Огромный флот Харальда Сурового взял курс на Альбион, остановился на Оркнейских островах. Здесь конунг оставил любимую жену и дочерей и отправился дальше вдоль берегов Шотландии на юг. Норвежское войско высадилось на берег, захватило Кливленд, одержало несколько побед, но главную битву Харальд Суровый проиграл. Это случилось неподалеку от Станфордабрюггьере (Стамфорд-Бридже) 25 сентября 1066 года. Король Англии Гарольд, сын Гудвина, разгромил норвежское войско. Харальд в битве погиб.
Через 19 дней, 14 октября, в битве при Гастингсе, герцог Нормандии Вильгельм Мусекон-порожденный, хорошо знавший сестру Элисив – вторую дочь Ярицлейва Анну, разгромил войско Гарольда, сына Гудвина, и начал прекрасно спланированное и хорошо подготовленное завоевание Альбиона. Эта акция даст ему имена Победитель, Завоеватель, но другое имя – «Побочный» – он будет помнить до конца дней своих. Так называла его Анна Киевская, королева Франции, младшая сестра Элисив.
Завоевание Альбиона откроет новую страницу в истории Европы и Средиземноморья.
Но старшая дочь конунга русов не заинтересовалась этими знаковыми геополитическими событиями.
Слухи о победах Вильгельма сына Роберта Дьявола, ставшего королем Англии, доходили до Элисив. Она относилась к ним равнодушно. Ее не интересовали дела королей, князей, императоров, она жила в доме, построенном еще при Харальде на скалистом берегу моря, иной раз выходила по вечерам под навес, где когда-то англичанин Тости уговаривал ее мужа пойти войной на Англию, и вспоминала его «висы радости»:
Корабль мой объехал Сицилию;
Оружие наше блистало;
Черный корабль, нагруженный воинами,
Рассекал морские волны,
Послушный воле наших надежд.
Жаждая битв, я думал,
Что ничто не может противиться моим желаниям,
Но русская дева
Пренебрегла мной.
Я бился с жителями Тренделага,
Их было больше нас,
Мы выдержали жестокую битву.
Я – еще совсем молодой –
Оставил на поле битвы труп конунга,
Закаленного годами.
Но русская дева
Пренебрегла мной.
Однажды нас было шестнадцать на корабле;
Буря раздула паруса.
Корабль захлебывался под тяжестью волн,
И мы одни столкнули их в море.
Жаждая битвы, я думал,
Что ничто не может противиться моим желаниям,
Но русская дева
Пренебрегла мной.
Я изучил восемь упражнений,
Битвы для меня нипочем,
Ни один конь не выбьет меня из седла,
Ловко я умею плавать,
Отлично стою на коньках,
В метании дротиков, в управлении веслом
Я не знаю равных,
Но русская дева
Пренебрегла мной.
Нет ни одной вдовы,
Ни одной девушки,
Которая не знала бы,
Что во всех странах юга
Первые лучи солнца
Всегда заставали меня
На поле битвы;
Храбро рубился я мечом,
Есть свидетели моих подвигов.
Но русская дева
Пренебрегла мной.
Я рожден в горах, там звучат
Тетивы луков и шумят стрелы,
Корабли мои – ужасы народов,
Их кили трещат на скрытых вершинах
Подводных скал,
Вдали от человеческого жилья.
Я избороздил широкими
Линиями все моря.
Но русская дева
Пренебрегла мной.
Прочитав эту замечательную вису в переводе автора XIX века, можно сделать парадоксальный вывод о том, что всю свою жизнь Харальд бегал наперегонки со своей судьбой да так и не догнал ее, не успокоился до тех пор, пока она терпела его, хоть и пренебрегала им.
Может быть, об этом думала и Элисив (Елизавета, дочь Ярослава Мудрого), смирно доживая свой век в доме на скале у моря.
Анна Ярославна – королева Франции
Хорошо жила-поживала под Харальдом Суровым Элисив-Елизавета, милая душа, скромная, но не слабая, не плаксивая. И конунгу Норвегии с ней было хорошо. Знал он, воинственный и нежный («Висы радости» грубиян не напишет), что дома, на берегу скалы у моря, шумного, как вся его жизнь, ждет его радость великая, жена Элисив. Сильным был «последний морской король», последний «бродяга моря», последний викинг, и сила эта подпитывалась постоянно нежной энергией милой жены. Идиллия, честное слово! Какой царь-король-император не мечтает о подобных подданных?! Элисив – высочайший образец подданного!
А младшая сестра ее, Анна?
Она родилась между 1024 и 1032 годами. Киевская держава приближалась к апогею славы и могущества, хотя опытный политик уже в эти годы мог бы догадаться, что пора расцвета и стабильности будет в Восточной Европе кратковременной и непрочной: слишком уж шаткими были дела в окружавшем Русское государство мире, слишком быстро накапливались противоречия внутри стремительно разрастающегося дома князей Рюриковичей.
Но вряд ли жена Ярослава мудрого, варяжка Ингигерд, имела возможность мыслить объемно, планетарно. Многие женщины, в том числе и россиянки, отличаются конкретным мышлением и некой замкнутостью, которая, впрочем, часто бывает конструктивной, созидательной, а то и взрывоопасной, когда в результате активной деятельности в этом замкнутом женском пространстве со временем накапливается энергия громадной силы, способная (если ее не пустить на добрые дела) сокрушить все на своем пути. В этом случае женщина, в принципе, существо, созидательное по сути своей, может стать страшнее взрыва супертермоядерной бомбы. С Ингигерд этого не произошло, и слава богу, как говорится.
Она хорошо воспитала дочерей, дала им достойное по тем временам образование. Анна, как и ее сестры, вышивала шелком и золотом, знала скандинавский язык, читала наизусть саги, хорошо освоила верховую езду. Трудно сказать, дала ли строгая мать, сама вникавшая во все перипетии государственных дел, дочерям азы искусства и науки управления. Если верить той же «Саге о Харальде Суровом», то Элисив хватало и домашних дел, и она из-за этого не страдала, тем более что дом-то у нее был не простой, а королевский. Но Анна? Да, если она действительно знала наизусть многие саги, да вдумчиво читала их и слушала в исполнении скандинавских сказателей и песнесказителей, то профанкой в науке управления ее нельзя назвать: так много мудрого могла она почерпнуть из саг и баллад скандинавских, из книг, которые она читала и даже переписывала, работая в библиотеке при Софийском соборе, основанной Ярославом Мудрым.
Так или иначе, но последующие события говорят о том, что Анна, дочь Ярицлейва, была политиком не слабым.
Эта новая жизнь началась для нее в 1044 году, когда из Парижа в Киев прибыло посольство во главе с епископом Роже, обратившемся к киевскому князю с просьбой от короля Франции Генриха I выдать за французского монарха вторую дочь Анну.
Согласно некоторым источникам, король весьма огорчился, когда узнал, что Роже вернулся без киевской невесты. Этот факт дал богатую почву для любителей поразмышлять. Некоторые специалисты вспоминают засвидетельствованные немецким хронистом Альбертом Ашафенбургским переговоры Ярослава Мудрого с немецким королем о заключении династического союза. Другие говорят о малолетстве Анны, которой к тому времени могло исполниться по одним данным 12–13, а по другим – 20 (!) лет. Кто-то связывает отказ князя с его прирожденной мудрой осторожностью. И редко кто вспоминает об одном древнем русском обычае (впрочем, не только русском!), согласно которому первой выходит замуж старшая дочь, за ней – следующая по возрасту. Между прочим, в крепких семьях, восточноевропейских и российских, подобный обычай действует и поныне.
А в 1044 году старшая дочь Ярицлейва была еще не замужем, еще Харальд III Хардероде (Суровый то есть) находился в Византийской империи на военном заработке у «хозяйки» Зои. По свидетельству разных ученых, он вернется в Киев только во второй половине 1045 года. Французские сватьи не учли этого важного момента и приехали в Париж ни с чем. Но – и без отказа! Потому что по прошествии четырех лет сватовство повторилось, Ярослав, не нарушив обычая, выдал дочь за короля Франции Генриха I, а уже 14 мая 1049 года в Реймсе архиепископ Ги де Шатильон сочетал в законном браке красавицу Анну и французского короля.
Новая королева очаровала и поразила всех статью, умом, обходительностью и государственной хваткой. Возненавидел ее лишь один человек – Вильгельм, сын Роберта Дьявола, герцог Нормандии. Анна относилась к нему так же, как полоцкая Рогнеда к Владимиру, сыну Святослава и Мамуши. Даже хуже того. Потому что юный Вильгельм, родившийся приблизительно в 1027 году, отцом имел Роберта, норманна, а мать – полоскальщицу белья Арлетту, незаконную жену, да и не жену вовсе, а что-то вроде наложницы.
Крут и дик был Роберт. Дьяволом прозвали его не зря. Такими именами люди не разбрасываются. Но даже дьяволам Бог дает шанс влюбиться по-настоящему. Судя по дошедшим до нас источникам, Роберту крупно повезло в жизни. Случайно встретил он Арлетту, полоскавшую белье в лесном ручье, и влюбился, уже женатый. По сути своей разбойник, он держал в жутком страхе жителей деревень и селений. Отец Арлетты вынужден был отдать свою дочь в наложницы, во дворец Роберта. Сына от нее Дьявол назвал Вильгельмом, и медленно-медленно стало уходить из души его все дьявольское.
Когда Вильгельму исполнилось 7 лет, отец отправился в Иерусалим замаливать грехи, предварительно заставив своих вассалов присягнуть сыну. На обратном пути паломник умер. Сына его, Вильгельма, взял на воспитание Генрих I. Об их взаимоотношениях можно узнать из других книг. Они были сложными и противоречивыми. Но Генрих I, как и другие неглупые люди, старался вслух не произносить при Вильгельме тупое слово: незаконнорожденный. Сына Роберта Дьявола это слово приводило в дикую ярость. Повзрослев, взяв в 14 лет власть в Руане, столице Нормандии, он часто воевал, в том числе и против Генриха I, и как расправлялся сын Роберта Дьявола с теми, кто хоть намеком вспоминал при нем об Арлетте! По его приказу словоохотливым вырывали языки, отрубали руки, ноги, затем – головы, пытали так, что даже палачам становилось не по себе.