– Возможно, я и чудак, – тихо сказал Иван, – но я впервые после смерти мамы чувствую себя живым. Я готов к любому обороту. Катя нужна мне.
– А ты? Ты ей нужен?
– Да, – твердо произнес Иван. – Нужен. Она ждет меня.
– Ну хорошо. – Маша тихонько вздохнула. – Что ты намерен делать?
– Я привезу ее сюда. Завтра же. Или в крайнем случае послезавтра. Ты ведь скоро уедешь? Мы тебе не помешаем.
– Вот как… – Маша кивнула и замолчала в задумчивости.
– Прости, – виновато проговорил Иван и положил руку ей на плечо.
– Да что ты! За что ты извиняешься? Это твой дом, ты здесь хозяин. Можешь делать что хочешь.
– Ты верно не обиделась? – Иван заглянул ей в лицо. Ему показалось, она сейчас заплачет. Но нет, ее глаза были сухими.
– Конечно, не обиделась. – Маша обняла его и чмокнула в щеку. – Поступай, как решил. Только… Как ты себя чувствуешь? Не угробит тебя твоя страсть? Ты ведь едва оклемался от тяжелой болезни.
– Не угробит, – засмеялся Иван, – не волнуйся. Наоборот, мне это даже полезно. А вот о моей болезни при Кате говорить не стоит, ладно?
– Понимаю, – согласилась Маша, – не хочешь выглядеть перед ней слабым и немощным.
– Я здоров, – запальчиво произнес Иван и, вспомнив минувшую ночь, надулся от гордости, как индюк.
Маша усмехнулась:
– Ладно, я тебя поняла. Я действительно скоро уезжаю, уже билеты взяла. Так что не буду вам мешать.
Ивану вдруг стало неловко и совестно. Маша печальная, видно, американская жизнь не такая сладкая, как кажется. Может, ей нужна помощь или по крайней мере сочувствие и участие. А он втюрился в девчонку на старости лет. Верно говорят: седина в бороду, бес в ребро…
– Доча, – несмело произнес Иван, – ты того… может, останешься? Пусть Генрих приедет в Москву и Юленьку привезет. А? Мы ее тут как принцессу примем. А, доча?
– Ты что? – Маша аж плечами передернула. – Он никогда не поедет. Ему работать надо. Да и дорого это все ужасно. Нет, об этом и речи нет.
– Ну, нет так нет, – согласился Иван. – Ты прости, мне ехать пора.
– Ты уезжаешь? На ночь глядя?
– Да. Кате обещал приехать ночевать. Возможно, мы завтра придем вместе.
– Хорошо.
Маша встала, давая понять, что разговор окончен. Она ушла, а Иван все продолжал сидеть на диване.
На душе у него скребли кошки. А чего он, собственно, хотел, на что надеялся? Неужели на то, что Маша возрадуется, узнав о его романе? Спасибо, что скандала не устроила, а ведь могла бы. В конце концов, она его наследница и в случае официальной женитьбы отца вынуждена будет делиться имуществом с его новой супругой.
Иван подумал и устыдился собственных мыслей. Нет, не такой у Маши характер, чтобы ссориться, идти на конфликт. Это тебе не Зойка, которая глотку перегрызет за лишнюю копейку…
Он решительно встал и вышел из комнаты. Кухня была пуста, Маша у себя смотрела телевизор. Иван осторожно заглянул к ней.
– Доча, я ушел.
– Пока, – проговорила она, не отрываясь от экрана.
– Я это… попросить тебя хотел… – Он замялся, с неловкостью глядя на нее.
– Что еще? – Маша удивленно вскинула брови.
– Не говори Борьке про Катю, а? Не скажешь?
– А, вот ты о чем. – Она кивнула. – Хорошо, не скажу. Сам смотри не проговорись.
Маша слабо улыбнулась. Иван, обрадованный, послал ей воздушный поцелуй и пошел одеваться.
27
Перед тем как идти к Кате, Иван не удержался – заскочил в «Магнит», накупил всякой всячины, хотя в холодильнике еще оставались продукты.
– Вот, держи, это тебе! – Он сунул ей в руки коробочку с пирожными «картошка».
– Спасибо! – Она взвизгнула от радости и повисла у Ивана на шее – ни дать ни взять ребенок, которому купили вожделенную игрушку.
Иван, довольный и польщенный, зашел в прихожую.
– Как ты тут без меня?
Он придирчиво оглядел квартиру, думая заметить давешний хаос и беспорядок, но нет, все было чисто и вполне пристойно. Лишь на кухне по-прежнему стояла банка, полная окурков.
– Надо отучать тебя от курения, – строго сказал Иван. – Иначе будут проблемы с детишками.
– А я не планирую детишек, – засмеялась Катя и тут же, по обыкновению, закашлялась. – Во всяком случае, в обозримом будущем.
– Ты не планируешь, а я – да. – Иван пристально взглянул на нее, наблюдая за реакцией на свои слова. К его радости, Катя не выглядела удивленной.
– Ты хочешь детей? – спросила она, распечатывая коробку с пирожными.
– От тебя хочу, – твердо сказал Иван.
– Так ты что, жениться на мне собрался? – Она ложечкой отколупнула от шоколадного бока.
– Собрался. Если ты, конечно, не против.
– Вот прикол! – Катя с жадностью ела «картошку». – Мне еще никто не делал предложения. Я имею в виду законный брак.
– А какие предложения тебе делали? – заволновался Иван.
– Незачем тебе это. – Она махнула рукой пренебрежительно, продолжая с аппетитом лакомиться.
– Еще как зачем! Я хочу все о тебе знать.
– Ну, всего никто не знает, только Бог, – задумчиво проговорила Катя и облизнула ложку. – Но я подумаю…
Он видел, что она говорит вполне серьезно. Он это чувствовал. И от этого ему хотелось запеть в полный голос.
Они еще немного посидели молча. Катя доела пирожное, умудрившись запачкать кончик носа. Иван, улыбаясь, достал салфетку и смахнул шоколадную крошку.
– Вкусно, – проговорила она и мечтательно вздохнула.
– Завтра еще куплю, раз вкусно, – пообещал Иван. Подумал немного и наконец решился.
– Вот что, Катюша, у меня есть идея насчет того, как мы… как не платить за твою квартиру.
Катя глянула на него с любопытством и скрестила руки на груди.
– И как?
– Поедем жить ко мне! У меня трешка, дочка скоро уедет в Америку. Мы останемся вдвоем. А там и с хозяевами твоими разберемся, не спеша. Поедешь? – Иван посмотрел на нее с ожиданием.
Катя опустила голову, весь вид ее выражал задумчивость и сомнение. Иван продолжал в растерянности глядеть на нее. Ему вдруг показалось, что она улыбается. Сердце его наполнилось обидой и болью. Она смеется над ним! Для нее сегодняшняя ночь ничего не значит! А он, старый дурак, раскис, слюни распустил, размечтался о женитьбе.
– Значит, не поедешь? – резко проговорил Иван и уставился в окно.
Катя молчала. Ему захотелось схватить со стола чашку и запустить ею в стекло. Или с грохотом швырнуть об пол. И стукнуть кулаком по столу, так, чтобы с него посыпались чашки и блюдца. Но он тоже молчал, застыв в оцепенении на табуретке. За спиной у Ивана послышались мягкие шаги. Катины руки легли ему на плечи. Ее теплая щека прижалась к его виску. Сердце гулко заколотилось.
– Я согласна, – прошептала Катя Ивану прямо в ухо. – Поедем.
Он обернулся и подхватил ее на руки. Она была легкой как пушинка. Она обнимала его за шею обеими руками и тихо смеялась, откинув голову назад. Волосы ее свисали гораздо ниже талии.
– Моя малышка! Моя девочка! Мой аленький цветочек!
Она вдруг перестала смеяться, лицо ее стало серьезным.
– Скажи, только честно, ты меня не бросишь?
– Я? Тебя? Ты шутишь? – Иван стал целовать ее, неистово, страстно, она отвечала так же страстно, жадно ловила его губы. Он понес ее в комнату, чувствуя себя Геркулесом, способным с легкостью разорвать львиную пасть голыми руками.
Новая ночь была еще жарче, чем предыдущая. Наутро Иван чувствовал себя вымотанным до предела. Все же он заставил себя встать, принять душ, напился крепкого кофе и немного пришел в себя. Катя только-только открыла глаза, когда Иван, полностью готовый, уже собирался уходить на работу.
– Бедненький ты мой, – прошелестела она, сладко потягиваясь в постели. – В такую рань уже на ногах.
– Волка ноги кормят, – пошутил Иван. – Ты вот что, вставай потихоньку и собирайся. Бери только самое необходимое. И то, что тебе дорого. Вечером я приеду, возьмем такси и поедем ко мне.
– Слушаюсь, мой повелитель. – Катя шутливо приставила ладонь к виску, отдавая честь.
– Эх ты, дурында, – с ласковой усмешкой произнес Иван, – к непокрытой голове не козыряют.
– Ну, это мужики не козыряют, – весело сказала Катя, – а нам, девушкам, можно.
Он кивнул и направился в прихожую. День выдался напряженный, клиенты попадались как на подбор скандальные и привязчивые: все им было не так да не эдак. Иван с трудом отыскал в череде заказов свободные полчасика на отдых и невольно прислушался к себе: как организм отреагировал на ночное сумасшествие с Катей. К его удовольствию, самочувствие было вполне сносным, лишь немного кружилась голова да пару раз пошла носом кровь, но не сильно и не долго, сразу остановилась.
Вечером они с Катей заказали такси, погрузили ее нехитрый скарб, в основном состоящий из картин, мольберта и пары небольших сумок с одеждой, и поехали к Ивану домой.
На пороге их встретила Маша. Она внимательно поглядела на Катю, кивнула в знак приветствия и тут же ушла в свою комнату. Катя стояла не двигаясь, прижимая к груди завернутые в газету холсты.
– Ну чего ты? – Иван легонько подтолкнул ее. – Заходи. Чувствуй себя как дома.
– Угу, – пробормотала она.
Ему показалось, Катя думает о чем-то своем, неизвестном ему и непонятном. Он испугался, что она передумала и сейчас уйдет.
– Катюша, что с тобой? Не стесняйся, проходи.
– Да я и не думала стесняться, – нарочито бодро проговорила Катя и наконец зашла в прихожую.
Иван поставил сумки на пол.
– Давай мне картины.
Она поспешно замотала головой.
– Нет, я сама, – осторожно приставила их к стене и расстегнула молнию на куртке.
– Ты иди в комнату, – велел ей Иван, – там располагайся, вещи в шкаф клади. Картины можешь туда же, на полки, шкаф огромный, места хватит. А я погляжу, что там с ужином.
Катя послушно кивнула, сняла сапоги и потащила картины в комнату. Иван вымыл руки и заглянул в холодильник. На полке стояла сковородка с котлетами и большая кастрюлька с гречкой. «Умница доча», – с нежностью и благодарностью подумал Иван. Он был невероятно рад, что не нужно самому готовить еду, а можно быстро поужинать и лечь – от накопленной за два дня усталости он валился с ног.