Да, это похоже на Кэтрин, которую я знала.
– Отец никогда не умел выражать свои чувства. После ее смерти он ничего не рассказывал об их совместной жизни. Я и понятия не имел, что они от меня скрывают какую-то тайну. Когда продавали дом, я перебирал на чердаке коробки и нашел вот эти фотографии и письмо.
Взгляд Джеймса возвращается к настенным рисункам. Я слышу его дыхание, тихий, еле заметный вздох.
– Мама написала сестре в марте 1929 года. Судя по всему, родители собирались к ней в гости после окончания сезона. В письме упоминалось, что они усыновили мальчика.
Тишина в комнате становится осязаемой. Я ощущаю свой пульс и тошнотворное чувство вины. Как он отреагирует, если я признаюсь? Станет ли обвинять в том, что я не сумела спасти его мать? И потом, я ведь обещала Нэнси сохранить тайну…
– В письме не сообщалось, кто мои настоящие родители; мама писала лишь, что я европеец, а не араб и что меня назвали в честь маминого отца. В конверте лежали фотографии.
Он достает их из сумки и выкладывает передо мной на столик, внимательно изучая мое лицо.
– Вы ведь были там, в Уре, когда я родился. Она вам что-нибудь рассказывала?
Снова звенит в ушах – давление растет. И все же я отчетливо слышу голос Эркюля Пуаро. «Верьте в поезд, потому что управляет им le bon Dieu»[45].
Верьте в поезд.
Мои собственные слова, написанные много лет назад, когда казалось, что жизнь кончена. Поезд, как и жизнь, должен идти дальше. Вид из окна порой бывает неприятен, но если задернуть занавески, то рискуешь пропустить и красоту….
Мой палец дрожит, зависая над лицом Нэнси.
– Вот ваша мать.
– О… – Его глаза наполняются слезами. – Какая… красивая. Как ее зовут?
– Нэнси. Она так вас ждала, но…
Мой голос прерывается. К тому времени, как Джин, моя экономка, приносит чай, мы оба уже не сдерживаем слез.
Я разливаю чай. Джеймс слушает, машинально потягивая из своей чашки.
– Это она снимала. – Я беру фотографию, где мы с Кэтрин в полотенцах. – Вы родились прямо под этим деревом буквально через час.
Он в некотором изумлении смотрит на снимок, пока я рассказываю, как все происходило.
– А отец? – Джеймс берет другую фотографию – ту, что снята в Венеции. – Этот?
Он указывает на мужчину, стоящего рядом с Нэнси.
– Нет, это муж Нэнси, Феликс Нельсон. Он не был вашим отцом – в этом она не сомневалась.
– Так кто же тогда?
Я медлю с ответом – ведь я обещала!
– Ваша мать не назвала его имени. Сказала лишь, что он – актер и живет в Лондоне. Они познакомились в Венеции.
Джеймс водит пальцем по фотографии, пытаясь угадать, кто из полудюжины мужчин – тот самый.
Пусть использует маленькие серые клеточки.
У Эркюля, как всегда, решение готово: дай ему ключи к разгадке, пусть сам додумывается – так и обещание не нарушишь.
Я оставляю Джеймса мерить шагами комнату и поднимаюсь на второй этаж. Фотографию не приходится долго искать: она в ящике рядом с пачкой любовных писем, которые Арчи посылал мне еще до свадьбы – не поднимается рука уничтожить.
Я достаю снимок блестящего юного пилота, и в груди ощущается ледяной холод. Ровно то же самое я чувствовала в кинотеатре больше двадцати лет назад. Идет Вторая мировая, Макс в Египте, а я в одиночестве смотрю экранизацию одного из романов Дафны Дю Морье[46]. И вдруг у меня перехватывает дыхание при виде актера второго плана – он поразительно похож на Арчи!
По окончании фильма я с нетерпением жду титров: наконец-то разрешится загадка отражения на стекле «Восточного экспресса»! Жаль, что у меня нет фотографии, найденной в ящике Нэнси, – я ведь отослала ее Кэтрин.
Я отношу снимок Арчи вниз и рассказываю Джеймсу о человеке, которому его мать украдкой махала в поезде.
– Конечно, я могу ошибаться, – говорю я, заметив, как в его глазах загорается надежда. – Трудно судить по отражению. Он как две капли воды похож на моего первого мужа – вот почему я запомнила.
Джеймс медленно кивает и прикладывает фотографию Арчи к групповому снимку.
– Это он, точно он! – Джеймс тычет пальцем в узорчатый халат. – Он ведь актер, да? Кажется, я его где-то видел! Вы знаете, как его зовут?
Я подхожу к книжному шкафу, достаю одну из книг Дю Морье – издание под премьеру фильма – и протягиваю Джеймсу. На обложке – знакомое лицо. Тот взволнованно охает и переворачивает книгу: в описании есть то, что он так хотел узнать.
– Он еще жив?
Я смотрю на него и вижу Розалинду: те же темные волосы, ясные голубые глаза. Он мог бы быть ее младшим братом. При мысли об этом я съеживаюсь внутри, ведь у Розалинды уже есть младший брат – сын Арчи от второго брака. До прошлого года они были незнакомы и впервые встретились на похоронах Арчи.
Это моя вина. Я не запрещала ей видеться с новой семьей отца, но и не скрывала своих чувств по этому поводу, так что они с Арчи встречались вдвоем, без жены и сына. К тому времени, как Розалинда познакомилась со сводным братом, ему уже исполнилось тридцать два.
Знаю, как трудно ей было простить меня за потерянные годы. Тяжело расти единственным ребенком в семье, когда у нее мог быть брат. А Джеймсу еще хуже – у него теперь никого не осталось. Но у него может быть отец. И сестра.
– Да, – шепчу я, – он жив.
– Он знает обо мне?
Я качаю головой.
– Пока нет.
Я раздумываю, а Эркюль нашептывает мне: «Поезд должен идти. Верьте в поезд…»
Послесловие
На протяжении всего романа я смешивала выдумку с историческими фактами. Мне хотелось пролить свет на критический период жизни Агаты Кристи; для этого я вплетала вымышленных персонажей в реальный ход событий. Если вам интересно узнать, где правда, а где вымысел, рекомендую прочесть автобиографию Кристи, а также замечательную биографию авторства Лоры Томпсон под названием «Агата Кристи: английская тайна» (издательство «Хэдлайн», 2007 год).
Для тех же, кто предпочитает непосредственное объяснение, привожу ключевые моменты:
Агата Кристи действительно села в «Восточный экспресс» осенью 1928 года. Развод с Арчи состоялся в октябре; через пару недель он женился на своей невесте, Нэнси Нил.
В 1926 году, когда Арчи впервые признался в связи с Нэнси, Агата пережила нервный срыв, в результате которого на десять дней «исчезла» в отеле на севере Англии, где зарегистрировалась под фамилией Нил, пока ее не опознали двое работников гостиницы и не сообщили в полицию. Позднее она заявила, что происшедшее было результатом амнезии из-за переутомления от работы.
Кэтрин Вулли – реальное историческое лицо. Считается, что она явилась прототипом персонажа Луизы Лейднер в романе Кристи «Убийство в Месопотамии». Ее первый муж действительно покончил с собой через полгода после свадьбы, однако описанный мною диагноз – чисто спекулятивное предположение. В своих мемуарах Маллоуэн пишет: «…она не была предназначена для физической стороны брака».
Агата Кристи познакомилась с Кэтрин Вулли на раскопках в Уре в 1928 году, и они подружились. В тот момент Макса на раскопках не было – они с Кристи встретились только на следующий год. В 1930 году поженились и многие годы провели на Ближнем Востоке: Макс руководил раскопками в Ираке и Сирии. Этот период отражен в мемуарах Кристи «Расскажи мне, как живешь» (1946).
Нэнси Нельсон – вымышленный персонаж; ее внешний вид основан на описании Нэнси Нил, любовницы Арчи.
Благодарности
В дополнение к материалам, упомянутым в послесловии, в процессе работы я также использовала некоторые романы Кристи: «Убийство в Месопотамии», «Багдадская встреча», «Тайна “Голубого поезда”» и, разумеется, «Убийство в “Восточном экспрессе”», послужившие замечательными источниками для создания персонажей и мест действия.
Не менее важную роль в моих исследованиях сыграли книги, написанные под псевдонимом Мэри Уэстмакотт: они дают некоторое представление о личной жизни Кристи, поскольку написаны после разрыва с Арчи. Особенно часто я обращалась к «Неоконченному портрету» – полуавтобиографическому роману о женщине, которая намеревается покончить с собой после неудачного развода.
Я хочу поблагодарить своего друга и наставника Дженет Томас за поддержку в процессе работы. Кроме того, выражаю благодарность Джоди Уоршоу и сотрудникам издательства «Лейк Юнион», а также моему редактору Кристине Анри де Тессан.
Отдельное спасибо моему мужу Стиву Лоуренсу за любовь и неугасающий энтузиазм. В октябре 2015 года нам повезло сочетаться браком в прекрасном доме Агаты Кристи в Гринвее на берегах реки Дарт в Девоне. Если бы существовал святой покровитель вторых браков, то лучше кандидатуры, чем она, не найти.