В Березов прислали человека хитрого по хитрому делу: он говорил всем, что Анна Ивановна интересуется положением ссыльных, хочет улучшить его, вошел в доверие ко многим, и те ему сдуру всю правду и рассказали, подтвердив донос неудовлетворенного сексуально подьячего Тишина.
Затем последовал указ, Ивана посадили в землянку, подержали там его немного, потом последовал еще один указ, и однажды ночью поздним летом 1738 года Ивана Алексеевича, двух его братьев, воеводу, губернатора березовского, Овцына, и слуг, и трех священников, и некоторых жителей Березова посадили на корабль и увезли следствие чинить, то есть пытать как следует.
Конечно, в этом деле Тишин сыграл свою роль, но не главную, а вот винить-то нужно во всем Ивана Алексеевича, не в меру болтливого. После того, что произошло в день смерти Петра II, ему и всем Долгоруким нужно было либо бежать из страны куда-нибудь в Америку, либо в первый же день воцарения Анны Ивановны падать ей в ножки, признаваться во всем, просить помилования… Ни того, ни другого они по разным соображениям сделать не могли. Тогда хоть бы язык за зубами держали, вели бы себя поскромней.
Тишина винить в беде клана Долгоруких нельзя. Его могли и подослать в острог со спецзаданием возмутить ссыльных. Но самому бахвалиться, да рассказывать сцены из монаршей жизни, да обзывать императриц и цариц мог только сумасшедший.
Пытали подследственных по обыкновению хорошо. Особенно Ивана. За нарушение режима, «за послабление» майору Петрову отсекли голову, остальных били кнутом, записали в рядовые сибирских полков. Иван Алексеевич, которому Наталья Борисовна родила двух сыновей, сломался на пытках, некоторые считают, что он сошел с ума и в этом неспокойном состоянии рассказал следователям тайну подложного завещания.
Четверо представителей рода Долгоруких поплатились за это жизнью, в том числе и сам Иван. Случилось это в 1739 году, в ноябре. А через два года и 17 дней на российский престол вступила Елизавета Петровна.
В 1741 году Наталья Борисовна Долгорукова была возвращена из ссылки и обласкана новой императрицей. Вероятно, дочь графа Шереметева могла при желании сделать карьеру при дворе дочери Петра Великого, создать новую семью, родить других детей. Никто бы ее за это не укорил. Но она воспитала старшего сына, уехала с младшим, душевнобольным, в Киев. А когда он умер, княжна Долгорукая пришла на берег Днепра в черном одеянии, сняла с пальца обручальное кольцо и бросила его в воду, после чего дочь Б.П. Шереметева приняла схиму.
А записки свои она написала по просьбе сына Михаила, однажды посетившего ее в монастыре. Умерла она в 1771 году.
Анна Петровна, цесаревна и герцогиня Голштинская (1708–1728)
Вторая дочь дочь Петра Великого и Екатерины I. Будущий супруг Анны Петровны, герцог Гольштейн-Готторпский, Фридрих-Карл, приехал в Россию в 1720 г. в надежде при помощи Петра возвратить от Дании Шлезвиг и приобрести снова право на шведский престол. Ништадтский мир (1721 г.) обманул ожидания герцога, так как Россия обязалась не вмешиваться во внутренние дела Швеции, но зато герцог получил надежду жениться на дочери императора, цесаревне Анне Петровне. 22 ноября 1724 г. был подписан давно желанный для герцога брачный контракт, по которому, между прочим, Анна Петровна и герцог отказались за себя и за своих потомков от всех прав и притязаний на корону Российской империи. Но при этом Петр предоставлял себе право по своему усмотрению призвать к сукцессии короны и империи Всероссийской одного из рожденных от сего супружества принцев, и герцог обязывался исполнить волю императора.
В январе 1725 г. Петр опасно заболел и незадолго до смерти начал писать: «отдать все…», но далее продолжать не мог и послал за Анной Петровной, чтобы продиктовать ей свою последнюю волю; когда цесаревна явилась, император уже лишился языка.
Есть известие, что Петр, очень любивший Анну, хотел ей передать престол. Бракосочетание герцога с Анной Петровной совершилось уже при Екатерине I – 21 мая 1725 г. в Троицкой церкви на Петербургской стороне. Вскоре герцог был сделан членом вновь учрежденного Верховного тайного совета и стал пользоваться большим значением. Положение герцога изменилось по смерти Екатерины в 1727 г., когда власть перешла всецело в руки Меншикова, вознамерившегося женить Петра II на своей дочери. Меншиков поссорился с герцогом Гольштинским, супругу которого не желала видеть на престоле противная Петру II партия, и добился того, что герцог с Анной Петровной оставили Петербург 25 июля 1727 г. и уехали в Гольштинию. Здесь Анна Петровна умерла 4 марта 1728 г., едва достигнув двадцатилетнего возраста, разрешившись от бремени сыном Карлом-Петром-Ульрихом (впоследствии император Петр III). Перед кончиною Анна Петровна выразила желание быть похороненной в России близ могилы ее отца в Петропавловском соборе, что и было исполнено 12 ноября того же года. По свидетельству современников, Анна Петровна очень походила лицом на отца, была умна и красива; очень образованная, говорила прекрасно по-французски, по-немецки, по-итальянски и по-шведски. Известно также, что Анна Петровна очень любила детей и отличалась привязанностью к своему племяннику Петру (сыну несчастного царевича Алексея Петровича), остававшемуся в тени в царствование Екатерины I.
Елизавета Петровна
В «Соборном уложении 1649 года», в своде законов Русского государства, являвшемся основным законом в России до 1-й половины XIX века, в том числе сказано: «А будет тот, кто того выблядка у наложницы прижил, на той наложнице и жениться, ему того выблядка в законные дети не причитати же, и поместий его и вотчин тому его выблядку недавати потому, что он того выблядка прижил у наложницы своей беззаконно до женитьбы».
Какая оказия приключилась в Русской державе в начале 1-й половины XVIII века! Царь Великий «ублюдков» (по Голицыну), «выблядков» (по основному закону страны) нарожал. Да в открытую, никого не страшась, всеми согражданами и законами, и обычаями пренебрегал. Человеком он был очень сильным. Ни люди, ни обычаи, ни законы не могли совладать с его страстной любовью к Екатерине, бывшей прачке, безродной, а то и незаконнорожденной, есть и такое мнение историков.
Понравилась – ложись – рожай. Такое даже Цезарю не снилось. До такого даже Конфуций не додумался. Древний китайский мыслитель, разрабатывая свою теорию государства, создал этакую «добродетельную пирамиду власти», в которой монарх должен быть монархом, чиновник – чиновником, крестьянин – крестьянином, отец – отцом, сын – сыном, в которой роль мудреца сводилась к воспитанию, к формированию настоящих, то есть очень мудрых, добродетельных, профессионально подкованных и так далее правителей и всех остальных сограждан, занимающих положенные им ступеньки и места в социальной пирамиде. Нелишним было бы заметить, что Конфуций выступал за дифференцированные законы: для каждой социальной ступени – свои «путеводители жизни», то есть свои права и обязанности.
Казалось бы, подобная теория должна была понравиться ванам (правителям) многочисленных царств, но ни один их них не взял к себе в советники великого Конфуция, мечтавшего проверить свою теорию в деле. В конце III века до н. э., то есть спустя 2,5 века после его смерти, Цинь Шихуанди, создатель громадной державы на территории Поднебесной, приказал закопать живьем 460 ученых-конфуцианцев. Он был сторонником школы фацзя, представителей которой гораздо позже в Европе назовут легистами, или законниками. Они ратовали за то, чтобы закон был един для всех.
В результате какого же закона родилась и получила императорскую корону Елизавета Петровна? Ее рождение явилось прямым следствием любовной и беззаконной страсти одного из величайших правителей России. А на трон она воссела в результате государственного переворота. Ни то, ни другое лично Конфуций не приветствовал бы, но он жил за двести пятьдесят – триста лет до того момента, когда в Поднебесной созреют социально-политические причины создания империи. А вот Цинь Шихуанди, пожалуй, одобрил бы, хотя бы потому, что Петр I крушил пирамиду власти, созданную первыми Романовыми вместе с боярами и духовенством, создавал основу… новой пирамиды, то есть находился приблизительно в тех же условиях, что и основатель Цинь.
Император – это звучит грозно. Слишком большая власть. Слишком много обязанностей. Слишком много богатств. Чтобы подчиняться каким-то законам, обычаям, нравам, чтобы ставить себя на равных с подданными, даже самыми высокопоставленными.
Да, человек не может родиться незаконно, мы уже говорили об этом, и Петр I, видимо, исходил именно из этого постулата, когда спал с Мартой-Екатериной, когда радовался рождению детей от бывшей прачки. Только Бог может определить незаконность рождения.
Читателю или читательнице может показаться излишней увлеченность автора темой незаконнорожденных, но судьба прекрасной Елизаветы Петровны, которую многие историки и ее современники не без оснований считают счастливейшей женщиной своего века, во всяком случае в России, говорит о том, что эта тема, это обстоятельство сыграло в ее жизни роковую роль.
Мы не оговорились – именно роковую. Счастливейшей женщиной назвать Елизавету Петровну могли только весьма ограниченные люди, плененные ее красотой, ее феерической натурой, веселостью, бесшабашностью и смелостью и не разглядевшие в ее облике даже тени страдания. А не страдать Елизавета не могла!
Автор данных строк живьем Елизавету Петровну не видел, фотография возникла позже смерти этой дочери Великого преобразователя, и все же мы постараемся обосновать утверждение о том, что она была по-бабьи несчастна, и виною тому было ее «незаконное рождение».
18 декабря 1709 года Петр I въезжал с войском и шведскими пленными в Первопрестольную. Русская армия одержала блистательную победу под Полтавой, явившейся своего рода чудесным завершением сложнейшего этапа Северной войны. За девять лет российская армия буквально переродилась. Из мальчиков для битья под «первой Нарвой», когда Петр I не мог даже доверить русским военачальникам управление войском, она превратилась в сильнейшую армию Европы, возглавляемую прекрасными отечественными офицерами и генералами, имена которых с уважением и страхом произносили европейские специалисты военного искусства.