И поделом! Пусть это станет божественным возмездием. Для него ребенок – всего лишь разменная монета…
Кэтрин прижала спящего малыша, ощущая крошечный кулачок сквозь тонкую ткань блузки. Ее вдруг окатила волна нежности, яростного желания защитить; она сама поразилась силе этого чувства. Она была готова задушить Феликса голыми руками.
Ветер трепал волосы, швырял их в лицо. Шпильки давно выпали, шляпа слетела. Кэтрин мотнула головой, пытаясь разглядеть дорогу. Впереди различался деревянный частокол – бурые пятна на фоне свинцово-серого неба. Оставалось лишь пересечь вади – к счастью, еще мелкое, хотя после грозы быстро разольется.
Приблизившись к краю канавы, Кэтрин притормозила: на переправе следует соблюдать предельную осторожность, особенно с ценным грузом. Она так сосредоточилась на спуске, что не заметила засады.
– Стоять!
Резкий голос рассек воздух, словно хлыст. Он! Откуда?.. Вокруг ни души, сплошь коварные нагромождения песка и камня.
Кэтрин натянула поводья, собираясь развернуться.
– Я сказал – стоять!
Внезапно перед ней возник Феликс, словно хамелеон из песка.
– Отдай ребенка! – Он шагнул к ней, одновременно доставая что-то из кармана.
Пистолет.
– Уберите! – завизжала Кэтрин, перекрикивая ветер.
– Заткнись! Слезай!
Он был уже в нескольких метрах.
– Это не ваш ребенок!
Она крепко обхватила Джеймса обеими руками, не выпуская вожжи.
– А мне все равно! – процедил Феликс, выплевывая слова-градины. – Давай его сюда!
– Сперва придется пристрелить меня!
– Это как раз не проблема!
Он широко расставил ноги и нацелил пистолет ей в голову.
– Считаю до десяти. Раз… два… три…
Парализованная страхом, Кэтрин вцепилась в малыша. В воздухе крутились песчаные смерчи, напоминая армию призраков. Надвигалась гроза, небо побагровело, словно его со всей силы стукнули гигантским кулаком.
– Четыре… пять… шесть…
И тут откуда-то сверху раздался пронзительный крик, как будто ветер призывал демонов ада. Все слилось воедино: мелькание рук, крыльев, желтые глаза… Грохот выстрела, фонтан песка – и ответный треск на противоположном берегу.
И лишь тогда смутные очертания обрели смысл. Широко распростертые крылья поднялись над телом, словно ангел отмщения восстал над павшим врагом… Сокол, белоснежный на фоне кровавых туч, повернул на восток, по направлению к деревне бедуинов, к своему хозяину, чьи одежды развевались на ветру, а из дула ружья поднимался легкий дымок.
Глава 30
Тело Феликса Нельсона, полузасыпанное бурей, нашли только через пять дней: как-то утром на него наткнулся пастух из деревни. Однако к тому времени гигантские муравьи сделали свое дело: прибывшей из Наджафа полиции уже не удалось установить причину смерти.
Кэтрин ни словом не обмолвилась о том, что произошло – ни Агате, ни Леонарду, ни даже Максу, который встретил ее у ворот деревни, трясущуюся от пережитых эмоций.
Разумеется, все пришли к логичному выводу: Феликс Нельсон заблудился в пустыне – без карты, компаса и провизии он был обречен.
Кэтрин знала, что шейх не станет признаваться в содеянном – зачем ему навлекать на себя проблемы? И его душевное спокойствие вряд ли нарушится из-за того, что он отнял жизнь человека, угрожавшего хатун, – по сути, ему за это и платят.
Что касается Нэнси, она была не в состоянии выслушивать новость о смерти мужа. К тому времени, когда бедуинам под предводительством Макса удалось вытащить «Королеву Мэри» из песка, она впала в полузабытье. Последние несколько дней она провела в шатре на козьих шкурах, а Кэтрин с Агатой сменяли друг друга у ее постели.
Из-за разразившейся бури не удалось послать за врачом. Лишь за день до обнаружения тела Феликса Макс съездил в Наджаф и привез доктора. Тот подтвердил их опасения.
– Родильная горячка? – Кэтрин встретилась взглядом с Агатой.
Врач дал пузырек морфия и велел сбивать температуру, затем поманил Кэтрин наружу. Во дворе он выразился коротко и ясно: до утра Нэнси не доживет.
Следующие несколько часов слились в непрерывное ожидание. Когда было сделано все возможное, Кэтрин достала из кармана костяной амулет и положила на деревянную табуретку возле кровати так, чтобы фигурка зайца оказалась внизу, а змеи – вверху.
Агата вошла в шатер со свежей миской воды.
– Думаете, поможет? – спросила она, с сомнением глядя на амулет.
– Больше ничего не приходит в голову. – Кэтрин взяла фигурку и принялась задумчиво крутить в пальцах. – Он должен защищать…
Агата кивнула.
– Я тоже молилась всю дорогу после ухода врача, но, боюсь, тщетно. Когда брак распался, я не слишком прилежно ходила в церковь – вряд ли Господь ко мне прислушается.
– А я вообще не верю в Бога. По крайней мере, в версию Лена: в того, кто насылает голод, потоп и чуму, когда люди перестают подчиняться.
Агата осторожно убрала теплую тряпку и обмакнула в миску с водой.
– Каковы бы ни были ее грехи, она этого не заслужила.
Посреди ночи, когда тишину нарушало лишь далекое блеянье коз, Нэнси вдруг села на постели, сбросив одеяло.
– Где я?..
Задремавшая было Кэтрин вздрогнула и проснулась.
– Вы в безопасности, – заверила ее Агата. – Мы в деревне бедуинов. Вам нездоровилось, и мы решили пока не возвращаться домой.
– Где Джеймс?
– Спит. Совсем рядом, по соседству. За ним приглядывает одна бедуинка.
Кэтрин с Агатой обменялись взглядами: впервые за неделю Нэнси обрела ясность сознания.
– Пить хотите? – Кэтрин потянулась к чашке, но Нэнси отвела ее рукой.
– Обещайте, что позаботитесь о нем!
У Кэтрин защемило сердце.
– К-конечно… – Она бросила отчаянный взгляд на Агату. – Но вы же…
– Обещайте! – перебила ее Нэнси, опускаясь на подушку – видимо, усилия оказались для нее слишком утомительны.
– Попытайтесь отдохнуть.
Агата склонилась над ней, пристраивая на лоб свежую тряпку.
– Не отдавайте его Феликсу!
– Ни за что! – Кэтрин взяла Нэнси за руку. – Феликс его никогда не получит – это я вам твердо обещаю.
– И не говорите ничего настоящему отцу… – попросила Нэнси, тяжело дыша. – Теперь уже нет смысла…
Она умолкла, зажмурив глаза от боли.
– Ей нужен морфий. – Агата отвинтила крышку и зажала резиновый конец пипетки. – Приподнимите ее немного.
Кэтрин положила ладонь Нэнси под голову, поддерживая мокрый и скользкий от пота затылок.
– Не позволяйте Феликсу говорить, что Джеймс – его сын. Это неправда!
– Не волнуйтесь! – Кэтрин прижала ее к себе.
– Постарайтесь выпить. – Агата поднесла чашку к губам Нэнси.
Постепенно морфий подействовал, и боль отступила. Нэнси закрыла глаза, Кэтрин бережно опустила ее на подушку и прилегла рядом, не отпуская ее руки.
Какое-то время она боролась со сном, но, видимо, все-таки задремала, потому что шатер внезапно наполнился светом восходящего солнца. Почувствовав на лице тепло, Кэтрин тут же ощутила в руке что-то холодное и тяжелое…
Нэнси умерла.
Глава 31
На следующее утро Агата встречала восход на крыше главного дома. Небо над головой разливалось теплой смесью розового и голубого. Измотанная до того, что даже спать не хотелось, она всю ночь ворочалась с боку на бок, съедаемая чувством вины за смерть Нэнси. Если бы она не привезла ее в Ур! Если бы они остались в Багдаде, где есть больница! Если бы она убедила Нэнси вернуться в Англию!..
Джеймс спал в комнате Кэтрин, пребывая в блаженном неведении относительно разыгравшейся трагедии и своей загубленной судьбе. Вчера, когда он открыл глазки, в ушах Агаты еще звучали последние слова его матери.
Не позволяйте Феликсу говорить, что Джеймс – его сын.
Даже на смертном одре Нэнси была твердо уверена в этом. Агата мимолетно усомнилась в ее словах: не была ли то последняя отчаянная попытка помешать Феликсу забрать малыша? Но когда Джеймс взглянул на нее, сомнения рассеялись. Мутные и расфокусированные в первые дни жизни глазки приобрели кристальную ясность, словно крошечные бриллианты.
Да, ей уже приходилось видеть эти глаза – на лице загадочного пассажира «Восточного экспресса», человека, которого она приняла за Арчи.
Воспоминания вызвали новую волну слез.
– Агата…
Она не слышала, как подошел Макс и присел рядом, обняв ее за плечи.
– Какое горе… – прошептал он.
Агата уткнулась ему в рубашку и расплакалась. Захлебываясь рыданиями, она призналась, как невыносимо давит на нее чувство вины.
– Но вы же не могли предположить, что так выйдет, – резонно заметил Макс, гладя ее по волосам. – Вы знали, что она ждет ребенка?
Агата кивнула.
– Она сказала, что с-срок всего шесть месяцев…
– Вы не заставляли ее ехать с вами. Если бы не ваши умелые действия там, у реки, они с малышом не выжили бы.
Ответом было приглушенное всхлипывание.
– Давайте проветримся немного. Как насчет прокатиться на муле? – Макс погладил Агату по щеке, искательно глядя в глаза. – По воскресеньям я хожу в маленькую церковь на станции – хороший предлог отдохнуть от этой банды. К тому же ранним утром очень приятно проехаться по пустыне!
Агата сморгнула слезы. Идея прокатиться ей понравилась, но вот служба…
– На мессу, если не хотите, идти необязательно, – заверил Макс. – На платформе есть ларек, можно выпить кофе и перекусить.
– А Джеймс? Он скоро проснется.
– Наверняка Кэтрин и остальные смогут за ним приглядеть пару часов. Не волнуйтесь, я оставлю на столе записку.
В воздухе резко пахло ромашками и купырем. Прошедший дождь вдохнул в пустыню новую жизнь: колеи превратились в ручейки, а когда вода сошла, тут и там из земли вылезли цветы.
Первое время ехали молча. Агата чувствовала, что Макс осторожно выжидает, пока она заговорит первой, но боялась снова расплакаться. Она держалась вслед за ним на расстоянии пары метров и вдруг заметила что-то у него на плече. Сперва показалось, что это лепестки шевелятся на ветру, но когда она подъехала ближе, то разглядела бабочку – очень необычную, цвета морской волны летним утром.