Если вы сами садитесь на строгую диету, это и так уже плохо. Но если кто-то лишает вас еды, которую вы хотите, это - еще хуже. Чувство было такое, словно мое тело больше мне не принадлежит. Я ходила в спортзал и не понимала, что тренер велит мне делать с моим телом. Внутри был холод и страх. Скажу начистоту: я была чертовски несчастна.
И это даже не помогло. Диета возымела эффект, противоположный тому, которого добивался моей отец. Я набрала вес. Несмотря на то, что ела я мало, он внушал мне, что я уродлива, недостаточно хороша. Возможно, это - сила мысли: вы становитесь тем, кем себя считаете. Меня всё это так разбило, что я просто сдалась. Мама, кажется, была согласна с планом отца насчет меня.
Меня всегда поражало, как это так много людей так спокойно обсуждают мое тело. Это началось в юности. Чужие люди в средствах массовой информации или моя собственная семья - кажется, все воспринимали мое тело как общественное достояние, что-то, что они могут контролировать, критиковать или использовать в качестве оружия. Мое тело было достаточно сильным, чтобы выносить двоих детей, и достаточно подвижным, чтобы идеально выполнять все хореографические движения на сцене. И вот пожалуйста - каждую калорию записывают люди, которые продолжают богатеть за счет моего тела.
Только мне казалось возмутительным. что отец установил для меня все эти правила, а сам продолжал пить виски с колой. Мои подружки ходили в спа-салоны, делали маникюр и пили хорошее шампанское. Мне никогда не разрешали ходить в спа-салоны. Моя семья жила в Дестине, очаровательном пляжном городке во Флориде, в квартире жутко красивого кондоминиума, которую я для них купила, каждый вечер они ели вкусную еду, пока я голодала и работала.
Тем временем моя сестра воротила нос от всех подарков, которые я покупала семье.
Однажды я позвонила маме в Луизиану и спросила:
- Что вы делаете на этих выходных?
- О, мы с девочками собираемся завтра в Дестин, - ответила она.
Джейми Линн столько раз говорила, что никогда туда не поедет, что это - одна из тех смехотворных вещей, которые она никогда не хотела, а оказалось, что мама ездит туда на каждый уик-энд с двумя дочерьми Джейми Линн.
Мне нравилось покупать своей семье дома и автомобили. Но в какой-то момент они начали принимать это всё, как должное, моя семья не понимала, что это возможно потому, что я - артистка. А из-за того, как они со мной обращались много лет, я утратила связь со своим творческим началом.
Мне выплачивали содержание примерно 2000 долларов в неделю. Если бы я захотела пару кроссовок, которые, по мнению моих опекунов, мне не нужны, мне отказали бы. И это - несмотря на то, что я сделала 248 шоу и продала больше 900 000 билетов в Вегасе. Каждое шоу принесло сотни тысяч долларов.
В один из тех редких вечеров, когда я пошла на ужин с подружкой и другими людьми, включая моих танцоров, я попыталась оплатить счет за всех. Счет был на тысяу долларов, потому что гостей было много, но я хотела заплатить за всех - мне было важно, чтобы они знали, как я ценю их тяжелый труд. Транзакция была отклонена. На моем счету «содержания» было недостаточно средств, чтобы оплатить счет.
36
Одна из вещей, которые приносили мне утешение и надежду во время моего пребывания в Вегасе, было обучение детей танцам в студии раз в месяц, мне это нравилось. Я учила группу из сорока детей. Вернувшись в Лос-Анджелес, я наначала учить детей танцам раз в два месяца в студии неподалеку от своего дома.
Это была одна из самых приятных вещей в моей жизни. Было приятно находиться в зале с детьми, которые не осуждали. Когда я находилась под опекой, люди всё время осуждали всё, что я делала. Я учила танцам детей от пяти до двенадцати лет, радость и доверие детей такого возраста заразительны. Их энергия такая мягкая. Они хотят учиться. Я поняла, что пребывание среди детей на сто процентов меня исцеляет.
Однажды я выполняла поворот и нечаянно ударила рукой по голове крошечную девочку.
- Крошка, мне так жаль! - сказала я.
Мне было так плохо, что я встала перед ней на колени. Сняла с пальца кольцо, одно из своих любимых колец, и отдала ей, умоляя меня простить.
- Мисс Бритни, всё в порядке! - ответила она. - Вы меня даже не задели.
Я хотела сделать всё возможное, чтобы она поняла, насколько я беспокоюсь, не больно ли ей, и что я сделаю всё необходимое, чтобы ее утешить.
Я смотрела на девочку, стоя на коленях на полу в танцевальной студии, и думала: «Минутку, почему люди, которых штат назначил ответственными за мою опеку, не заинтересованы в моем благополучии хотя бы вполовину так же, как я - в благополучии этой крохи?».
Я решила поднажать и выйти из-под опеки. В 2014 году я обратилась в суд, упомянула алкоголизм отца и его сумасбродное поведение, просила, чтобы ему сделали тест на наркотики. В конце концов, он ведь контролирует мои деньги и мою жизнь. Но мое дело никуда не ушло. Судья просто не захотел слушать.
Затем последовала авантюрная попытка нанять своего собственного адвоката. Я даже упомянула об опеке в ток-шоу в 2016 году, но этот эпизод из интервью вырезали. Ха. Как интересно.
Из-за чувства, что я в ловушке, потерпела крах моя личная жизнь. После глупой ссоры мы с Чарли стали такими гордыми, что перестали друг с другом разговаривать. Ужасно глупо. Я не могла себя заставить с ним заговорить, а ему тоже гордость не позволяла заговорить со мной.
Именно тогда я начала работать с двумя великими авторами песен - Джулией Майклз и Джастином Трэнтером. Мы просто сидели и писали всё вместе. У меня проснулся энтузиазм. Впервые за тринадцать лет опеки я вложила во что-то душу. Я усердно работала над песнями, и это принесло мне уверенность в себе. Знаете это чувство, когда вам что-то хорошо удается? Начинаете что-то делать и думаете: «Получилось?». Когда я записала альбом, это вернуло мне уверенность в себе.
Когда всё было готово, я включила альбом сыновьям.
- Как его назвать? - спросила я. Мои сыновья действительно разбираются в музыке.
- Назови его просто «Glory» - «Слава», - сказал Шон Престон.
Так я и сделала. Я видела. как дети гордятся этим альбомом, и это очень много для меня значило, я думала: «Я тоже им горжусь!». Давно я ничего такого не чувствовала.
Я выпустила клип «Make Me» и пошла на церемонию вручения «MTV Music Video Awards-2016», чтобы впервые с 2007 года выступить в поддержку клипа.
Когда я впервые увидела Хесама Асгари на съемках своего клипа “Slumber Party,” сразу поняла, что хочу, чтобы он был в моей жизни. Я была сражена наповал. Между нами сразу возникла безумная химия. Мы не могли оторваться друг от друга. Он называл меня своей львицей.
В таблоидах сразу же начали писать, что он мне изменяет. Мы встречались всего две недели! Мы жили вместе. Я почувствовала, что мой огонь возвращается.
Потом отец решил снова отправить меня на лечение, потому что я тайком принимала свои отпускаемые без рецепта энергетические добавки. Отец решил, что у меня проблемы, но проявил милосердие и сказал, что я могу лечиться амбулаторно, если буду четыре раза в неделю посещать «Общество анонимных алкоголиков».
Сначала я сопротивлялась, но женщины, которых я встретила, начали меня вдохновлять. Я смотрела на них и думала: «Эти женщины прекрасны». Их истории были очень проникновенными. На этих встречах я наладила такую связь с людьми, которой у меня не было никогда прежде в жизни. Так что сначала мне там действительно нравилось. Но некоторые девушки приходили не всегда. Они могли выбирать встречи, на которые хотят пойти. А у меня тут выбора не было. Подруги, которых я там нашла, могли приходить два раза в неделю, или приходили в одень день на утреннюю встречу, а на следующий день - на вечернюю. Мне совсем не разрешалось менять свое расписание.
Я приходила на одни и те же встречи в одно и то же время каждую неделю, что бы ни случилось.
После изнурительных шоу я вернулась домой, мои сыновья, моя ассистентка, мама и папа были там.
- Пора идти на встречу, - сказал папа.
- Могу я просто остаться сейчас дома и посмотреть фильм с мальчиками? Я ни разу не пропустила ни одной встречи, - сказала я.
Я никогда не смотрела с мальчиками кино дома в Вегасе. Подумала, что мы могли бы просто поесть попкорн и весело провести время вместе.
- Нет, ты должна идти, - сказал папа.
Я посмотрела на маму в надежде, что она за меня заступится, но она отвела глаза.
Вот тут у меня возникло чувство, что я - жертва культа, а мой отец - лидер этого культа. Они со мной обращались так, словно я - их вещь.
«Но я ведь была хорошей, - думала я, вспоминая, как усердно работала на этих шоу. - Я была не просто хорошей - я была великолепна». Это фраза постоянно крутилась в моем мозгу следующие несколько лет, когда я думала о том, как я должна была не просто соответствовать, а превзойти возложенные на меня ожидания, и как нечестно, что я до сих пор не на свободе.
Я усердно работала и следовала графику, который для меня установили - как правило, четыре недели работы и четыре недели отдыха. Когда я работала, я делала три двухчасовых шоу в неделю. А во время отдыха я тоже следовала еженедельному графику, который для меня установили: четыре встречи «Анонимных алкоголиков», два часа психотерапии и три часа тренировок в неделю, плюс встречи с фанатами и три шоу. Я выгорела. И я хотела сама контролировать свою судьбу.
Однажды парикмахерша посмотрела мой график и скзала:
- Ох, золотце, что же ты делаешь?
У нее было две маленьких девочки и был развит материнский инстинкт. Мне она очень нравилась.
- Думаете, это - слишком много? - спросила я.
- Это больше чем много, - ответила она. - Это - безумие.
Она наклонилась ко мне, словно хотела поделиться секретом.
- Послушай, - сказала она. - Для креативности тебе нужно в графике оставить пространство для игры. Это даст тебе почву, ты сможешь посвятить время себе. Черт, просто смотреть в стену, если захочешь. Людям это необходимо.