По выражению лица Агаты было видно, что номер не прошел.
– Или вот, взгляните! – Продавщица указала на сложный шелковый узел лилового оттенка. – Эта означает, что вы замужем.
Ее улыбка была встречена еще более хмурым выражением лица.
– Может, эта подойдет? – Девушка достала шляпку с пышным бантом, вишневым в белый горох. – Подразумевает, что вы свободны и заинтересованы…
– Мне бы что-нибудь попроще. – Раскрасневшаяся Агата взяла шляпку с узкой кремовой ленточкой и единственной пуговкой из перламутра. Если в ней и зашифрован тайный смысл, знать об этом совершенно не хотелось.
Воспоминания прервал резкий стук в дверь. Агата глянула на часы: чай заказан к половине восьмого, а сейчас только семь. Решив, что это Нэнси, она пошла открывать. К ее удивлению, на пороге стояла Кэтрин.
– Простите, что беспокою так рано. – Она выглядела взволнованной, гладкая кожа на лбу собралась в морщины. – У нас проблема: Макс с Майклом застряли в Бейруте – какие-то неполадки с судном, которое везло наши припасы. В общем, у нас нет свидетелей на свадьбу, и я подумала – может, вы с Нэнси окажете нам честь?
– Э-э… я… – Агата запнулась. – Надо будет расписаться в книге регистрации?
Только сейчас до нее дошла вся серьезность ситуации: ведь это означает, что ее инкогнито раскроется! Нельзя использовать фальшивое имя на брачном сертификате – это сделает его недействительным, и свадьба превратится в фарс. По сути, Кэтрин и Леонард Вулли будут жить во грехе!
– Я… я не уверена…
Какое извинение придумать?
– Вам не нужно больше притворяться. – Кэтрин шагнула вперед и положила руку ей на плечо. – Я знаю, кто вы.
Под ее пристальным взглядом Агата съежилась. Знает… Наверняка догадалась в первый же день.
Перед глазами замелькали картинки из путешествия. Сколько раз она замечала эту загадочную улыбку Моны Лизы! «А других очков у вас нет? Эти вам ну совсем не идут!» Небось всю дорогу посмеивалась про себя.
– Вы уже не в поезде… – Кэтрин перешла на мягкий шепот. – Никто не будет показывать пальцем.
Агата перевела дыхание; казалось, губы склеились между собой.
– Когда вы поняли?
– Когда увидела вас без очков. Вы спали, и я поднесла вашу книгу к лицу, сличая с фотографией на обложке. У меня и до этого возникали подозрения. Так и подмывало спросить, но не хотелось ставить вас в неловкое положение.
Агата отвернулась, качая головой.
– Глупо было надеяться, что можно сбежать. Просто…
– Не нужно ничего объяснять, я все понимаю – читала в газетах. – Пауза. – Если честно, я знаю, что это такое – когда твою жизнь выставляют на всеобщее обозрение.
– Правда?
Кэтрин кивнула.
– Я тоже была не совсем искренна. Когда я сказала, что мой муж погиб на войне, я слукавила. Это неправда: он покончил с собой через полгода после свадьбы.
– Ох, мне так жаль! Я…
Кэтрин протестующе подняла руку.
– Не надо ничего говорить. Просто поддержите меня сейчас, хорошо?
– Да, конечно!
Скромную церковь святого Георга на Хайфа-стрит заслоняли нависающие минареты мечети Абу Ханифа, и все же, когда они с Нэнси вслед за Кэтрин вошли внутрь, на Агату снизошло чувство успокоения.
– Не стоит ее посвящать – не сейчас, – посоветовала Кэтрин, уходя из отеля. – Я попрошу ее подписать первой, и она ничего не увидит.
Агате стало ужасно стыдно, когда Нэнси приветствовала ее обычным «Доброе утро, Мэри»; она почувствовала себя лицемерной притворщицей. Однако объяснять причины, по которым она решила скрыть свою настоящую фамилию и окончательно запуталась в паутине лжи, действительно было не ко времени, поэтому Агата нарочно увела разговор в сторону. Сообщив новости об их предстоящей роли на венчании, она принялась болтать об аренде дома, отвлекаясь на яйца с беконом и тосты.
Кэтрин приехала за ними в экипаже, запряженном лошадьми. Выглядела она потрясающе: кремовый костюм от Шанель с черным кантом, двойная нитка жемчуга и кремовая шляпка, украшенная шелковым цветком. Рядом на сиденье лежал скромный букет лилий.
До церкви добрались всего за десять минут, несмотря на то, что путь преградил погонщик с двумя буйволами. Кэтрин только рассмеялась.
– О боже! – заволновалась Нэнси. – А вдруг мы опоздаем?
– Это привилегия невесты, – ответила Кэтрин. – Так или иначе, Леонард никуда не денется: у меня ключи от нашего грузовика.
Когда экипаж подъехал к церкви, Кэтрин притихла. Агата заметила, что у нее слегка дрожат руки.
– Как вы себя чувствуете? – прошептала Агата, принимая у нее букет. – Волнуетесь?
Кэтрин не успела ответить: откуда-то из темноты вынырнул мужчина с рыжими усами.
– Привет, старушка!
– Майкл! Вы все-таки добрались!
– А что? – Он ухмыльнулся, обнажив золотой зуб. – Думала, мы тебя подведем?
– А Макс здесь?
– На переднем плане. – Большим пальцем Майкл указал в сторону алтаря. – Ждет с кольцом наготове.
– Ну и… замечательно… – Кэтрин оглянулась через плечо на Агату с Нэнси, натянуто улыбаясь. – Значит, вы можете расслабиться. Майкл, позволь представить моих друзей…
В этот момент орган заиграл вступительные аккорды «Прибытия царицы Савской»[32].
– Ох! Нет времени! – Подхватив Кэтрин под руку, Майкл повел ее к алтарю.
Агата с Нэнси пропустили их на приличное расстояние и чинно направились следом. По дороге Агата размышляла о причине столь странной перемены. Судя по выражению лица, Майкл явно принял ремарку Кэтрин за шутку. Вправду ли их задержали? А если Кэтрин специально все подстроила, чтобы вывести ее на чистую воду? Да ну, глупости! Излишнее самомнение с ее стороны – считать, что женщина накануне свадьбы станет думать о ком-то еще, кроме будущего мужа!
Агата присела на скамью за несколько рядов до алтаря. В этот момент Макс оглянулся и тихонько помахал ей рукой, улыбаясь.
Кэтрин подошла к алтарю, и Леонард повернулся ей навстречу. Агата сразу его узнала, даже в профиль: высокий покатый лоб, кустистые брови, длинная, диковатого вида борода. С этого расстояния он выглядел отцом Кэтрин.
Музыка умолкла, вперед выступил викарий, осенив брачующихся крестным знамением.
– Возлюбленные братья и сестры! Сегодня мы собрались здесь, дабы сочетать этого мужчину и эту женщину священным браком…
Церковь была англиканская, однако напевный голос пастора выдавал в нем уроженца валлийских просторов.
– Леонард и Кэтрин… – Он посмотрел на каждого в отдельности. – Вы намерены дать обеты в присутствии Господа, судьи нашего, которому ведомы наши самые сокровенные тайны. Если кто-либо из вас знает причину, по которой вы не можете соединиться законным браком, вы должны объявить ее сейчас.
Воцарилась тишина. Краем глаза Агата заметила, что Макс опустил голову. Интересно, о чем он думает? Если между ним и Кэтрин что-то было, для него это венчание – сущая пытка.
Сокровенные тайны… Фраза эхом отдалась в голове. Наверняка каждый из шести присутствующих – включая викария – носит в себе как минимум одну тайну, которую никогда никому не расскажет.
Некоторые тайны можно открыть без особых последствий, другие же способны разбить многие жизни. Этим утром раскрылись две: ее инкогнито (неприятно, но не конец света) и правда о смерти первого мужа Кэтрин. Интересно, почему Кэтрин решила раскрыть тайну именно сегодня? Ответная реакция на смущение Агаты? Или за ней кроется нечто большее?..
И все-таки почему он покончил с собой?
Чего хотела Кэтрин? Может, искала поддержки перед вступлением во второй брак?
«Зачем он ему сказал, дурак безмозглый! Такой шок…»
Судя по всему, та бредовая ночь скрывала в себе ключ к разгадке тайны, однако сегодня что-то удержало Кэтрин от признаний. Если она и пришла довериться новой подруге, то передумала.
– Леонард, берешь ли ты Кэтрин в законные жены? – Мелодичный голос викария нарушил тишину. – Обещаешь ли ты любить ее, заботиться о ней, почитать и беречь, хранить верность, пока смерть не разлучит вас?
Агату словно обожгло изнутри. Арчи нарушил все эти клятвы через несколько лет после свадьбы. На самом деле он любил ее лишь вначале, прежде чем жизнь испортила его идеальную картинку о браке. Когда же она действительно в нем нуждалась – во время беременности, напуганная и ранимая, или убитая горем после смерти матери, – его не было рядом. Он не любил ее, не берег и не заботился – наоборот, всегда ждал, что позаботятся о нем. Не выносил, когда кто-то болен или несчастен, ведь это нарушало его равновесие. А что касается почитания или хотя бы уважения… последние жалкие крупицы развеялись, когда он влюбился в другую.
Слушая клятву Леонарда Вулли, Агата думала: вряд ли Арчи почувствует хоть малейшие угрызения совести, повторяя те же слова через несколько дней.
Она бросила взгляд на Нэнси: для той все происходящее наверняка не менее болезненно – а может, и более, ведь она сама была невестой лишь несколько месяцев назад. Нэнси смотрела прямо перед собой, мимо брачующихся, на витраж позади алтаря; выражение лица не поддавалось описанию.
Викарий повернулся к Кэтрин.
– Я, Кэтрин…
– Я, Кэтрин, беру тебя, Леонард, в законные мужья…
Голос у Кэтрин низкий и хриплый, словно со сна. Поля шляпы отбрасывают на лицо тень, трудно было понять, что она чувствует.
Вперед выступил Макс с кольцом. Викарий принял его и положил на маленькую бархатную подушечку.
– Отец наш небесный, благослови эти кольца как символ вечной любви и верности Леонарда и Кэтрин, чтобы они помнили клятвы, данные друг другу перед лицом Господа нашего…
Викарий протянул подушечку Леонарду. Тот взял кольцо и долго пытался надеть на палец невесте. В конце концов она отняла руку и надела кольцо сама.
– Кэтрин, прими это кольцо как символ моей любви и верности… – С неловкой улыбкой Леонард снова взял ее за руку.
Агата невольно представила их в постели. Сама мысль об этом казалась с