И если согласиться с процитированным, то возникает вполне резонный вопрос: почему же у Софьи не получилось то, что сделал Петр? Может быть, у нее времени не хватило? Или людей типа Меншикова, Шереметьева, Репнина?.. Почему Софья за семь лет правления осталась на отметке 1682 года?
Потому что по характеру, по личностным качествам, по энергетике своей она не являлась генератором: она не могла не только родить мощную идею, но даже, восприняв ее у того же Василия Васильевича Голицына, запустить ее в жизнь, сдвинуть с места застоявшуюся на отметке «боярское правление» державу. Не могла она этого сделать. Потому что была Софья пусть и одаренной, как некоторые историки считают, но всего лишь потребительницей. Она не придумала ничего нового, она пользовалась лишь тем, что наработано было ее братом, отцом, дедом. И в этом была ее беда. Ни на что больше не способная, не обладающая даром политического шахматиста, не рискнувшая (и слава богу!) сделать то, что делала иной раз солдатня в других странах (вырезать всех Нарышкиных под корень, например, и установить диктатуру Милославских), она смогла сделать лишь одно полезное дело: нейтрализовала Хованского, который натворил бы со своими шабашниками смерти много бед в Москве (на страну стрельцов бы не хватило).
Софья во всех случаях действовала как потребитель. Она даже власть взяла, как потребитель разбушевавшийся: «Мой! Отдай!» И стрельцов она использовала как потребитель: кто-то «подготовил» их, обидел – она оказалась тут как тут.
Ничего нового не совершила она и в международных делах. В 1684 году поляки и русские в Андрусове после тридцати девяти бесед уполномоченных так и не решили поставленных перед ними задач. Польша отказалась вернуть навечно русским Киев, а русские отказались воевать с турками и крымцами, устраивавшими налеты на польские земли.
В 1686 году переговоры возобновились. С русской стороны их вел В.В. Голицын. С польской – воевода Познани Гримультовский и канцлер Литвы Огинский. В.В. Голицын проявил дипломатическое искусство на переговорах, и в результате 21 апреля был заключен «вечный мир». Россия получила Киев, обязалась воевать с султаном и ханом, а Софья (она и в этом случае съела пирог, заботливо испеченный для нее русскими людьми: царями, великими князьями, воеводами, воинами, бившимися, не щадя живота своего, за «матерь городов русских» с поляками), как самый нескромный потребитель, завила народу: «Никогда еще при наших предках Россия не заключала столь прибыльного мира, как ныне…», – и далее после потока хвалебных словес было гордо сказано: «Преименитая держава Российского царства гремит со славой во все концы мира!» Естественно, о том пункте договора, в котором русские обязались воевать с османами, в данном обращении ничего сказано не было.
Дело с договором Софья закончила опять же как потребитель, приказав величать себя «самодержицею». Так в России появился новый сан. Раньше были просто самодержцы, а теперь к ним добавились самодержицы.
Но как бы она себя не называла, а дела-то нужно было делать: войско в Крым готовить. А вот с конкретными делами у Софьи явно не получалось! Первый поход в Крым провалился. Климат, видите ли, помешал, жара, безводие, трудности с питанием, с кормом для лошадей. В конце VI века до н. э. громадное войско царя Дария вторглось в Северное Причерноморье. Страшная жара, безводье, отсутствие колодцев с питьевой водой, продуктов питания и корма для лошадей вынудили персов покинуть территорию, расположенную от их родины, Персии, на расстоянии 2,5–3 тысяч километров по извилистым дорогам того века.
Те же самые причины помешали восточноевропейцам осуществить поход в Крым в 1687 году. Не смешно ли?
Софья встретила возглавлявшего крайне неудачный поход князя В. Голицына… как великого победителя! Не скупясь, наградила многих военачальников, особенно главнокомандующего. После этого ей бы стоило называть себя за подготовку выдающегося похода генералиссимусшей!
В первом походе русских погибло (по оценке шведа Кохена) около 4–5 тысяч человек.
На следующий год началась подготовка нового похода, а крымцы осуществили очередной набег на земли севернее Причерноморья, захватили 6 тысяч пленных и благополучно вернулись на полуостров.
Эти цифры (быть может, слегка завышенные) были известны многим в Кремле. Положение Голицына пошатнулось. По своим личностным качествам он не мог мечтать о лаврах Македонского, Цезаря и других полководцев. Он был кабинетным руководителем, из него получился бы чудесный дипломат, царедворец. Но делать из Голицына заправского вояку было нельзя. Беда Софьи заключалась еще и в том, что за 6–7 лет правления (а перед этим за несколько лет кружения возле трона брата Федора) она не нашла верных, грамотных, способных вершить великие дела помощников. Этот прискорбный для нее факт говорит о том, что она «села не в свои сани», что руководить страной ей было не дано.
Голицын собирался во второй поход неохотно, предчувствовал беду. Однажды зимой в его сани бросился человек с ножом, хотел его зарезать. Слуги едва спасли князя. За несколько дней до второго похода к воротам голицынского двора подбросили гроб. В нем нашли записку: «Если поход будет таким же, как первый, тебя ждет гроб». Некоторые иностранцы в донесениях своим правительствам говорили о том, что Россия находится на грани бунта, что поводом для него может стать неудача во втором Крымском походе.
Голицын знал больше любого иностранца. В конце января 1689 года Петр сочетался браком с Евдокией Федоровной Лопухиной, стал совершеннолетним. А значит, надобность в регентше отпала. О бурной жизни Петра наслышана была вся Москва. Царевич, как молодой сильный медведь, пошел напролом по густому лесу к цели, о которой мечтали в России прогрессивно настроенные люди.
Софья приказала Голицыну заняться не своим делом, и он повел войско во второй Крымский поход, постоянно думая о Москве, о царевне.
Еще в августе 1687 года она в беседе с Шакловитым попросила его узнать, что скажут стрельцы, если она решит венчаться на царство. Стрельцы отказались подавать челобитную по этому поводу. Но Софья (если верить позднейшим признаниям Шакловитого) остановиться уже не могла. Несколько раз она заводила с ним откровенные беседы на тему: «А не убить ли царевича Петра?» О подобных разговорах Шакловитого с некоторыми людьми свидетельствовал, например, Филипп Сапогов. Но достоверность этих показаний, добываемых пытками, требует тщательной проверки, едва ли возможной.
Отправляясь в поход, В.В. Голицын наверняка знал об этих поползновениях царевны – она с ним была предельно откровенна. Знал он и о другом: сил у Софьи в борьбе против молодого Петра было недостаточно!
Русское войско на этот раз добрело до Крыма, но штурмовать Перекоп Голицын не решился, вышел втайне от своих полководцев на переговоры с ханом, о чем-то с ним договорился (может быть, о том, чтобы крымцы дали спокойно добрести русским до Москвы?) и повел войско обратно, потеряв 20 тысяч убитыми, 15 тысяч взятыми в плен.
Эта неудача поставила точку в политической карьере Василия Васильевича Голицына, явилась началом падения Софьи, началом эпохи Петра.
После Стрелецкого бунта 15–16 мая 1682 года Нарышкины оказались в опале. Наталья Кирилловна с сыном поселилась в селе Преображенском. От Петра удалили Никиту Моисеевича Зотова, который до этого учил царевича грамоте, рассказывал ему события из русской истории. Другого учителя младшему брату Софья не дала. Образованная, ученица Симеона Полоцкого, она решила, что не царское это дело – учеба, и оставила ему для потех боярских и дворянских детей, с которыми мальчик играл в военные игры с трех лет.
Замысел Софьи понятен: ей хотелось, чтобы Петр на ее фоне выглядел дебилом.
Юный царь, предоставленный самому себе, использовал эту «ссылку» и все, что дала ему старшая сестра, наилучшим образом. Он продолжал играть с мальчишками в военные игры, ничего в военном деле не понимая, прислушиваясь к советам старших воинов, приглашая к себе иноземцев-офицеров, обитавших по соседству с Преображенским.
Военные игры усложнялись с каждым месяцем, годом. Софья относилась к увлечению брата равнодушно: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не мешало. А дитя-то не тешилось.
Петр в этих играх учился многому: подчиняться, повелевать, руководить, понимать людей – серьезная наука для царя!
Софья не поняла, какую силу представляют собой мальчишки, а затем юноши села Преображенского, упустила их, дала им возможность развиваться для великих затей Петра, не решилась использовать их в своих целях, пренебрегла ими.
Он сформировал из сверстников два батальона «потешных войск». Из них в скором будущем выкристаллизуется Преображенский и Семеновский полки, которые станут гордостью Российской армии. Софья лишь посмеивалась над «потехами» Петра. У нее были стрельцы. Шестнадцать полков в Москве. Скажи им только, и они сотрут с лица земли все «потешные крепости» в Преображенском. Царевна была уверена в своих воинах.
А Петр сформировал бомбардирскую роту, привлек иноземных офицеров, прошел полный курс рядового бойца. Начал он с барабанщика, освоил все воинские профессии. Софья продолжала ухмыляться, считая, что юный брат так в барабанщиках и останется. Гордость образованной, холеной кремлевской царевны не позволяла Софье понять, что преображенские затеи брата могут вскоре перерасти в крупномасштабные государственные затеи, в великое преображение Российского государства, где ей, шибко умной, опытной, властолюбивой, не хватит места!
Офицеры из Немецкой слободы помогли Петру освоить азы арифметики, геометрии, фортификации. Царь научился обращаться с гранатой, сам пускал фейерверки. А Софья все ухмылялась, крупный знаток русского «стрельцоведения».
В 1687 году правительница наконец поняла, какую серьезную опасность представляет для нее дерзкий Петр, и перешла к активным действиям.
После неудачных бесед с Шакловитым она через верных людей стала распространять слухи о готовящемся Натальей Кирилловной заговоре. Ход был проверочный: как отреагируют на эти слухи обыватели и стрельцы. Надо отдать должное воинам – они не дали себя спровоцировать. Петр позже им это не зачтет.