Агата рефлекторно глянула на часы, но тут же отвела глаза: ей совсем не хотелось знать, через сколько часов у дочери появится мачеха.
Нэнси шла мимо медных рядов. В полутемных нишах мелькали фигуры арабов с паяльными лампами, выплавляющих фантастические формы. Снаружи, на улице, были сложены в стопки готовые изделия на продажу: чайники, кастрюли и тарелки, блестящие на утреннем солнце. Чуть поодаль медные товары уступали место коврикам и попонам. Мимо протолкнулся мальчик, ведущий под уздцы мула. Животное было нагружено огромными тюками яркого хлопка. Нэнси отошла в сторонку, чтобы их пропустить, и тут ее пригвоздила к стене стайка ребят помладше с подносами на шеях.
– Смотрите, у меня булавки – хорошие, английские – и кнопки! – Ребенку было не больше пяти, в грязной рубашке с рваным подолом.
– Смотрите, хорошая резинка – годится для панталон!
Раздались взрывы смеха. Нэнси не смогла удержаться от улыбки. Кэтрин предупреждала ее насчет покупок у торговцев с рук: один раз дашь слабину, и все – налетят, словно мухи. Но как можно отказать, глядя в эти плутоватые личики с огромными черными глазами? Такие худенькие, все в лохмотьях… Она порылась в карманах, выуживая остатки мелочи: вчера утром обменяла двадцать фунтов на динары, отложив большую часть на оплату счета за номер. Агата щедро оплачивала все расходы на питание, однако гордость не позволяла Нэнси совсем уж садиться на шею.
Она разделила горсть монет между детьми, забрав пакет с булавками и резинку: пригодится, когда настанет пора шить себе одежду. Уже и выкройку подобрала к тому отрезу, что куплен на базаре в Дамаске. Как только съедут из отеля, можно будет распаковать швейную машинку и приступить. Агата присмотрела дом по вкусу; если повезет, завтра переедут.
Нэнси перешла по мосту через канал и повернула на Бэнкс-стрит; дети настырно шли за ней. Дважды она оборачивалась и шикала на них, пытаясь отогнать. Наконец они отвлеклись на блестящую машину, из которой вышла западная леди с собачкой под мышкой.
На улице было шумно, полно народа: крики лоточников, блеянье ослов, гортанные звуки прохожих, сплевывавших прямо на тротуар. В Багдаде все это в порядке вещей, никто совершенно не стеснялся, и Нэнси уже приучилась смотреть под ноги.
Она поспешила дальше: мимо портных, сидящих на полу по-турецки возле плакатов с изображением шикарных западных костюмов, мимо прилавков с бархатом и вышитой парчой. Дорога уже стала привычной – это был ее третий визит в британское консульство, последняя отчаянная попытка навести справки о смерти Делии. В предыдущие разы от нее ловко отделывались вежливые безучастные клерки: удалось узнать лишь дату смерти, местоположение могилы на английском кладбище и тот факт, что она скончалась на квартире в Багдаде.
Агата посоветовала добиться аудиенции у самого главного в иерархии – генерального консула, даже предложила пойти с ней, однако Нэнси решила справиться с этим делом в одиночку. Теперь же она начала сомневаться в своем решении: Агата куда более уверена в себе, к тому же быстро соображает. Уж она-то не позволит никакому чиновнику, даже высокого ранга, себя запугать!
Подойдя к воротам, Нэнси позвонила. Ее молча впустили во внутренний двор и провели к двери с начищенной медной табличкой «Генеральный консул». Во рту пересохло. Дверь отворилась, и она увидела высокого мужчину с копной седых волос: он стоял спиной к ней и выглядывал из окна. Обернувшись на звук, консул пошел ей навстречу. Он походил на хищную птицу, готовую спланировать с неба: холодные голубые глаза, орлиный нос.
– Леди Нельсон? – Он пожал ее руку с такой силой, что чуть не переломал костей. – Садитесь, прошу вас. Примите мои искренние соболезнования. Мисс Грэнфилд была выдающимся членом нашей команды, ее очень не хватает.
– Благодарю вас…
В горле застрял ком. Нельзя плакать, не сейчас.
– Я… я только хотела узнать, что произошло. Никто так и не смог объяснить…
Консул сложил ладони вместе.
– К сожалению, обстоятельства смерти мисс Грэнфилд подпадают под действие Закона о государственной тайне, и я не вправе разглашать детали.
– Но вы же можете рассказать, как она умерла! От болезни или… – Нэнси запнулась, не в силах озвучить самые худшие опасения.
Консул уставился на нее не мигая. Гнетущее молчание нарушало лишь тиканье часов на каминной полке. Первым порывом было вскочить и убежать подальше от его пронизывающего взгляда, но она вспомнила наставления Агаты: не давайте себя запугивать, требуйте объяснения!
Нэнси сглотнула.
– Простите, это неприемлемо. Я должна выяснить хоть что-нибудь! Где ее личные вещи? У нее же оставались вещи в квартире – где они?
Консул едва заметно сжал челюсти.
– В квартире мисс Грэнфилд случился пожар. Боюсь, ничего не сохранилось.
– Пожар? Так она погибла на пожаре? Это был несчастный случай?
– Я не вправе вдаваться в подробности. – Он опустил глаза на лист бумаги, лежащий на столе. – Как я уже сказал, обстоятельства ее смерти не подлежат разглашению. А теперь прошу меня извинить.
Консул поднялся, явно желая поскорее от нее избавиться. Словно по волшебству сзади распахнулась дверь. Тот же самый человек вывел ее из здания. Две минуты спустя она оказалась на улице.
Возвращаясь в отель, Нэнси проклинала себя за слабость. Может, нужно было устроить сцену, разрыдаться, закричать, и он бы сдался? Ей захотелось расплакаться прямо посреди улицы. Только за воротами до нее окончательно дошел смысл его слов: пожар в квартире мисс Грэнфилд… Если это был несчастный случай, он бы сразу сказал. Что же произошло? Нэнси представила, как Делия просыпается в комнате, полной дыма, и не может выбраться… На минуту ей стало дурно, но тут на смену пришла другая, не менее жуткая мысль: кто-то убил Делию и поджег квартиру, чтобы замести следы…
Нэнси проталкивалась сквозь людские толпы на Бэнкс-стрит, стремясь поскорее добраться до отеля. Ей хотелось обсудить ситуацию с Агатой – та наверняка придумает, как быть. Они договорились встретиться за ланчем на террасе. Правда, при мысли о еде тошнило, но ведь есть вовсе не обязательно.
Когда Нэнси добралась до отеля, было уже пять минут второго – нет времени переодеваться. Проходя через холл, она увидела Агату, сидящую за дальним столиком.
– Добрый день. – Нэнси отодвинула стул. – Вы уже заказали?
Агата вздрогнула, словно ее вырвали из далекого мира грез. Лицо у нее было бледнее обычного, а глаза красные и опухшие – похоже, плакала. Едва Нэнси открыла рот, чтобы выяснить, в чем дело, как на террасе появился один из молодых людей со свадьбы.
– А, это Макс… – Агата поспешно заправила за ухо выбившуюся прядь волос.
Подойдя ближе, молодой человек оперся о спинку стула и улыбнулся.
– Извините, что помешал – вы собирались обедать?
– Присоединяйтесь к нам, – предложила Агата.
– Я бы с удовольствием, да времени нет: выезжаю в Ур. Кстати, миссис Вулли строго наказала не уезжать, не назначив четкую дату вашего приезда.
Макс выжидательно переводил взгляд с Агаты на Нэнси. Те молчали.
– А чего вы такие хмурые? – спохватился он. – Случилось что-нибудь?
Нэнси догадалась, что Агата вряд ли захочет делиться переживаниями – по крайней мере, не перед Максом. Она и сама не собиралась рассказывать о встрече в консульстве, но тут решила прикрыть подругу.
– Да, печально… – вздохнул Макс, выслушав ее. – Что поделать, так здесь все устроено.
– Наверняка можно что-то выяснить! – Агата заметно оживилась, на ее лице появилось решительное выражение. – А если мы проведем частное расследование?
– Я бы не советовал. – Макс задумчиво потер подбородок. – Поймите, на данный момент сложилась крайне неблагоприятная ситуация, мы ходим по лезвию ножа. Британия пока удерживает контроль – в теории, но в реальности постоянно затеваются всевозможные интриги, чтобы нас выжить.
На долю секунды он встретился взглядом с Нэнси и вновь уставился на реку.
– Ваша кузина занималась опасным делом. Мне довелось с ней пересечься – правда, мельком, – когда она приезжала на раскопки. Меня впечатлил ее характер, ее решительность, но в то же время не покидала тревога о ее безопасности, учитывая, насколько сильны антибританские настроения.
– Значит, по-вашему, лучше ничего не предпринимать? – рассердилась Агата.
– К сожалению, да. Как я уже говорил, время сейчас опасное: грядут политические катаклизмы, и разумнее всего не вмешиваться.
Макс помедлил.
– Простите, что порчу впечатление… Здесь замечательно, правда, если никуда не лезть. Страна в переходном состоянии со всеми вытекающими последствиями, и все-таки вы непременно должны ее посмотреть. Так что, когда вы приедете в Ур? Мы о вас позаботимся, обещаю.
Макс оставил им расписание поездов и жестянку с вонючим желтым порошком от клопов, который нужно рассыпать по сиденью. Если бы он осчастливил их этим подарком ранее, они, возможно, и передумали бы, но Агата уже пообещала приехать в начале декабря. Это было самое интересное место во всей Месопотамии, и ей хотелось приберечь его напоследок.
Сразу после ухода Макса подали ланч. Нэнси заказала салат; к ее удивлению, Агата попросила то же самое.
– Я думала, вы возьмете жареного ягненка, – удивилась Нэнси.
– Как вы хорошо меня знаете! – Агата потянулась за приправой. – Да, я люблю поесть.
– Только не сегодня?
Мимолетная пауза.
– Я… я не очень голодна.
Глаза Агаты заблестели, она склонилась над тарелкой, сосредоточенно намазывая масло на булочку словно художник, наносящий мазки на холст.
– Я сразу поняла – что-то не так, – продолжала Нэнси. – Может, расскажете и вам станет легче?
Агата отложила нож.
– Ничего особенного, правда! По сравнению с вашими проблемами…
– Непохоже. – Нэнси наклонилась через стол и взяла ее за руку. – Вы чем-то расстроены, даже плакали!
Агата кивнула, утерев непрошеную слезу салфеткой.