Лара резко вдохнула и закрыла рот рукой.
– Как вы… – Она осеклась.
– Как я догадался? Вы же читали мой сайт, я многое могу. У меня хорошие аналитические способности. Я в отличие от многих, могу видеть. Человек выдает себя мельчайшими деталями; тот, кто умеет видеть, читает человека как книгу. Вы несколько раз повторили, что никогда раньше у нас не бывали, что почти не выходите из квартиры… Казалось бы, разве не интересно посмотреть город? Пробежаться по лавкам? Посидеть в кафе? Я могу объяснить подобную сдержанность лишь одним: вы боялись наткнуться на старых знакомых. В парке вы побежали на встречу с Кириллом по дорожке, которую знают только местные. Некоторые другие моменты, мимолетные, незаметные… Например, то, как вы смотрели на Речицкого. Вы ведь знали их раньше, правда? Речицкого и Реброва. Я видел, как вы отступали в тень, боясь, что вас узнают. Когда Речицкий схватил вас за руку, вы испугались и рванулись. На вашем лице промелькнул не испуг, нет, это был ужас! Отчего? Оттого, что приятный во всех отношениях мужчина взял вас за руку? Тем более добрый знакомый вашего мужа. Нет, Лара, вы испугались, что он вас узнает. Я видел, как вы смотрели на Реброва… как на гада, с содроганием и отвращением! Этот, если бы узнал, не пощадил бы. – Он помолчал. – Не хотите рассказать?
Монаху было ее жаль. Она сидела едва живая, не смея поднять на него глаза. Он не знал пока, стоит ли говорить ей о записи, найденной у Реброва, и решил не торопиться. Время подскажет.
– Вы правы, Олег. Я жила здесь раньше, училась в музыкальном училище. Денег не было, помогать было некому. Я пришла к Реброву и сказала, что хочу участвовать в конкурсе красоты. Девчонки говорили, он нормальный, не откажет. Он сказал, что нужно работать над собой, менять манеры, внешний вид, что он даст денег на тренеров. Мы стали любовниками. Через два месяца он предложил мне… – она запнулась, – … переспать со своим другом, как он сказал. За деньги. По-моему, я его любила. Он дарил мне одежду и бижутерию. Я проплакала всю ночь и согласилась. Я не могла ему отказать, он был добр со мной. – Она замолчала, по-прежнему не глядя на Монаха. – Потом он показывал мне мужчину, и я с ним знакомилась. Сначала я не знала, что в квартире установлена видеокамера, а потом случайно наткнулась и поняла, что все, что происходило в спальне, записывается. Даже такая наивная дурочка, как я, сообразила, что он их шантажирует. Я хотела бросить все и сбежать, но привыкла к деньгам. Уговаривала себя, что, как только окончу училище, сразу уеду. Училище я так и не окончила. Про камеру я ничего ему не сказала, по-моему, он сам догадался, что я знаю. У него был ключ от моей квартиры, он приходил забрать записи. Я знала, что он приходил, что-то было сдвинуто, что-то упало на пол; иногда он пил кофе, и тогда я находила в мойке грязную чашку…
Она сидела понурившись. Перестала плакать, сложила руки на коленях, говорила монотонным осевшим голосом.
Монаху казалось, что из нее, как из шарика, выходит воздух. И она не остановится, пока не выскажется. И тогда шарик станет пустым.
– Однажды он предложил мне разыграть его приятеля Речицкого. Я не была с ним знакома, мне его показал кто-то из девчонок и сказал, что он бабник номер один в городе. Пообещал деньги, причем приличные. Две тысячи долларов. Он вообще любил шутить. Когда я узнала, в чем заключалась шутка, я наотрез отказалась. Это было ужасно! Но он сказал, что я дурочка, что они с Речицким любят прикалываться еще с детства, что он представляет себе физиономию приятеля… и так дальше. В итоге я согласилась. Он рассказал, где можно встретить Речицкого, как познакомиться, каких он любит женщин…
А потом мы пошли ко мне. Я насыпала Речицкому в вино какой-то порошок, он уснул. Под утро я вылила на кровать и на себя красную краску, которую дал Яник, поставила мобильник на шесть и легла. Речицкий проснулся после восьмого сигнала. Я лежала с закрытыми глазами, слышала, как он бегает по спальне, видимо, одевается. Больше всего я боялась, что он станет присматриваться ко мне, пощупает пульс, поймет, что это не кровь… Там был полумрак, гардины были задернуты. К счастью, он не стал присматриваться, он просто удрал! Хлопнула дверь спальни, и сразу же входная. Я перевела дух. Вскочила и побежала к окну. Я увидела, как он почти бежит со двора, и набрала Реброва. Он сказал, чтобы я все убрала, он скоро приедет. Он приехал, обыскал спальню, убрал камеру и сказал, что мне нужно уехать на пару месяцев, потому что по закону подлости я завтра же столкнусь с Речицким на улице, и лучше не рисковать. Отдал деньги. Когда он сказал, что лучше не рисковать, мне стало страшно, я поняла, что это была не шутка. Зачем ему нужно было разыгрывать все это, я старалась не думать. На другой день я уехала. Сбежала, прекрасно понимая, что сюда я больше не вернусь, и больше не хочу видеть ни Реброва, ни его приятеля. Ребров стал внушать мне страх…
Я уехала к тетке в Зареченск, стала работать секретаршей в филиале компании Кирилла. Там мы с ним познакомились и стали встречаться. Мне страшно завидовали, пошли сплетни, и я сказала ему, что нам нужно расстаться. Кирилл тут же сделал мне предложение. В феврале он сказал мне, что собирается купить завод в… Когда он назвал город, мне стало дурно…
Лара замолчала. Молчал и Монах. Примерно так он и представлял себе то, что произошло.
– Что было дальше? – спросил он наконец. – Мне кажется, это не все. Ребров вас узнал, не мог не узнать. Что он предпринял?
Лара молчала, глядя в стол, и Монах спросил:
– Он хотел увидеться с вами?
– Да… – уронила она. – Он звонил несколько раз и говорил всякую ерунду, не называя себя, издевался, пугал…
– Что было дальше?
– Он потребовал, чтобы я пришла к нему в час ночи… Спросил: «Адрес помнишь? Ключ все еще у тебя?» И засмеялся. В час ночи! Он знал, что Кирилл в отъезде. Весь день меня трясло, а вечером я стала собираться… как на казнь. Перебрала платья, бросала одно за другим, мне хотелось выглядеть как можно хуже, чтобы он увидел, что я уже не та молоденькая девчонка, и отстал. Надела парик, как будто спряталась. Я думала, что ему нужно… – она запнулась. – По старой памяти, понимаете? Он видел, что я его боюсь, ему доставляло удовольствие мучить меня, он издевался… Я поняла, что пропала. Он не отпустит меня…
– Почему вы хранили его ключ?
– Не знаю. Я ведь любила его. Как память, наверное… Он знал об этом! Догадался. Он видел меня насквозь…
Она снова замолчала и закрыла лицо руками.
«Как все просто, – подумал, Монах. – Как все просто… Привет из прошлого. Но как она могла одна? Или был еще кто-то?»
– Было почти час ночи, когда я отперла дверь. Всюду горел свет. Я позвала его, мне никто не ответил. В квартире было очень тихо. Я заглянула в гостиную, там никого не было. А потом в ванной я увидела Яника, он лежал в ванне, полной крови, а с его руки кровь стекала на пол… Я закричала и бросилась в прихожую… зацепилась за коврик, упала… Не знаю, сколько я там лежала… Очнулась, поднялась… ноги меня не держали, и выскочила вон. Летела вниз по ступенькам, и мне казалось, что меня кто-то догоняет и сейчас схватит или столкнет. Только на улице я поняла, что я одна, что никого нет. Я заметила кровь на руке, оказалось, я сорвала ноготь… видимо, когда упала. Только тогда я почувствовала боль. Город был пуст… Я пошла домой. Заперлась на все замки, задернула шторы, полчаса стояла под горячим душем…
Они молчали, не глядя друг на друга.
– Вы мне верите? – спросила Лара.
– В квартире еще кто-то был? – ответил вопросом на вопрос Монах. – Вспомните, может, какой-то звук? Движение, шорох…
Она помотала головой.
– Запах? Вы помните запах лосьона Реброва?
И снова она помотала головой.
– Чем пахло у него в квартире?
Она пожала плечами:
– Ничем. Не знаю… В ванной чем-то вроде шампуня… как всегда.
– Почему вы пошли в ванную?
Она смотрела непонимающе.
– Вы заглянули в гостиную, там никого не было. Вы позвали Реброва, он не ответил, и вы пошли его искать, так? Почему вы не подождали его в гостиной?
Лара задумалась.
– Не знаю…
– Куда же вы направились? Не в ванную же, правда?
– В кухню… А ванная была по дороге, дверь была открыта, и я увидела… там горел свет…
– И вы бросились бежать, споткнулись и упали…
– Да! Сорвала ноготь… до крови. На указательном пальце…
– Поэтому обстригли ногти? Я помню, на вернисаже у вас были длинные ногти.
Она кивнула, насторожено глядя на него, ей было непонятно, чего он добивается, она ведь все сказала!
– Вы считаете, я должна была все рассказать в полиции? Я не могла… Господи, неужели вы не понимаете? Когда Кирилл сказал, что это, скорее всего, самоубийство, у меня отлегло от сердца: значит, не будут искать, значит, не выйдут на меня…
– Лара, вы боитесь меня? – внезапно спросил Монах.
– Не боюсь. – Она подняла на него глаза, но уверенности в голосе не было.
– Вы мне верите?
Она напряженно вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что ему нужно. Кивнула…
Глава 33Сеанс гипноза
– Лара, сейчас мы проведем маленький сеанс гипноза, – Монах взял ее безвольную руку. – Это не страшно. Вы на пару минут уснете, а я задам вам несколько вопросов, согласны?
– Зачем? – Она испугалась, вид стал еще более затравленным.
– Человек зачастую не помнит, что видел, потому что включились защитные механизмы. Я расторможу ваше подсознание и вытащу то, о чем вы забыли. Не нужно бояться, это не больно. – Он пошутил, но она его шутки не приняла, смотрела тревожно.
– Вы расскажете про меня? – спросила она. – Вы думаете, это я его? И забыла?
– Нет, я так не думаю. Вам это было бы не под силу.
– Но тогда…
– Лара, доверьтесь мне. – Он вытащил из кармана брюк серебряную монетку. – Смотрите сюда. Я буду считать, на счет «три» вы уснете. Проснетесь, когда я снова досчитаю до трех. Готовы? Раз! Два! Три…