– Ты… ты с кем-то разговаривала? – спросил ее Иван.
– Нет. Просто время посмотрела.
– Я слышал, как ты что-то сказала. Думал, ты меня зовешь.
– Тебе показалось. – Катя спрятала телефон под подушку.
– Хорошо. Как ты себя чувствуешь?
– Лучше. – Тон у Кати был чужим и отстраненным.
Иван ощутил, как сдавило виски. Врет! Она врет, обманывает его. С кем-то говорит по телефону, одна, в темноте. Это не может быть Ахметьева с требованием арендной платы, с ней покончено. Кто же тогда?
– Будешь спать? – стараясь говорить спокойно, спросил Иван.
– Да, пожалуй. – Катя снова отвернулась к стенке, давая понять, что разговор окончен.
Иван вышел. Руки у него дрожали, во рту появился противный привкус. Маша права! Он старый осел, Катя вертит им как хочет, а главное, что-то скрывает от него. Что, если все-таки у нее есть мужчина? И именно к нему она ездила на выходные, а вовсе не к подруге на дачу? Но неужели можно так умело притворяться, имитировать нежность, страсть?
Иван почувствовал, как его неудержимо тянет принять заветные сто грамм. В кухне в верхнем шкафчике должен быть коньяк. Иван замаскировал его за пакетами с крупами, Маша вряд ли туда совалась. Он быстро зашел в кухню, воровато оглянулся и пошарил в полке. Бутылка была на месте. Иван глотнул прямо из горлышка, почувствовав, как разливается по жилам блаженное тепло. Подумал и глотнул еще.
– Папа! Ты что это? – Маша стояла на пороге и смотрела на него с изумлением. – Ты ж вроде не пьешь уже давно.
– Прости, доча, не серчай. – Иван улыбнулся, с удовольствием отмечая, как отступает тревога, сменяясь приятной легкостью. – Устал. С устатку это.
– Ну-ну, – саркастически произнесла Маша.
– Ништяк, доча. Я капельку. Самую малость. – Иван снова глотнул.
Маша поморщилась, как от боли. Он поставил бутылку обратно на полку и нетвердой походкой отправился в комнату.
Присел на диван, потормошил Катю.
– Эй! Ты спишь?
Она не отвечала.
– Спишь, значит, – пробормотал Иван, чувствуя, как вокруг все плывет и шатается.
Длительное воздержание от алкоголя сыграло свою роль – он быстро захмелел. Все волнения и переживания отодвинулись куда-то на задний план, его одолевали сонливость и апатия. Иван долго раздевался, неловко стаскивая одежду непослушными руками, а раздевшись, залез под одеяло и тотчас уснул. Во сне ему казалось, что Катя рядом снова разговаривает по телефону, отвернувшись от него и прикрыв рукой динамик. Иван пытался вслушаться в то, что она говорит, но не мог. Его штормило, диван покачивался, и он опасался, что вот-вот съедет на пол. Потом Катя умолкла, диван принял устойчивое положение, и Иван провалился в темную пустоту…
39
Наутро он встал с адской головной болью и в совершенной прострации. Надо было ехать на работу, но сил никаких не было. Иван позвонил на фирму и сказался больным. «Один день сойдет», – решил он. Тем более Катя себя неважно чувствует. При мысли о Кате Иван тотчас вспомнил вчерашний вечер, ее таинственный разговор по телефону. Ему снова стало не по себе. Он оглядел спящую Катю, по своей любимой привычке укутавшуюся в одеяло с головой. Несколько секунд прислушивался к ее ровному дыханию, затем, воровато озираясь, потихоньку вытащил ее телефон из-под подушки, хотел зайти в контакты, но экран оказался запаролен.
Вот те раз! Зачем Кате пароль на телефоне? Что она хочет от него скрыть? Тут же Иван стал уговаривать себя, что телефон у Кати давно и пароль стоит там с того времени, когда они еще не были знакомы.
Он с трудом поднялся с постели. Голова кружилась, во рту был сушняк. Самое милое дело было сейчас опохмелиться, опрокинуть стопку коньячка. Но Иван представил себе Машино лицо, ее глаза и твердо решил обойтись другими средствами. Он вышел в кухню, сделал себе крепкий кофе, пару горячих бутербродов с ветчиной и сыром, поел и прилег в гостиной, распахнув настежь окно. Мысль о том, что Катя может ему изменять, не давала Ивану покоя. Он сам себе был смешон – эдакий Отелло в возрасте, потерявший разум от страсти к юной Дездемоне. Однако он не мог отделаться от ощущения, что Катя что-то скрывает от него. Загадочные звонки с возвращением квартиры не прекратились, настроение ее меняется по сто раз на дню, что-то гложет ее, это факт. И это точно не доставучие арендаторы и не капризное вдохновение.
От кофе и холодного морозного воздуха, рвущегося в окно, Ивану стало немного легче. Голова почти прошла, утихла противная дрожь в руках. И как он раньше напивался вдрызг почти каждый день? Нина терпела его пьянки, на работе ждали, пока он неделями приходил в себя после очередной отключки. Нет, сейчас такое невозможно, ему нужны деньги, много денег. Он собирается жить на полную катушку, жениться на Кате, сделать так, чтобы она ни в чем себе не отказывала. А главное, он нужен ей трезвый, сильный и здоровый. Если вообще нужен…
Иван постарался прогнать темные мысли.
– Доброе утро, Вано! – Свежее, сияющее личико Кати склонилось над ним.
Елки-моталки, он не заметил, как задремал.
– Какая у тебя холодрыга. – Катя поежилась и поплотней запахнула на груди легкий шелковый халатик. – На улице минус пятнадцать, а ты окошко открываешь.
Иван и сам чувствовал, что замерз. В носу неприятно свербело, как перед простудой. Он встал и захлопнул окно. Катя сладко потянулась и спросила:
– Ты почему на работу не пошел?
– Решил с тобой остаться. Ты же плохо себя чувствовала. – Он обнял ее и посадил к себе на колени.
– Ой, да нормально я себя чувствовала, – отмахнулась Катя, но послушно продолжала сидеть и даже принялась поглаживать Ивана по волосам.
Он блаженно закрыл глаза.
– Что будем делать? Может, поедем к тебе, прикинем, во сколько обойдется ремонт квартиры? Нужно все обмерять.
– Поехали, – тут же согласилась Катя.
Они позавтракали и вышли из дому. От Катиной вчерашней хандры не осталось и следа, она выглядела веселой и бодрой, то и дело смеялась, но Ивану показалось, что в ее поведении есть некоторая нарочитость. Он был рад, что она больше не печалится и что ему удалось ее чем-то увлечь. Однако противный червячок в глубине души продолжал шевелиться и отравлять ему существование. Иван нет-нет да присматривался к Кате, вглядывался в ее лицо, словно пытаясь прочитать по нему ответы на все свои немые вопросы. В какой-то момент их взгляды пересеклись. В Катиных глазах отчетливо читался страх, хотя губы ее были растянуты в улыбке. Она быстро отвернулась и заговорила о какой-то ерунде.
Настроение у Ивана совсем испортилось. Они доехали до Катиного дома, вошли в квартиру. Вокруг было пусто и сиротливо. Катя тут же принялась сновать из комнаты в кухню и обратно, на ходу излагая, что и как она будет здесь обустраивать. Иван, слушая ее вполуха, молча вытащил рулетку, измерил комнату и коридор по периметру, прикидывая в уме, сколько нужно будет покупать обоев и других стройматериалов. Катя все щебетала и щебетала без умолку, Ивану хотелось остановить ее, схватить, заключить в объятия и не выпускать, покуда он не поймет, не узнает, что у нее в голове, откуда этот затравленный взгляд, фальшивая улыбка, преувеличенно радостный тон. Но он продолжал измерять теперь уже высоту стен и делать пометки в телефоне.
– А пол? Пол мы будем менять? – спросила Катя и наконец села на диван.
Иван заметил, что у нее дрожат руки.
– Обязательно будем. Постелим ламинат. Не самый дорогой, но качественный.
– Я хочу черный, – сказала Катя. Лицо ее стало серьезным.
– Почему черный? – удивился Иван. – Совсем черный? Или просто темного оттенка?
– Совсем. Как ночь. – Она взглянула на него и опустила ресницы. – Я на балкон. Мне надо покурить.
– Хорошо. – Иван отложил было рулетку, чтобы пойти с ней, но она поспешно проговорила: – Ты мерь, мерь, я быстро.
Она ушла. Иван в рассеянности вертел в руках рулетку. Ему было не до измерений. Что же все-таки с ней творится? Кажется, все началось с этой дурацкой поездки к подруге. После нее Катя стала сама не своя. Видимо, все же нужно поговорить с ней в открытую, выяснить, что ее терзает.
Иван решительно направился к балкону.
– Катя! – Он распахнул дверь и замер как вкопанный. Катя стояла на цыпочках, перегнувшись через перила и свесившись вниз по пояс. На мгновение ему показалось, что она сейчас сорвется и упадет. Он сдавленно вскрикнул и рванулся вперед, вытянув руки. Она подняла голову. В лице ее не было ни кровинки.
– Ты что? – Иван схватил ее за плечи.
– Ничего. – Она смотрела ему прямо в глаза, не мигая.
– Ты же… ты могла упасть, разбиться. Это только сумасшедшие так забавляются.
– Ну, значит, я сумасшедшая, – тихо сказала Катя и криво улыбнулась.
– Послушай, нам надо поговорить.
Иван крепко прижал ее и повлек за собой в комнату. Она не противилась. Он усадил ее на диван, сел рядом.
– Что с тобой происходит?
– Ничего.
Ее щеки слегка порозовели.
– Я вижу, что ничего! На тебя смотреть больно. И Ахметьева тут ни при чем. Скажи мне правду. У тебя… у тебя есть кто-то? – Иван с силой сжал ее руку.
– Ай, больно! – Катины губы страдальчески скривились.
– Прости, – испугался Иван и ослабил хватку. – Пожалуйста, прости! Я… я просто весь извелся. Я же вижу – что-то не так. С кем ты вчера разговаривала?
– Опять двадцать пять, – с досадой проговорила Катя, – говорю же тебе, я не разговаривала, я смотрела, который час.
Иван понял, что все бесполезно.
– Ну хорошо, положим. Но сейчас… что это было?
– Голова закружилась. Слишком сильно затянулась. Ты мне так и не ответил – будет у меня черный пол?
– Будет, – угрюмо ответил Иван.
– Ну вот и славно, – с облегчением произнесла Катя и, осторожно высвободив свою кисть из руки Ивана, встала. – Я еще хочу тебе на кухне кое-что показать. Идем.
Он покорно последовал за ней. В левом боку кололо, затылок онемел. «Надо бы давление измерить, – подумал Иван. – От такого инсульт получить плевое дело».