И все-таки Агата порой ощущала ее присутствие – тихим шепотом в ушах.
Она выбрала одну звезду, ярче остальных. Ученые говорят, что свет такой звезды долетает до Земли за миллионы лет. Невозможно поверить, но так оно и есть. Когда смотришь на звезды, все возможно.
На нее вдруг снизошел покой. Она была совершенно одна. Только луна и звезды, и этого достаточно…
Послышался тихий звук, словно в окно швырнули камешек. Кто-то поднимался на крышу. Леонард? Пришел за черепками? Что он скажет, когда увидит ее лежащей здесь? Она поспешно села, и звезды закружились в хороводе.
– Агата?
На фоне неба выделялся силуэт Кэтрин.
– Что вы тут делаете? – В ее голосе ощущалась улыбка. – Не спится?
Она проскользнула между черепками с грациозностью кошки, уселась рядом, скрестив ноги по-турецки, и запрокинула голову.
– Видите вон ту яркую звезду, прямо над нами? Это Сириус. А левее – созвездие Водолея.
Агата подняла взгляд.
– Да, теперь вижу: женщина сидит на земле с кувшином. Здорово!
– Представьте, люди занимались этим тысячу лет назад: сидели у костра, смотрели в небо. Такое красивое и такое пустое… Я часто сюда прихожу, когда хочется побыть одной.
– Ох, простите, я вам помешала!
– Нисколько. Я от мужчин сбегаю, не от вас.
– Да, понимаю. Нелегко, наверное, приходится…
Агате хотелось спросить, изменилась ли ситуация – к лучшему или к худшему – после замужества, но побоялась ступать на запретную территорию.
– Ну сейчас уже полегче. – Кэтрин вытянула ноги и оперлась на локти. – Теперь, когда мы с Леном поженились, стало… Как бы это выразиться… Как будто на песке провели некую линию: каждый знает свое место.
Лен. Раньше она его так не называла. Похоже, это сигнал к расслабленности, готовности раскрыться. Если сидеть тихо и сделаться совсем незаметной, может, Кэтрин поделится еще чем-нибудь?..
– Теперь я понимаю, зачем вы приехали.
Кэтрин все еще смотрела на звезды. Ее слова застали Агату врасплох.
– Я написала сестре в Англию, рассказала о вашем предстоящем визите, а она прислала мне вырезку из газеты о бракосочетании вашего мужа.
Пауза.
– И я вас понимаю. Если бы я знала, то не стала бы навязывать вам свою свадьбу. Ужасное напоминание…
У Агаты перехватило горло. Она сосредоточенно уставилась на ту самую яркую звезду, в глазах защипало.
Сириус.
Она повторяла это название про себя, словно считала до десяти. Ей совсем не хотелось говорить об Арчи, но ведь Кэтрин пыталась извиниться, компенсировать неловкость. Да и потом, что толку хранить молчание, если твоя жизнь уже и так стала достоянием общественности?
– Честно говоря, я вряд ли когда-нибудь оправлюсь от потери первого мужа. – Кэтрин выпрямилась и достала из кармана халата портсигар. – Он был первым мужчиной, которого я полюбила – такое не повторяется.
Она щелкнула зажигалкой, прикрыв ее ладонями; язычок пламени отбрасывал на лицо желтый отсвет.
– Помню, во время расследования позвонил журналист, задавал вопросы. Как будто мне и без того мало досталось! – Она затянулась и выпустила дым. – Вам, наверное, пришлось в десять раз хуже там, в Харрогейте.
– Да…
Ее собственный голос звучал словно из параллельной вселенной; казалось, кто-то управляет ее ртом. Агата никому не рассказывала о тех десяти днях в Харрогейте. Это было ровно два года назад, в декабре 1926-го: она оставила машину на краю карьера и на рассвете добралась до ближайшей станции.
– У меня случился нервный срыв.
Здесь, наверху, в темноте аравийской пустыни, было как-то легче все это выговорить, словно в исповедальне.
– Я тогда ухаживала за матерью в Девоне. Мы были очень близки, ее смерть меня опустошила. А на следующие выходные из Лондона приехал Арчи и заявил, что любит другую. За те несколько дней весь мир перевернулся…
В наступившей тишине было слышно, как затягивается Кэтрин.
– Я хотела спросить вас об этом в поезде, когда впервые начала подозревать. – Голос Кэтрин звучал мягче, глуше. – Простите… Это было очень бестактно с моей стороны – притворяться, будто я ничего не понимаю, а потом задать вопрос про амнезию.
– Вряд ли вас можно обвинять: в то время этим интересовалось все население Британских островов. – Агата оперлась на другой локоть. – Кстати, вы были правы: идею с потерей памяти придумал Арчи. Он решил, что это единственный способ спасти нашу репутацию. Заявил журналистам, что у меня случился нервный срыв от переутомления. Я даже записалась на прием к психотерапевту для убедительности. После этого один журналист пару недель ходил за мной по пятам, выслеживал каждый день. Я чувствовала себя преступницей.
– Да, я ощущала то же самое после смерти Бертрама. – Кэтрин легла навзничь и выдула струйку дыма в ночное небо. – Испытывала колоссальное чувство вины, хоть и не сделала ничего плохого.
Ничего плохого? Значит, теория о египетском любовнике неверна.
– А вы говорили об этом с кем-нибудь? – спросила Агата. – Мне кажется, в день венчания у вас что-то зрело на уме; вам хотелось в чем-то исповедаться до заключения брака…
– Вы очень наблюдательны. – Кэтрин перегнулась и стряхнула пепел с крыши. – Нет. Это очень… личное. Я даже не могу облечь это в слова – слишком больно.
Пауза.
– Мне жаль. Вы же понимаете, правда?
И тут до Агаты дошло, что имел в виду Макс. «Опутывает тебя чарами…» Именно это Кэтрин и сделала: вызвала ее на откровенность о самых черных днях жизни – и тут же захлопнулась, как устрица. Теперь у нее психологическое преимущество: она знает то, чего не знает никто.
– Агата?..
В хриплом шепоте чувствовался страх. И снова Агате пришло в голову, что она все неправильно поняла. Для Кэтрин это не игра. Обстоятельства смерти мужа таковы, что она действительно не в силах о них говорить. В памяти всплыл фрагмент разговора: объявление Нэнси о беременности и реакция Кэтрин. Может, у нее был ребенок? Мертворожденный или выкидыш?
– Да, конечно, – мягко отозвалась Агата. – Некоторые вещи слишком болезненны. Я понимаю…
Глава 22
Агата крепко спала, когда в дверь постучали. Спросонья глянула на часы: половина девятого. Накинув шаль, она пошла открывать.
– Я решила вас разбудить, – сказала Нэнси. – У меня аппетита нет, но остальные уже позавтракали.
Агата торопливо оделась. В столовой Селим убирал остатки завтрака. Она поспешно схватила кусок тоста и попросила чашку чая.
В дверь просунул голову Макс.
– Доброе утро! Не желаете прокатиться по пустыне? Мне нужно забрать из Наджафа зарплату для работников. Можем заодно осмотреть дворец в Ухайдире.
Агата поставила чашку.
– Я о нем читала. Ему больше тысячи лет?
– Верно. Он был построен в семьсот семьдесят пятом году. Сейчас, конечно, там одни руины. Если захотите присоединиться, я отправляюсь через полчаса.
– Пойду спрошу Нэнси.
Агата одним глотком допила чай и встала.
– Боюсь, вас обеих я взять не смогу: в Наджафе нужно забрать кое-какие припасы и охранника-бедуина. – Макс мотнул головой в сторону двора. – У Кэтрин уже заготовлены планы для Нэнси – каталогизировать фотографии. По-моему, она неважно себя чувствует…
Агата кивнула.
– А далеко до Наджафа?
– Миль пятьдесят. Рядом большое озеро – на обратном пути можем устроить пикник. – Макс улыбнулся. – Вряд ли вы протянете целый день на кусочке тоста.
Агата улыбнулась в ответ. Очевидно, Макс любил поесть не меньше ее. Не то что его босс – тот, похоже, ел только из необходимости.
Выйдя во двор, она успела заметить, как скрылись за дверью Кэтрин с Нэнси. В глубине души Агата была благодарна Кэтрин за то, что та все организовала, хоть и немного удивилась этому. Наверное, она все-таки ошибалась: зачем бы Кэтрин посылать Агату вместе с Максом в пустыню, если она хотела приберечь его для себя?
По пути в Наджаф Агата призналась Максу, насколько ее удивил внезапный интерес Леонарда к детективным романам.
– Он не такой уж чопорный, правда? – усмехнулся молодой человек. – Да еще эта идея с убийством в Древнем Египте… Он с вами уже поделился?
Агата покачала головой.
– Честно говоря, я сейчас и без того переполнена идеями – правда, все в настоящем времени. Мне никогда не приходило в голову написать исторический детектив.
Она пересказала ему замысел, в котором фигурировали храм езидов и символы в виде шифра.
– Здорово! Я рад, что наша поездка вас вдохновила. – Макс притормозил, объезжая выбоину. – Почему бы вам не поместить действие романа в экспедиционный дом? – Он бросил на нее лукавый взгляд искоса. – Куча мотивов для убийства!
– Правда?
Макс издал веселый смешок.
– За эти три года в команде не осталось ни одного человека, которого я бы с радостью не придушил – исключая разве что Дункана, тот присоединился недавно. Вы не представляете, до чего порой накаляется атмосфера! Группа людей, вынужденных проводить вместе круглые сутки… До реальной драки дело, конечно, не доходит, но бывает, руки так и чешутся…
– В чем же предмет ваших разногласий? – спросила Агата, думая о Кэтрин – наиболее вероятном источнике напряжения. Совсем нетрудно представить, как мужчины за нее сражаются.
– Да в чем угодно, начиная c выяснений, кто не выполнил свою долю работы или кто прибрал последнюю пачку сигарет. За день до вашего приезда за завтраком разве что гром не гремел и все из-за того, что Кэтрин никто не передал тарелку с тостами.
– Правда? Казалось бы, такая ерунда…
– Вот именно! – Макс покачал головой. – Здесь почему-то вечно раздувают из мухи слона, а Кэтрин отчаяннее всех. Жить возле нее – все равно что ходить по канату над пропастью.
– Да, у меня тоже вчера возникло подобное ощущение.
Агата рассказала ему о своих ночных бдениях на крыше и неожиданном появлении Кэтрин.
– У меня создалось ощущение, что ее до сих пор преследует загадочная смерть мужа. Наверное, из-за этого она такая раздражительная?