Задаю себе вопрос, как я выжила, и думаю: «Это - не я, это - Бог».
43
Главная сложность заключалась в том, что перед врачами и посетителями я должна была всё время притворяться, что со мной всё в порядке. Если я была смущена, это служило доказательством того, что мое состояние улучшается. Если я была подавлена и защищалась, значит, я себя не контролировала и была безумна.
Когда-то я услышала о том, как в старые времена выявляли ведьм. Женщину бросали в пруд. Если она всплывала, значит, была ведьмой и ее следовало казнить. А если утонула, значит, она невиновна, ну, ладно. В любом случае она погибнет, но, думаю, тогда считали, что всё равно хорошо бы узнать, что она за женщина.
Через пару месяцев я позвонила отцу и начала умолять его позволить мне вернуться домой.
Он сказал:
- Извини, судья хочет решить, что ей с тобой делать. Сейчас это зависит от врачей. Ничем не могу тебе помочь. Я доверил тебя врачам, и не могу тебе помочь.
Вот что странно: перед тем, как меня заточили в этом рехабе, отец прислал мне на Рождество жемчужное ожерелье и красивую открытку, подписанную от руки. Я спросила себя: «Зачем он это делает? Кто он?».
Больше всего меня ранило то, что много лет он говорил перед камерами - и когда я снимала клип “Work Bitch”, и когда учредили опеку и мы поехали в турне «Circus Tour» — что я и мальчики для него - всё.
- Это - моя дочурка! - говорил он прямо в камеру. - Я так ее люблю.
Я была заперта в трейлере с ненормальной прислужницей Лу Робин, которую возненавидела, когда она начала рассказывать, какой прекрасный у меня отец, всем, кто был готов ее слушать.
Но теперь, когда я отказалась поехать на новую резиденцию в Вегасе, когда меня приходилось заставлять ехать в турне, была ли я его любимой дочуркой?
По-видимому, нет.
Адвокат потом сказал:
- Ваш отец мог полностью всё это прекратить. Мог сказать врачам: «Нет, это слишком, отпустите мою дочь домой». Но он этого не сделал.
Я позвонила маме и спросила, почему все ведут себя так, словно я опасна.
- Я не знаю, не знаю, не знаю..., - твердила она.
Из рехаба я слала эсемески сестре и просила забрать меня оттуда.
- Перестань сопротивляться, - отвечала она. - Ты ничего с этим не сможешь поделать, так что хватит сопротивляться.
Сестра, как и все они, вела себя так, словно я являю собой угрозу. Прозвучит безумно, но повторю, потому что это - правда: думаю, они пытались меня убить.
Я не понимала, как Джейми Линн так спелась с отцом. Она знала, что я прошу ее о помощи и что он за мной следит. Мне казалось, что она должна принять мою сторону.
Одна из моих подруг, которая помогала мне переодеваться в подземной гримерке во время шоу в Вегасе, потом сказала: «Бритни, мне приснились три или четыре кошмара, в которых ты была в этом рехабе. Я просыпалась среди ночи. Мне снилось, что ты там покончила с собой. Приснилось, что Робин, дама, которая была твоей так называемой хорошей ассистенткой, позвонила мне и с гордостью сказала: «Да, она там умерла». Подруга сказала, что всё время обо мне беспокоилась.
Я была в рехабе уже несколько недель, старалась сохранять надежду, и тут одна из медсестер, единственная чертовски настоящая, подозвала меня к компьютеру.
- Взгляните на это, - сказала она.
Я уставилась в ее монитор и попыталась понять смысл увиденного. Женщины на ток-шоу рассказывали обо мне и опеке. Одна из них была в футболке #FreeBritney. Медсестра показала мне и другие записи - фанаты говорили, что пытаются выяснить, не держат ли меня где-то взаперти против моей воли, рассказывали, как много для них значит моя музыка, и как им больно было думать, что я сейчас страдаю. Они хотели мне помочь.
Просто записав это видео, они уже помогли. Всё это увидела медсестра, и все в больнице увидели. Врач в конце концов увидел, что люди по всему миру спрашивают, почему меня заперли. Это было во всех новостях.
Так же, как я могу почувствовать, что чувствует человек в Небраске, думаю, моя связь с фанатами помогла им на подсознательном уровне понять, что я в опасности. Между нами существовала связь независимо от того, где мы находились в пространстве. Даже если вы - на другом конце страны или мира, на каком-то уровне мы связаны. Я ничего не говорила онлайн или в прессе о моем заточении, но мои фанаты, похоже, об этом знали.
Когда они шли маршем по улицам и скандировали «Свободу Бритни!», это было самое невероятное, что я видела в жизни. Знаю, некоторые над этим смеялись. Видели моих фанатов в розовых футболках с моим именем и спрашивали: «Что это за повод?».
Но если бы эти люди на самом деле знали, через что я прошла, и понимали, какая связь существует между мной и фанатами, думаю, они не смеялись бы. Правда заключается в том, что меня удерживали в рехабе против моей воли. И мне действительно было важно знать, что людям не всё равно, жива я или мертва.
Что у нас есть, кроме наших связей друг с другом? И какая связь крепче, чем музыка? Все, кто выступил в мою поддержку, помогли мне пережить тот тяжелый год, их труд помог мне добиться свободы.
Вряд ли ли кто-то понимает, как много для меня значило движение #FreeBritney - «Свободу Бритни», особенно - вначале. В конце, когда проходили судебные слушания, то, что люди выступали в мою защиту, значило для меня очень много. Но когда всё это только началось, меня это поразило, потому что со мной всё было не в порядке, совсем не в порядке. Мои друзья и фанаты почувствовали, что со мной происходит, и сделали для меня всё это - я перед ними в неоплатном долгу. Если вы встали на мою защиту, когда я не могла постоять за себя, от всего сердца огромное вам спасибо.
44
Когда я, наконец-то, вернулась в свой дом к своим собакам и детям, я была в исступлении.
Угадайте. кто пришел в гости через неделю после моего возвращения? Моя семья.
- Мы так тобой гордимся, Бритни! - сказал папочка. - Ты это сделала! Теперь мы все хотим переехать к тебе.
Но теперь я видела всё дерьмо, которое он замыслил. Понимала, что на самом деле он говорит: «Не могу дождаться, когда заполучу твои деньги - в смысле, тебя!».
Так вот они все пришли - отец, мама, сестра со своими дочерьми Мэдди и Айви.
Я была словно в раковине. До сих пор сидела на литии, так что мое чувство времени было очень размытым. И я боялась. Меня поразила мысль, что они пришли только для того, чтобы завершить то, что начали несколько месяцев назад - убить меня на самом деле. Если вам это кажется паранойей, вспомните всё, что я пережила до сих пор - как они меня обманывали и заперли в рехабе.
Так что я начала играть в эту игру. Я думала: «Если я буду достаточно хорошей для них, они не сделают новую попытку меня убить».
За три с половиной месяца меня едва ли кто-нибудь обнял.
Мне хотелось плакать от мысли, каким сильным должно быть мое маленькое сердечко.
Но моя семья явилась ко мне домой, словно ничего не случилось. Словно я не перенесла только что почти невыносимую травму.
- О, привет, девочка, как ты? - прощебетала Джейми Линн.
Мама, Джейми Линн и девочки всё время толпились на моей кухне. Будучи в Лос-Анджелесе, Джейми Линн договорилась об участии во всех этих телешоу. Папа ездил с ней на кастинги в Голливуд, вернулась она шумная и счастливая. - Как дела, парни? - крикнула Джейми Линн, пройдя на кухню и увидав там моих сыновей.
Она действительно нашла свой талисман. Я была за нее рада. Но в то же время - мне тогда не хотелось находиться поблизости.
- О боже, у меня появилась великолепня идея для нас с тобой! - сообщила Джейми Линн, вернувшись с очередного кастинга, пока я сидела, склонившись над барной стойкой кухни, почти в коматозном состоянии. - Как тебе идея - ток-шоу сестер!
Каждый раз Джейми Линн выдавала новую идею. Ситком! Ромком!
Она говорила, кажется, несколько часов, а я уставилась в пол и слушала. В моем мозгу эхом отдавалась фраза: «Что, черт возьми, происходит?».
Когда моя семья наконец-то уехала и этот ужас закончился, я начала по-настоящему понимать, через что мне пришлось пройти. В душе бушевала только слепая ярость. Они меня наказывали. За что? За то, что я с детства их поддерживала?
Как мне удалось не покончить с собой в том ужасном месте, не избавиться от страданий - ведь пристреливают же хромую лошадь? Я уверена, в такой ситуации почти любой покончил бы с собой.
Думая о том, насколько близка я была к самоубийству, я плакала. Потом произошло событие, которое вывело меня из ступора.
В тот август мой отец спорил с Шоном Престоном, которому в то время было тринадцать лет. Мой сын закрылся в спальне, чтобы прекратить перепалку, а а папочка выбил дверь и начал его трясти. Кевин написал заявление в полицию, и моему отцу запретили видеться с внуками.
Я знала, что мне нужно собраться с силами для финальной битвы. Это был такой долгий путь. Я нашла веру и снова ее потеряла. Меня сбивали с ног, и я снова поднималась. Бежала за свободой лишь для того, чтобы она ускользнула у меня из рук.
Если я оказалась достаточно сильной, чтобы пережить всё, что пережила, я должна воспользоваться шансом и попросить у Бога еще немножко больше. Я решила попросить, черт возьми, всеми фибрами души, чтобы отменили опеку.
Я не хотела, чтобы эти люди продолжали управлять моей жизнью. Даже не хотела, чтобы они толпились в моей чертовой кухне.
Я не хотела, чтобы у них была власть держать меня вдали от моих детей, моего дома, моих собак и моей машины.
Я думала: «Если я могу что-то провозгласить, позволь мне провозгласить отмену опеки».
45
Первый шаг к получению свободы: люди должны начать понимать, что я по-прежнему - реальный человек, и я знала, что смогу этого добиться, если буду рассказывать больше о своей жизни в социальных сетях. Я начала примерять новую одежду и выкладывать модели в Инстаграме. Мне это приносило невероятно много радости. Хотя некоторым в онлайне это казалось странным, мне было всё равно. Если тебя всю жизнь воспринимали только как сексуальный объект, приятно полностью контролировать свой гардероб и камеру.