Однажды они уже проиграли борьбу за власть. Мы об этом упомянули в рассказе о Екатерине I. Тогда представители российской потомственной знати, действуя вяло, как Рюриковичи со времен опричнины, которая, мы повторимся, исторически необходима была Ивану IV Грозному, чтобы изничтожить разветвившийся древний род, мешавший русскому царю строить новую пирамиду власти, централизованное государство. Екатерине I, российской императрице нероссийского происхождения, к тому же безродной, прачке, золушке, помог воссесть на престол российский босяк, Алексашка Меншиков, сын придворного конюха. Знать достойно перенесла поражение, мудро. Через несколько лет она с лихвой отыгралась на победителе, сослав его в Сибирь, сломав душевно.
Теперь перед ней стояла задача сложнейшая! Уже несколько веков между тремя ветвями власти – царской, боярской, духовной – шла борьба за главенство. Пока, до царствования Петра II, верх одерживала власть царская. Но чрезвычайно живучая, постоянно подпитываемая «соками жизни», то есть материальными средствами, идущими от их владений, от даров тех же царей, от наград и так далее, она никогда не теряла своего политического веса и не забывала о своих конечных целях, далеко идущих, надо сказать.
Смерть Петра II дала российской аристократии прекрасный шанс победить.
Несколько человек, «верховников», собралось в Лефортовском дворце. Все они ощущали давление времени. Политический цейтнот. Решать нужно было быстро. Мгновенно. Так решать могут только монархи. Но не олигархи, числом около десяти человек, за каждым из которых стоят семья, клан, интересы клана. В первые же минуты заседания стало ясно, что быстро принять решение Верховный совет не сможет.
Потому что каждый из присутствующих думал больше о себе, чем о государстве, решал, умный, опытный и деловой, свои задачи – дело олигархово такое, ничего тут не поделаешь!
Дмитрий Михайлович Голицын сказал сурово, что завещание Екатерины I не действительно, так как оно было сделано девушкой из «подонков общества». Дочерей Петра I Великого он назвал «ублюдками Петра». Далее в своей речи он отдал должное «некоторым правам» еще здравствующей Евдокии Федоровны Лопухиной, но выразив свое мнение о том, что по справедливости трон должен перейти к старшей линии царя Алексея Михайловича – к линии царя Ивана Алексеевича, то есть к одной из его трех дочерей.
Мы уже говорили о логичности истории крупных держав на фоне движения истории земного шара, а также о логичности судеб великих людей. А значит, такое важное для России заседание «верховников» и принятое ими решение не может быть нелогичным, хотя… что же это, в самом деле за логика – посадить на престол крупнейшей Евразийской державы, быстро развевающейся, оказавшейся в сложнейшем политическом да и экономическом кризисе, ничего в управлении государственным механизмом не смыслящую, «умную, но легкомысленную, толстую и очень некрасивую, склонную к вину и любви, никогда не бывающую верной» Анну Ивановну, герцогиню Курляндскую?! Ее предложил оратор Д.М. Голицын, закончив свою речь словами: «Нам надобно себя полегчать, воли себе прибавить». И весь сказ. И вся олигархова логика. Им воли прибавить, а государству каково при такой-то императрице?! А это – не ваша забота, не вопросозадающих. Мы, олигархи, себя сделали и государство сделаем. Мы люди дела, а не болтовни. Так мыслили олигархи всех времен и стран, и были они во многом правы и сильны. Сила их давала им многие права, почти все, но не все.
Непросто было верховникам принять это решение, хотя бы потому, что Анна Ивановна на троне удовлетворяла только Голицыных и ставила крест на политической карьере Екатерины Долгорукой, невесты скончавшегося монарха. Но всех пугала возможность воцарения дочери Петра I, Елизаветы Петровны. Голицын нашел хорошее средство защиты. В последний перед окончательным принятием решения момент он вновь повторил: «Мы против незаконнорожденных». И решение было принято, Анна Ивановна, дочь слабоумного Ивана Алексеевича, стала императрицей Всероссийской.
Важно отметить, что «верховники» радели в данном случае не о чистоте и законности монаршей крови, а преследовали сугубо личные интересы. Хорошо известно, что красавицу Елизавету Петровну окружали люди, близкие к Петру Великому, активные участники его великих дел. Они бы не дали «верховникам» ни той власти, ни воли, ни возможностей обогащаться беспредельно.
Избрав Анну Ивановну, члены Верховного совета поспешили составить «пункты», ограничивающие монархию.
«Императрица должна была обещать:
Иметь наиглавнейшее попечение не токмо о содержании, но и о крайнем и всевозможном распространении православной веры.
В супружество не вступать и наследника не определять.
Верховный Тайный Совет из восьми уж избранных персон содержать, войн без его согласия ни с кем не вести.
Мира не заключать.
Верных подданных никакими податями не отягощать.
В знатные чины, выше полковничьего ранга, не жаловать, ниже к знатным делам не определять.
У шляхтства живота, имения и чести без суда не отнимать.
Вотчины и деревни не жаловать.
В придворные чины как русских, так и иностранцев не производить.
Государственные доходы в расход не употреблять»[29].
Вот о чем мечтали верховники! Даже не об ограниченной монархии, а о полной власти в стране Верховного совета. «Это будет царство десяти», – писал в те времена казанский губернатор Волынский. Но, не вдаваясь в теоретическую полемику со сторонниками «пунктов» и предложенного ими в этих «пунктах» способа правления в России, а также их противниками, можно сказать коротко: в мировой истории не было еще случаев, чтобы империей правили коллегиально, и вряд ли это вообще возможно для государства имперского типа, находящегося на стадии роста.
Мы не будем пересказывать перипетии борьбы «верховников» с их соперниками, борьбы, в которой каждый из участников верил, что отстаивает интересы Российской державы. Было в этом динамичном противостоянии много из приключенческого жанра, была победа самодержавия. Но даже если бы партия «верховников» одолела своих соперников, то вряд ли они бы долго наслаждались радостью победы и безраздельно пользовались бы политическими и экономическими дивидендами от своего положения победителей. Потому что в империи должен править император, самодержец.
Смирившись с этой мыслью, любой думающий читатель может задать вполне законный вопрос: «Но почему же женщина? Почему в России три четверти века правила женщина, существо не постоянное, как весенний ветер, не логичное во многих вопросах, личных и государственных? Как ее величество История могла допустить такое?! Разве можно назвать время женщин на троне логичным, коль скоро автор неоднократно повторяет мысль о том, что история великих держав удивительно логична на фоне логики движения истории земного шара?!»
Отвечать на эти вопросы нужно честно и прямо.
1. Именно женское непостоянство, женская увлеченность, женский фаворитизм, женская щедрость по отношению к очередным своим фаворитам, женский патриотизм, женская откровенная тяга к эффектам, некая женская бесшабашность, а также женская некомпетентность в полководческом искусстве, в вопросах управления государством (в конкретных делах!) и другие качества прелестных созданий нужны были российскому трону в тот период истории. Только женщина!
2. Самодержицы на престоле, как это ни странно звучит, демократизировали самодержавие. Смена фаворитов, особенно во времена Екатерины II Великой, освежала обстановку не только во дворце, но и в стране в целом, причем с наименьшими для державы и для мужского населения потерями. Вспомним времена Ивана IV Грозного. Он тоже был Царь! А вокруг него тоже были подданные, которые, возвышаясь, приближаясь к трону, не могли сдержать себя от очень человеческого стремления постоянно и все быстрее обогащаться, усиливаться политически, мешая это же делать другим. Всем остальным, нависая над страной мощной глыбой. Иван IV Грозный боролся с этим злом известными методами. Много людей стало жертвами грозного метода оздоровления государственного аппарата.
3. В условиях XVIII века, когда Россия находилась на подъеме, объективно появилась необходимость в самодержавном неограниченном правлении. Я царь – а вы мои подданные. Кого хочу, того и выдвигаю. Монарху-мужчине в подобной ситуации было бы гораздо сложнее периодически менять команды, не пользуясь методами Грозного. У женщин – тому свидетельствует история! – получалось это элегантно, красиво, почти бескровно. Опала по-женски – это не опала по Ивану IV.
Уже вышесказанное обосновывает логичность «женского выбора» историей, а значит, и необходимость для России «периода женского правления», во время которого у каждого безродного был шанс стать графом Разумовским, а у каждого мелкопоместного дворянина Потемкина, исключенного из гимназии «за леность и нехождение в классы», была возможность стать генерал-фельдмаршалом, государственным и военным деятелем огромной державы, получить титул «светлейшего князя Таврического».
Надежда! Вера в сказку, которая может стать явью. Вот то главное, что дали стране и народу российские императрицы в те три четверти XVIII века, когда они безраздельно занимали трон. И если «верховники», избирая на царство Анну Ивановну, а не двухлетнего Петра III, сына Анны Петровны и герцога голштейн-готторпского Карла Фридриха, догадывались о великом женском предназначении, о роли женщины в российской истории XVIII века, то, согласитесь, они были гениальными государственными деятелями, которым вполне можно простить сочинение «пунктов», ограничивающих самодержицу, самодержавие. В конце концов, если они и не были гениальными и даже талантливыми, то им нетрудно было догадаться, что страна, издревле тяготеющая к отцам-батюшкам на престоле, быстро подправила бы эти «пункты», которые, по всей вероятности, играли в том эпизоде роль пробных шаров либо роль красной тряпки. И то, и другое при любом исходе дела не могло повлиять на главное – на воцарение женщины, руководить которой мечтал каждый верховник.