежала до таинственной фигуры…
– Я сказала, убирайтесь отсюда!
Она протянула руку – и яростно оттолкнула… пальто, висевшее на крючке.
– Нет, о нет!..
Потрясенная, Ева отшатнулась прочь, обернулась – и обнаружила, что за ее спиной стоит, наблюдая, Джин.
– Прошу вас, на два слова. – Лицо у директрисы было каменное. Она проследовала в дортуар, и Ева, оглушенная и онемелая, покорно отправилась следом.
Джин замотала головой столь яростно, будто пыталась отшвырнуть прочь нечто чуждое самому ее миропониманию или избавиться от мысли, не укладывавшейся в сознании.
– Нет, – отрезала, отказываясь даже понимать, не то что на веру принимать сбивчивый рассказ Евы. – Нет, нет и нет. Абсолютная чушь!
– Не чушь, Джин, – настаивала Ева, стараясь говорить как можно терпеливее и ничем не выдавать нарастающее раздражение. Физически их с директрисой разделяла лишь кровать, но было чувство, что меж ними разверзлась пропасть. – Кто она, неизвестно, но мы – мы с Гарри – уверены: она как-то причастна к смерти Тома.
– Ах, вы с Гарри? Понятно.
– Джин, прошу вас, просто послушайте…
– Нет! – Джин резко подалась к ней, стальные глаза сверкнули. – Вы послушайте. Послушайте сами себя. Может, тогда сообразите, какой несете бред.
Ева вздохнула:
– Господи, Джин. Я понимаю – звучит это полным безумием…
– Вот именно. Причем не только звучит, но и выглядит.
Судя по тону Джин, директриса считала разговор законченным. Однако Ева сдаваться не собиралась:
– Джин, умоляю. Она явно старается говорить с Эдвардом, они каким-то образом общаются.
Миссис Хогг со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы, выпрямилась, приняв обычную свою военную выправку, и снова заговорила:
– Хотите знать, что, я думаю, с вами происходит? – Гнев ее куда-то пропал, и в голосе, хоть и по-прежнему жестком и авторитарном, появились теплые, участливые нотки. – Мне кажется, вы пытаетесь найти некий способ перестать обвинять себя.
Ощутив, как глаза наполняются предательскими слезами, Ева вскинула голову, чтобы не позволить им пролиться.
– Это не так!
– Мисс Паркинс, – Джин, чуть склонив голову на сторону, выговаривала слова медленно, аккуратно и четко, – я хочу, чтобы вы знали: я уверена, вы тут ни при чем. Не стоит считать себя виноватой. Если кто-то тут и виновен, то только я – не стоило привозить вас сюда.
– Но я, – Ева стиснула руки, – не могу бросить их теперь! Не могу и не брошу!
– И все же, – продолжала Джин, по-прежнему спокойно и ровно, – вы как раз сейчас собираетесь, забыв о своем долге заботиться о детях, сорваться и мчаться в деревню с капитаном? Понимаете, о чем я?
Директриса улыбнулась – и улыбка у нее была очень неприятная.
– Я… я… нет. Все не так, как вы думаете. Мне просто необходимо ехать. – Ева сглотнула. – Ладно, мы отправляемся прямо сейчас. Я, собственно, всего лишь хотела вас предупредить.
– Отлично, – склонила голову Джин, пронзив ее ледяным взглядом, – однако если вы предпочтете не возвращаться, я, со своей стороны, не сочту ваше решение неверным.
Хлесткий ответ так и крутился у Евы на языке, однако в последний момент она сдержалась и молча побежала вниз, к Гарри.
Выжившие
Гарри смотрел на дорогу, а Ева смотрела на Гарри.
Капитан ВВС был напряжен, пальцы так плотно вцепились в руль, что аж костяшки побелели. Куда-то исчез очаровательный молодой человек с чуть ироничной улыбкой, к которому она уже успела привыкнуть, и на его месте оказался комок нервов с отчаянным взглядом, на бешеной скорости гнавший джип по узкой дороге к континенту.
– Гарри, – позвала она мягко, не желая беспокоить его, но все же надеясь, что летчик вспомнит о ее присутствии и чуть притормозит, потому что ей потихоньку делалось страшно.
– Мне передали приказ по рации, – Гарри все так же смотрел прямо на дорогу, – необходимо срочно вернуться на аэродром. Боюсь, что смогу только подбросить вас до деревни, а потом забрать через пару часов. Подобный вариант вас устроит?
– Разумеется, – согласилась Ева, – это будет просто отлично.
Гарри коротко кивнул – и Ева с изумлением заметила, как скатываются вниз по его лбу крупные капли пота.
– Гарри? С вами все хорошо?
– Лучше некуда, – ответил он чересчур громко, почти срывающимся голосом, все так же упорно глядя мимо нее. – Прилив начинается. Надо нам торопиться.
Ева высунулась из окна машины. Солнце стояло высоко, небо было чистое и ясное, снег снова принялся таять. Море, совершенно спокойное, не касалось еще и краев дороги.
– Да все нормально, – сказала она.
– Нет, не нормально, – отрубил Гарри, еще сильнее вжимая ногу в педаль газа.
– Гарри, пожалуйста…
Теперь он гнал машину как бешеный – неистовый взгляд был устремлен, казалось, не на дорогу, а на что-то в вышине, далекое и незримое.
– Прошу вас, помедленнее…
Он несся вперед – и тяжело, глубоко дышал, силясь любой ценой сохранить спокойствие. Потом вдруг ударил с размаху кулаком по рулю – раз, другой, третий – но, похоже, не помогло и это.
Ева испуганно съежилась:
– Гарри!..
– Тихо! – рявкнул летчик.
Ева и вовсе сжалась в комок, потрясенная яростью в его голосе.
– Простите, Ева. Я, – извинился он, сам понимая, насколько неубедительно звучат его слова, – я… мне необходимо сконцентрироваться, вот и все.
Джип летел, точно пуля. Вцепившись обеими руками в сиденье, Ева зажмурилась.
В конце концов они добрались до берега. Гарри затормозил – и повалился грудью на руль, дыша так, ровно марафонскую дистанцию только что одолел. Плечи его тряслись.
Ему не сразу удалось взять себя в руки и расслабиться. Утерев пот со лба, он тяжело сглотнул.
– Полагаю, – начал он медленно и сдавленно, – я обязан вам предоставить объяснения своему непростительному поведению.
– Да нет же, все…
– Прошу вас, – улыбка у Гарри вышла медленная и печальная, – не пытайтесь играть в вежливость, Ева. Сам знаю, что я вытворял на дороге.
Ева молча ожидала продолжения.
– Нас… зацепили. Подбили. Над морем. Мой экипаж не смог выбраться из фюзеляжа, когда самолет… пошел ко дну. – Гарри смотрел сквозь ветровое стекло, и Ева не могла и не хотела видеть то незримое, что развертывалось сейчас перед его внутренним взором. – Я поплыл к ним, попытался помочь. Они кричали, звали на помощь: «Капитан! Помогите, капитан!» Я их уже видел, я был… был совсем близко, я почти…
Он прикрыл глаза. Выдохнул – и сам удивился, надо же, набрал полную грудь воздуха и даже не заметил.
– Понимаете, машина… она слишком быстро пошла ко дну. Я не смог до них добраться.
Вокруг сияло солнце – но вокруг Гарри, казалось, сгустились тени.
Ева отчаянно подыскивала нужные слова:
– Я…
– Я выжил. Я один.
Потом они молчали – молча сидели в джипе и смотрели на дорогу. А после Гарри повернулся к Еве.
– Потому-то теперь мы с морем друзья небольшие, – попытался он пошутить, но шутка не удалась.
Ева ничего не ответила, только ласково положила ладонь ему на руку.
С кем говорил Эдвард?
Вид у Джин был раздраженный, пока дети собирались в столовой на очередной урок, она нервно переводила взгляд с предмета на предмет, судорожно сплетала и расплетала пальцы. Столь нехарактерное для несгибаемой директрисы поведение заметили все. Нервозность миссис Хогг, помноженная на отсутствие мисс Паркинс и гибель Тома, расстроила ребят еще сильнее.