– Десять банных полотенец, десять полотенец для рук, пять ковриков для ванной, набор из десяти чашек с блюдцами, пять винных бокалов, пять бокалов для шампанского, три чайника, – зачитал он, держа в руках заметки, с таким строгим выражением на лице, какого я еще никогда у него не видела. – Конечно, нельзя точно сказать, унесли ли все это клиенты или вещи испаряются где-то на территории отеля… – Оборвав свою реплику, менеджер пристально посмотрел на каждого из присутствующих сотрудников. – Посмотрите, как много всего пропало за один только прошлый месяц! Что-то я не думаю, что столько всего может случайно где-нибудь затеряться… Остается один вариант – кто-то сделал это намеренно. С сегодняшнего дня не только старшие сотрудники, но и весь ответственный за уборку персонал обязан носить с собой список предметов в номерах и обязательно заполнять его. Всем ясно?
Как только менеджер ушел, сотрудники тут же начали жаловаться на новые правила.
– Ну и что это был за тон?! Он что, подозревает нас в воровстве?..
– Совсем обнаглел. Тоже мне, двойная проверка! Раз так надо – пришел бы да сам проверил! Умник!
– Вот-вот! Да и вообще – какой смысл красть сразу десяток кружек или бокалов? Что с ними делать-то? Дома использовать?
– Да вот именно, куда столько?..
– Это все из-за шефа – ничего не делает, вот менеджер и наглеет!
– Так шеф же старше, разве нет? Мог бы и приструнить хоть раз!
– Ой да куда ему! У него же ветер в голове гуляет…
– Кстати, ты заметила? Их сегодня обоих нет…
– Вчера тоже не было.
– Вот же! Творят что хотят…
– А ты знаешь, сколько она в час получает?
– Сколько?
– Тысячу иен! Целую тысячу!
– Сколько?! Погоди, так это ж даже больше, чем у старших сотрудников!..
– Это правда? – подалась вперед до сих пор молча слушавшая разговор Цукада. – Она правда получает аж целую тысячу?
Не знаю, правда это или нет, но слух о том, что женщина в фиолетовой юбке получает тысячу иен за час, распространился молниеносно. В результате она, сама того не зная, нажила себе еще больше врагов. С тех пор, как сотрудники стали шептаться об отношениях женщины в фиолетовой юбке с нашим шефом, никто больше не называл ее даже по фамилии – с подачи старших сотрудников все в отеле начали ее попросту игнорировать. К счастью, в нашей работе такой бойкот никаких особых неудобств не причиняет.
Женщина в фиолетовой юбке давно закончила обучение, а значит, могла в одиночку делать всю порученную ей работу, ни с кем не разговаривая. В общении с кем бы то ни было для нее не было никакой необходимости, а потому женщина всегда вышагивала с совершенно спокойным видом.
Это спокойствие сохранялось, даже когда она пересекалась с коллегами в коридоре. Оно никак не менялось даже при встрече со старшими товарищами. Однажды я чуть не столкнулась с женщиной, буквально вылетевшей из кабины лифта. На самом деле, в меня врезался мешок с мусором, который она держала в руках. Потеряв равновесие, я плюхнулась задом на пол. А женщина в фиолетовой юбке просто молча ушла, даже не взглянув на меня.
Я сделала вид, что просто подбираю какой-то мусор на полу, а потом зашла в лифт. Кабину наполнял сладкий запах. Это был аромат духов женщины в фиолетовой юбке. Цукада охарактеризовала бы его как «запах гнилых бананов». Она наверняка скажет что-нибудь вроде:
– Я сразу пойму, была ли тут эта краля – по вони!
Интересно, это влияние шефа? И я не только о духах. В последнее время я заметила, что иногда она приходит на работу с накрашенными ногтями. Само собой, это запрещено. Когда Хамамото не выдержала и сделала ей замечание, женщина просто молча ушла. Я уже перестала понимать, кто кого на самом деле игнорирует.
К слову, шеф ночевал у женщины в фиолетовой юбке не только в тот день, когда я за ними следила. Потом он еще несколько раз заглядывал к ней. Он может просто остаться ночевать после свидания, а может приехать после работы на машине. Если верить моим записям, в позапрошлый понедельник он ночевал у нее. Во вторник не ночевал. И в среду тоже. В четверг ночевал. В пятницу, субботу и воскресенье не ночевал. В этот понедельник ночевал. Во вторник и среду не ночевал. В четверг, казалось, останется на ночь, но шеф уехал домой, побыв у нее всего два часа.
По понедельникам и четвергам начальник всегда ездит к женщине в фиолетовой юбке – неважно, с ночевкой или нет. Может, у них на этот счет есть какая-то договоренность?..
На следующий день после того, как шеф оставался у нее ночевать, запах духов женщины становился заметно сильнее. Стоило ей зайти в столовую, как все, кто там был, разом делали недовольные лица, зажимали носы и, будто сговорившись, уходили. А женщина спокойно садилась за освободившийся шестиместный стол и пила бесплатный зеленый чай в гордом одиночестве.
Но то на работе, а что же в личной жизни? Некоторые изменения произошли и там. Начав встречаться с шефом, женщина перестала заглядывать в парк.
– Что-то Маю не видно, – с сожалением говорили игравшие в парке дети.
Через две недели, впрочем, они перестали даже упоминать это имя. Их любимым развлечением стал моноцикл. Не то чтобы он был у каждого из ребят – на самом деле моноциклов было всего два. Дети катались на них по очереди или, разделившись на команды, устраивали нечто вроде эстафеты – в общем, развлекались, как только могли. Порой они так увлекались своей импровизированной эстафетой, что выбегали за пределы парка. Машины сигналили, прохожие ругались, а ребята, ни на что не обращая внимания, продолжали весело гонять на своих моноциклах. Доехав до начальной школы, они возвращались обратно в парк, но так ни разу и не узнали в стоявшей у таксофона возле универсама женщине, распространяющей сильный запах духов, ту самую Маю.
Сейчас ногти Маю заострены и выкрашены в красный, и этими своими острыми ногтями она и нажимает на кнопки телефона-автомата. Набирает номер – и тут же сбрасывает, и так раз за разом. Набирает, сбрасывает, снова набирает, немного ждет и снова сбрасывает. Сбросив, она щелкает языком. В выходные она может стоять так весь день напролет. Время для нее значения не имеет – хоть раннее утро, хоть поздняя ночь, ей все равно. Раз за разом она без устали набирает номер и тут же сбрасывает. Из-за этого уже даже я выучила домашний номер шефа.
Сейчас женщина в фиолетовой юбке погружена в беспокойство.
Она постоянно страдает в одиночестве. Она не может ни с кем посоветоваться. Ей просто не с кем поговорить о своих проблемах. У женщины в фиолетовой юбке все еще нет друзей.
Похоже, свои отношения с шефом она решила сохранить в тайне. Даже когда ее полушутливо об этом спрашивают, она сердито отнекивается.
– Да говорю же, не встречаемся мы!
– А-ха-ха, вот у нее точно такое же лицо!
– Интересно, она правда думает, что мы ничего не замечаем?..
– Гадость какая…
– Она, кстати, во время уборки запирает дверь изнутри. Жуть! Кто ее знает, что она там за запертой дверью делает…
– А вдруг там шеф прячется?
– Тсс!
Как только женщина в фиолетовой юбке заходит в лифт, все сразу замолкают, но тут же возобновляют разговор, стоит ей только выйти из кабины.
– Ну и вонь! Воняет гнилыми бананами…
– А ты ее ногти видела? Красные, как кровь!
– Кстати, а ты знаешь, что ее менеджер лично отчитал? Сказал, мол, еще раз нарушишь правила – уволю.
– Ох, да скорее бы ее выкинули уже! Вот ты знаешь, сколько она в час получает?
– Сколько?
– Полторы тысячи иен! Целых полторы тысячи!
Слухи разносились все сильнее. Похоже, эти слухи с каждым разом все больше сплачивали сотрудников отеля.
И вот, когда все чаще стали говорить, что нельзя просто так оставить любимицу шефа и что если ее не уволят, то надо всем вместе обратиться напрямую в головной офис, случился один инцидент.
Кто-то сообщил, что среди товаров на некоем школьном базаре появились вещи, взятые, по всей видимости, из нашего отеля.
Сообщение было анонимным. Сотрудник отеля тут же помчался на упомянутый базар и действительно опознал в некоторых товарах пропавшие из номеров вещи. Там были десять банных полотенец, десять полотенец для рук, пять ковриков для ванной… По количеству вещей было ровно столько, сколько пропало в прошлом месяце.
Вещи продавали ученики этой самой начальной школы.
Все они в один голос говорили, что их только попросили присмотреть за товаром. Мол, какая-то женщина пообещала дать за это денег…
Понедельник. На втором в этом месяце собрании менеджер сказал с каким-то странным спокойствием:
– Я не сомневаюсь в вашей порядочности. В номера заходят не только уборщики. Туда вполне могут заглядывать и сотрудники, ответственные за обслуживание в номерах, или вовсе посторонние люди вроде инженеров. Сегодня я пришел сюда, чтобы сказать то же самое, что говорил в прошлый раз. Пожалуйста, следите за количеством принадлежащих отелю вещей. Если заметите, что чего-то не хватает, немедленно сообщите начальству. А если кто-то, заметив нехватку вещей, не докладывает об этом или, зная, что вещи нет, отмечает ее наличие, то есть пытается скрыть факт недостачи, то зачем он это делает, как думаете? Прошу, скажите честно. Если признаетесь сейчас, никто вас ни в чем не обвинит. Но если никто так и не признается, нам, со своей стороны, придется обратиться в полицию – пусть они расследуют дело о хищении имущества отеля. Повторяю: пока что я не собираюсь никого ни в чем обвинять. Начальство тоже так считает. Это все. Если у кого-то возникнут вопросы – звоните в любое время суток. Конфиденциальность гарантирую.
Инструкторы сегодня вели себя тихо, хотя обычно наверняка начали бы жаловаться:
– Ага, «не сомневается» он! А сам подозревает всех без исключения!
Похоже, старшие сотрудники, как и менеджер, уверены, что преступник скрывается где-то среди нас. И все они – не только инструкторы, но и рядовые сотрудники – подозревали кое-кого конкретного. И на то была причина. Та самая начальная школа, где проходил базар, находилась прямо рядом с ее домом.