Она подышала на стекло и подождала, пока растаял маленький запотевший кружок.
— Я думаю, для вас было бы гораздо лучше, — сказала она тем же холодным голосом, — просто отдать деньги и предоставить мне самой справляться с моими заботами.
— Нет.
Она снова бросила на меня быстрый взгляд. Потом нетерпеливо пожала плечами в своем сером пальто.
— Ну что ж, если вы предпочитаете так… Я живу в «Гренаде», это в паре кварталов отсюда по Восьмой улице, номер 618. Дайте мне десять минут. Будет лучше, если я войду одна.
— У меня машина.
— Нет, лучше я пойду сама. — Она повернулась, дошла до угла, пересекла бульвар и исчезла за шеренгой деревьев. Я уселся в машину и подождал десять минут.
«Гренада» оказалась отвратительным серым зданием на перекрестке.
Стеклянная дверь выходила прямо на тротуар. Я завернул за угол и увидел светящийся матовый шар с надписью «Гараж». Пологий спуск вел в пропитанный резиновым запахом подвал, где рядами стояли машины. Из застекленной конторки появился худощавый негр и посмотрел на «крайслер».
— Сколько стоит оставить его ненадолго? Мне нужно в гостиницу.
Он осклабился:
— Уже довольно поздно, мистер. И пыль надо протереть. Все вместе — один доллар.
— Это — по прейскуранту?
— Все вместе один доллар, — упрямо повторил он.
Я вылез. Он дал мне номерок, я дал ему доллар. Не дожидаясь вопроса, он сказал, что лифт находится позади конторки, рядом с мужским туалетом.
Я поднялся на шестой этаж и огляделся. Было тихо, из открытого в конце коридора окна веял морской воздух. Внутри отель казался вполне приличным.
Конечно, пара доступных девушек найдется во всяком отеле. Этим и объяснялся доллар для негра. Видать, этот парень — отличный знаток людей!
Я стоял перед дверью номера 618. Помедлив несколько секунд, тихо постучал.
Глава 31
Она все еще была в пальто и стояла рядом с дверью. Я прошел мимо нее в квадратную комнату с широкой кроватью у стены и минимумом прочей мебели.
Маленькая лампа на подоконнике бросала приглушенный свет. Окно было открыто.
Женщина сказала:
— Итак, садитесь и говорите. — Она заперла дверь и села в уродливое кресло-качалку в противоположном углу комнаты. Я уселся на диван.
Справа от меня находился открытый дверной проем, завешенный зеленой портьерой. По-видимому, он скрывал вход в ванную комнату.
Скрестив руки на груди, женщина откинула голову на спинку качалки. Ее глаза из-под длинных накрашенных ресниц изучали меня. Брови были тонкими, выгнутыми и такими же темными, как волосы. Спокойное замкнутое лицо. Полное таинственности. Оно не выглядело как лицо человека, способного выставлять свои чувства напоказ.
— У меня было совсем другое представление о вас, — сказал я. — По описанию Кингсли.
Ее губы слегка скривились. Она не ответила.
— И по описанию Лэвери, — продолжал я. — Это доказывает, что разные люди говорят на разных языках.
— Для подобных разговоров у меня нет времени, — перебила она. — Что вы хотите знать?
— Он нанял меня, чтобы вас найти. Я старался это сделать. Предполагаю, вам это известно?
— Да, от его секретарши. Она сказала по телефону, что ваша фамилия Марлоу, и описала мне шейный платок.
Я снял платок, свернул его и засунул в карман. Потом сказал:
— Я узнал кое-что о местах ваших остановок. Не очень много. Мне известно, что вы оставили машину в отеле в Сан-Бернардино и встретились там с Лэвери. Я знаю, что вы послали телеграмму из Эль-Пасо. А что вы делали потом?
— Мне ничего от вас не нужно, кроме денег, которые мне послал Кингсли.
Не вижу оснований, почему вас должны интересовать мои дела и пути.
— Не буду спорить с вами по этому поводу, — сказал я. — Вопрос лишь в одном: нужны вам деньги или нет?
— Ну, хорошо. Мы поехали с Лэвери в Эль-Пасо, — начала она усталым голосом. — Тогда я собиралась выйти за него замуж. Поэтому и послала телеграмму. Вы читали телеграмму?
— Да.
— Ну а потом я изменила свои намерения. Попросила Лэвери уехать домой и оставить меня одну. Он устроил мне сцену.
— И уехал один?
— Да. Почему бы нет?
— И что вы делали потом?
— Отправилась в Санта-Барбару и несколько дней провела там. Немного больше недели. Потом в Пасадене. То же самое. Потом в Голливуде. Потом приехала сюда, это все.
— И все это время вы были в одиночестве?
Она немного помедлила, потом сказала:
— Да.
— Без Лэвери? Все время без него?
— После того, как он уехал.
— И какова была ваша цель?
— Что значит, какова цель?
— Зачем вы ездили по этим городам, не давая о себе вестей. Разве вы не знали, что ваш муж в большой тревоге?
— Ах, не говорите о моем муже, — сказала она холодно. — Признаюсь, я не очень ломала над этим голову. Ведь он думал, что я в Мексике. А цель у меня была одна: мне нужно было подумать. Моя жизнь превратилась в безнадежную путаницу. Мне надо было побыть где-нибудь одной и попробовать привести свои мысли в порядок.
— Но вы же до этого провели целый месяц в доме на озере Маленького фавна? Что же вы там не попытались добиться того же порядка?
Она смотрела на свои туфли, потом взглянула на меня и серьезно кивнула.
Волосы упали ей на щеки. Она подняла руку, откинула волосы и потерла висок.
— Я подумала, что мне нужно уехать в новое, незнакомое место, — сказала она. — Не обязательно интересное. Лишь такое, где меня никто не знает. Никаких контактов. Место, где я смогу быть одна.
— Ну и как далеко вы продвинулись?
— Не очень далеко. Но к Деррису Кингсли я не вернусь. А он хочет, чтобы я вернулась?
— Не знаю. А зачем вы приехали сюда? В город, где живет Лэвери!
Она прикусила косточку пальца и посмотрела на меня.
— Я хотела снова его увидеть. Я не могу выкинуть его из головы. Я не люблю его, нет. И все-таки, на особый лад я его, пожалуй, люблю. Но не думаю, чтобы вышла за него замуж. Разве это не сумасшествие?
— Это не сумасшествие. И в этом есть смысл. Но уехать из дома и жить в жалких гостиницах — в этом нет смысла. Ведь вы уже много лет не жили с Кингсли, вели свою собственную жизнь, я правильно понял?
— Но я должна была побыть одна, чтобы все до конца осмыслить, — сказала она с отчаянием и снова укусила себя за палец, на этот раз сильно. — Пожалуйста, отдайте мне деньги и уходите!
— Разумеется. Сейчас. Не было ли какой-нибудь причины, почему вы уехали с озера Маленького фавна именно в тот момент? Например, чего-либо связанного с Мюриэль Чесс?
Она посмотрела изумленно. Но так смотреть умеет каждый.
— Боже мой, о чем вы говорите? Эта глупая маленькая мещанка? Что у меня могло быть с ней общего?
— Я подумал, может быть вы с ней поссорились, из-за Билла?
— Билла? Билла Чесса? — Она выглядела еще более изумленной. Слишком изумленной.
— Билл утверждал, что вы его домогались!
Она откинула голову и расхохотались. Это был какой-то жестяной, ненатуральный смех.
— Боже избави, этот грязный пьяница! — Внезапно ее лицо стало серьезным. — Что случилось? Что означает ваша таинственность?
— Может быть, он и грязный пьяница, — сказал я. — Но полиция считает его к тому же и убийцей. Убийцей своей жены. Ее нашли в озере. Утонула месяц назад!
Она облизнула губы, склонила голову набок и уставилась на меня.
Воцарилось долгое молчание. Влажное дыхание Тихого океана вливалось в комнату.
— Это меня не удивляет, — сказала она наконец. — Значит, этим кончилось!
Они часто ужасно ссорились. Вы думаете, что это как-то связано с моим отъездом?
— Это не исключено.
— Я не имею к этому никакого отношения, — сказала она серьезно, покачав головой. — Все было именно так, как я вам рассказываю. И не иначе.
— Мюриэль мертва, — сказал я. — Утонула в озере. Похоже, вас это мало волнует, а?
— Я эту женщину почти не знала, — ответила она, пожимая плечами. — Она жила очень замкнуто. И в конце концов…
— Вам известно, что она когда-то работала медсестрой у доктора Элмора?
Теперь вид у нее был совсем ошеломленный.
— Я никогда не ходила на прием к доктору Элмору. Пару раз была в гостях у Элморов, очень давно. Я… о чем вы, собственно, говорите?
— Мюриэль Чесс на самом деле звали Милдред Хэвиленд, она была медсестрой доктора Элмора.
— Странное совпадение, — сказала она задумчиво. — Я вспоминаю, Билл встретил ее в Риверсайде. Не знаю, при каких обстоятельствах и откуда она взялась. У доктора Элмора, говорите? Но какое это имеет значение?
— Никакого, — сказал я. — Я думаю, это просто совпадение. Такие вещи случаются. Ну, теперь вы видите, что мне надо было с вами поговорить. Мюриэль нашли в озере, вы уехали, и Мюриэль оказалась Милдред Хэвиленд, которая некогда была связана с доктором Элмором. Так же, как и Лэвери, хотя на иной лад. А Лэвери живет напротив доктора Элмора, через улицу. У вас не было впечатления, что Лэвери раньше знал Мюриэль?
Она задумалась, закусив верхнюю губу.
— Он видел ее, когда приезжал к нам на озеро, — сказала она наконец, но, судя по его виду, я бы не подумала, что он знал ее раньше.
— Он так и должен был себя вести, если учесть, что он был за человек.
— Я не думаю, чтобы Крис имел какое-то отношение к доктору Элмору, возразила она. — Вот жену доктора он знал, но с самим доктором вряд ли был знаком. Тем более, откуда ему было знать медсестру доктора?
— Ну, что ж, боюсь, что все эти сведения мало помогут мне, — сказал я. — Но вы хоть видите, что мне было необходимо поговорить с вами? Пожалуй, я теперь могу отдать вам деньги.
Я достал из кармана конверт, подошел к ней и положил ей на колени. Она не дотронулась до него. Я снова сел.
— Вы играете эту роль бесподобно, — улыбнулся я. — Такая выбитая из привычной колеи женщина с легким оттенком горечи и отрешенности. Как все-таки заблуждаются люди в оценке вашего характера! Они считают вас маленькой дурочкой, лишенной самообладания и способности трезво мыслить.