Евпраксия приняла решение выступить на церковном соборе в Пьяченце, который открылся 1 марта 1095 года, и доложить всем о том, что вытворял и вытворяет с сектой николаитов ее муж, император Генрих IV.
Четыре тысячи церковнослужителей и тридцать тысяч мирян внимательно слушали подробный «доклад» глупенькой императрицы, свято верившей в те идеалы, которые проповедовались в доме Ярослава Мудрого, Всеволода Ярославича, Владимира Мономаха. Наивная чистая душа – она верила! На соборе люди возмущались, жалели ее. Императора признали виновным, осудили, а ее освободили от епитимьи (церковного наказания) как покаявшуюся добровольно и публично и как принужденную к греху насилием.
У разных народов мира существует поговорка, русский вариант которой звучит так: «Не выноси сор из избы». Все эту поговорку знают. И обычно стараются «сор» из дома не выносить. Евпраксия, доведенная Генрихом IV до состояния, близкого к умопомешательству, вынесла сор из императорского дома, победила на соборе в Пьяченце, но добилась ли она желаемого? Вряд ли. Последние годы жизни Генриха IV говорят о том, что папское наказание не уменьшило число сторонников императора. Вырвавшись из темницы, он это почувствовал, как и его приверженцы.
Обвиняйте нас, а мы все равно будем делать то, что нам хочется и как нам хочется!..
Евпраксии помогли перебраться на Родину. Здесь ее встретили хорошо. Но, видимо, не очень-то хорошо она себя чувствовала на родной стороне, среди близких и родных ей людей. На Руси тоже сор из избы стараются не выносить.
Но сила русского духа состоит еще и в том, что земля русская постоянно рожала и рожать будет таких женщин с наивными чистыми душами, с идеалами, приближенными к идеалам Бога, со страстью тихих натур, способных терпеть долго и долго копить в себе энергию взрыва.
Она все сделала верно. Но, видимо, и здесь, на Родине, далеко не все поняли ее: разве с мужем можно так поступать?! Нет, нельзя. Ты всего-навсего женщина, жена. Куда тебя понесло на трибуну-то?! Разве так можно?!
В двадцатишестилетнем возрасте она вернулась домой. Замуж больше не желала. Чего-то ждала. Дождалась. В августе 1106 года умер Генрих IV, и Евпраксия ушла в монастырь, основанный Янкой в тот год, когда пятнадцатилетняя ее сводная сестра в первый раз вышла замуж.
Будто чувствовала добрая Янка, что и на Руси немало будет женщин, которым понадобятся монастыри.
Гита – женщина не русская. И в русской истории она сыграла незначительную роль, хотя и родила Владимиру Мономаху прекрасного сына, а Киевскому государству – одного из мудрейших князей, Мстислава Владимировича. Но рассказать о ней в нашей книге нужно, потому что появилась она на Руси в очень важный момент, в том числе и для женщин важный.
Ее отец проиграл Вильгельму I, герцогу Нормандии, которого Анна Русская назвала Побочным, а многие недруги называли Незаконнорожденным, эпохальную для Альбиона битву при Гатингсе в 1066 году. Сам он погиб в сражении геройской смертью.
О Нормандском вторжении в Англию написано много книг. Ученые и литераторы по-разному оценивают это событие в мировой истории. Некоторые из них считают, что Гарольду просто не повезло в битве на горе Сенлак, что все могло бы измениться в его пользу при ином стечении обстоятельств. Действительно, полководцем он был неплохим, и государственником хорошим, и мужем, и отцом… На расклад сил в Англии могли повлиять и его брат Тости, уговоривший Харальда Сурового ворваться на Альбион. Мы уже говорили о том, что Харальд Хардероде, муж русской княжны Элисив, проиграл Гарольду сражение и погиб. Вскоре и король Англии, тесть Владимира Мономаха, правда, посмертный, отправился в «страну мертвых».
Куда ни кинь, всюду русские женщины!
Вильгельм I потому-то и превратился из незаконнорожденного, побочного, герцога Нормандии в законного (!) основателя Нормандской династии английских королей, что Гарольд, оказавшийся в истории своей страны в роли «без вины виноватого», не мог у него выиграть войну. Сражение на горе Сенлак – это всего лишь сражение. Игра случая, спокойствие и выдержка могли изменить результат в пользу обитателей Альбиона. Но войну (а Вильгельм явился на остров с серьезными намерениями – воевать до победы) Гарольд выиграть не мог. По многим причинам. Главными из них, по мнению автора данных строк, являлись многовековая распря, разбавляемая бесчисленными вторжениями на остров всевозможных племен с материка (от саксов до норманнов, даннов), и огромные богатства, созданные трудом нескольких десятков поколений островитян. Более шестисот лет после ухода с острова римлян жизнь здесь продвигалась от десятилетия к десятилетию по сложному алгоритму: труд – распря – вторжение племен с материка – борьба с ними – ассимиляция – труд – распря – и так далее. К XI веку противоречия на Альбионе достигли апогея. Вильгельм I взял то, что плохо лежит.
Харольд погиб. Его дочь Гиту приютил датский король Свет II. Человек добрый, он сосватал ее за Владимира Мономаха. Она родила, как сказано выше, Мстислава, и с тех пор, то есть с 1076 года, в летописях и других источниках Гита не упоминается ни разу. И все. И весь сказ о дочери английского короля? Нет! Судьба не зря отослала в сороковых годах XI века Элисив в Норвегию и прислала в семидесятых из Дании Гиту в Киев. Не зря. История Древней Руси в IX–XIII веках в чем-то очень схожа с историей Альбиона в V–XI веках. Трагедия Британии должна была предостеречь русских князей от раздувания распри. Но, к сожалению, мать Мстислава не смогла передать русским людям печальный опыт своей страны. Русские князья не усвоили чужого урока и продолжили распрю с азартом, достойным саговых форм, не догадываясь, к чему приведет она Восточную Европу в 1237 году.
Обвинять русских князей в разжигании распри, конечно же, можно. Но, к несчастью для всех обитателей Восточноевропейского пространства, и для женщин из княжеских хором особенно, главным движителем, разжигателем огня междоусобицы на Руси были не князья, а международная, как сейчас говорят, геополитическая ситуация. И сказать о ней даже в книге о женщинах нужно.
Хорошо известно, что основной экономической опорой государства, сконструированного княгиней Ольгой и князьями Рюриковичами, являлись две могущие торговые дороги, связывающие Скандинавию с Византией, переживавшей эпоху Македонского ренессанса (путь «из варяг в греки» по Днепру), и Север Европы со странами Центральной Азии, скрепленными Арабским халифатом (путь по Волге и Каспию). Южные районы этих двух дорог не могли не испытывать положительного влияния меридианного евразийского торгового тракта, так называемого Великого шелкового пути из Китая, через Центральную Азию, а также через Хазарский каганат со столицей в Итиле на Нижней Волге, в Византийскую роскошную империю.
Эти могучие три потока существовали только потому, что существовали их «заказчики» – великие державы Средневековья: Танский Китай, Тюркский каганат, Хазарский каганат, Арабский халифат, Византийская империя и империя Карла Великого. Все эти державы к середине XI века рухнули либо, как то случилось с Византией, резко ослабли. И все могучие торговые дороги лишились энергии жизни, а значит, и вся так называемая макроструктура, сформировавшая вокруг них, просто обязана была рухнуть. Киевское государство должно было рухнуть как ненужная макроструктура, стержневой опорой которой, то есть экономическим каркасом, являлись Днепр с огромнейшим Киевом, Волга с мировыми базарами близ Каспия, и степью с выходами в южные моря.
Как не нужный в новой экономической ситуации рухнул в конце X века Хазарский каганат. Настала очередь Киевской Руси как крупнейшего в Европе государственного образования (представляете, как бы чувствовали себя русские женщины, если бы им кто-то рассказал о том, что ждет их самих, их детей!). И Русское государство исчезло бы с лица земли, оставив о себе лишь эпизодические упоминания там-сям да развалины храмов… Если бы оно не имело мощного доваряжского основания.
О том, что это основание было, говорят и результаты археологических раскопок, и литературные источники, в которых внимательный читатель может найти множество интересных случаев, в том числе и касающихся нашей, женской темы.
В конце 70-х годов XI века приключилась сия беда. В Ростовской земле буйствовал голод. Этим воспользовались два кудесника из Ярославля. Они ходили по многочисленным волжским селениям и устраивали там, говоря современным языком, кровавые сеансы гипноза. Кудесники собирали вокруг себя голодный люд, говорили, что во всем повинны женщины, и селяне, доверчивые, доведенные до отчаяния голодом, «приводили к ним матерей, сестер, жен». Средневековые гипнотизеры «будто бы надрезывая им плечо и высыпая из своего рукава жито, кричали: “Видите, что лежало у них за кожей!”»[6].
Изголодавшиеся селяне, ослабшие, видели все очень хорошо: действительно, за кожей у женщин много всяких продуктов было! Бандиты-гипнотизеры со своими подручными убивали женщин (естественно, они выбирали женщин побогаче, в таких делах бандитских возраст, красота и прочие прелести не играли главной роли), грабили их дома и шли дальше вверх по Волге.
Лишь у Белоозера воевода Янь одолел их, захватил главарей, которые сколотили к тому времени крепкую шайку, и разрешил своим воинам, среди которых были и потерпевшие, потерявшие кто мать, кто сестру, кто невесту, сделать с кудесниками все, что хочется.
Воины повесили бандитов на дубе. Дуб – дерево крепкое.
В этой наивной печальной легенде есть некая, для нашей темы важная недосказанность. Женщины, да еще изголодавшиеся, представляют собой прекрасный психологический материал для всевозможных цирковых трюков разных гипнотизеров и экстрасенсов. А также и для прочих злых людей. В Древнем Риме, например, один неизвестный истории человек (его бы сейчас назвали психотеррористом) сумел с помощью гипнотического внушения создать из римских знатных матрон совсем уж удивительную даже для мировой криминалистики банду, члены которой, то есть знатные матроны, готовили яд и с благодушными лицами отправляли в царство Аида видных римских патрициев. Чудом удалось раскрыть это преступление банды загипнотизированных матрон, причем главарю удалось скрыться.