Качественный нокаут
Смерть пратётушки вызвала у него бурю эмоций, ведь теперь он являлся полноправным хозяином её недвижимости, счетов в банках и горы хлама, натасканного ею при жизни. Свою квартиру я начала сдавать в аренду.
С переездом на его территорию жизнь стала ещё печальнее. Единственной связью с внешним миром была моя официальная работа. Вокруг меня не было ни друзей, ни врагов, теперь только Господин был центром Вселенной и всем окружающим миром.
Он дружил и приятельствовал, а я была красивым, но медленно увядающим приложением к нему. При своих друзьях он не гнушался выставить меня не в самом лучшем свете, тонко намекая на своё превосходство передо мной.
Никто не догадывался, какое применение для вещи он находил в кулуарах. Стены помнят многое: столько слёз, боли и страданий одной маленькой хрупкой женщины, которая сделала выбор в пользу насилия.
Интересным наблюдением над сексуальным насилием стало моё новое восприятие на его территории. Свою территорию я неосознанно защищала, поэтому во время его манипуляций со мной в моей квартире сопротивлялась и находилась на грани высочайшего напряжения боли и страха. Мои глаза после экзекуций были багровыми, а тело напоминало бесформенную выпотрошенную тушу, в которую скидали самый поганый и смертоносный мусор. То была заправка из ошмётков садизма – крайней степени человеческой злобы – в паре с чувством превосходства. Такой концентрации отравления я не чувствовала, даже когда работала проституткой.
Его территория помогла мне открыть в себе новые качества. Чувствуя себя оголённым нервом и беззащитной пташкой в клетке у душегуба, я в момент сексуального насилия начала ощущать себя натянутой москитной сеткой, пропускающей всё, что возможно. В тот первый раз я искала подходящий предмет для визуализации и нашла его. Я пропускала весь его садизм в виде бесчисленных чёрных нечётких полос, напоминавших отрезанные щупальца мифического чудовища, склизкие и вёрткие. Когда это произошло в первый раз, мне казалось, что моя психика треснет по швам, а тело лопнет; таким был эмоционально-телесный накал. Стоило мне единожды ощутить себя предметом, и в дальнейшем механизм начал включаться автоматически, а в моём сознании отключались эмоции. Это было отправной точкой для понимания всего ужаса происходящей ситуации, помогавшей постепенно включать разум. Так я научилась пропускать сквозь тело, сознание и пространство страдания. Костя опускал меня на дно, а я покорно опускалась. Порой стоит опуститься на дно, чтобы было от чего оттолкнуться.
Выходя за пределы стен, я ощущала себя вполне нормальным человеком, не беря во внимание, что перестала чувствовать запах воздуха, вкус еды, желание чего-либо. Я превратилась в обёртку без наполнения, которая ходит, ест, выполняет незамысловатые функции своей жизнедеятельности, не забывает красиво одеваться и вовремя красить губы.
Когда он уезжал в командировки, я напивалась. Сидя на балконе и воя на луну, скуривала по несколько пачек сигарет за одну попойку, хотя не была заядлым курильщиком, плакала, и мне казалось, что выхода нет. Надежда умерла.
Неизвестно, сколько бы это ещё продлилось, если бы он не нарушил правила игры, которую сам мне навязал. Отправной точкой стало его покушение на мою красоту.
Он оставлял следы на спине, бёдрах и ягодицах, он бил меня по голове и отвешивал пощёчины, но это были синяки, которые позже исчезали или не появлялись в зоне видимости.
В этот раз он ударил меня так, что я выплюнула несколько передних зубов, а в зубы я вложила немало сил и средств. Визуальный эффект, который не спрячешь под штанами и не замажешь тональным кремом, помогли мне внезапно вспомнить свой протест в тот момент, когда меня первый раз в жизни ударила собственная мать. Глубоко-глубоко в подсознании вдруг проснулся животный инстинкт самосохранения и спасения своего здоровья. Никто не имеет права меня бить. Я думала отеле, но не о душе. Думать о душе у меня не было сил. Моя душа была истерзана, помята, избита, оплёвана и впала в спящий режим, для того чтобы в назначенный день и час вновь пробудиться ото сна. Человеческое достоинство, которое ушло в дремоту по моей инициативе, воспряло духом, когда я была готова проснуться.
Уж замуж невтерпёж
Он почувствовал, что перегнул палку.
Воспитанная в рабской психологии, я долгое время грезила выйти замуж – именно в такой формулировке. Я не хотела быть ничьей женой, я хотела выйти замуж; оказывается, это разные понятия. Он знал о моей слабости и обещал, что мы обязательно поженимся, но нужно дождаться подходящего момента. Этим моментом стали мои выбитые зубы. Решив замять вопрос штампом в паспорте, он сделал мне предложение. Движимая закостенелыми мотивами, я пошла с ним в загс.
Когда я зашла в здание бракосочетания, у меня возникло чёткое ощущение, что я веду себя на гильотину. Убийство через замужество? Это что-то новенькое! Сказка и полёт обошли меня стороной. Я смотрела на себя, на него, на девушку, принимающую у нас заявление, и мне хотелось застрелиться. На выходе из дома супружества я поняла, что лучше умру, чем выйду за него замуж.
Но уж коли он так горит желанием жениться, то пусть попробует, не стоит лишать его этой надежды.
Я хотела обесценить институт брака, для того чтобы больше не создавать бракованную семью, и он мне любезно предоставил эту возможность.
Я не понимала, чего я хочу, но точно понимала, чего я не хочу: замуж за него. Забавно.
Всеквартирный потоп
Придя домой вечером после работы, я стала готовить ужин. Господина не было дома. Он всегда возвращался очень поздно, ближе к полуночи, никогда не предупреждая меня об этом. Я уже давно перестала просить его не засиживаться на работе допоздна. Мои просьбы были как об стену горох.
Слышу: капает. За окном дождя нет. Откуда звук? Вдоль оконного проёма текла струйка воды. Нас топили соседи сверху.
Не соображая, что на мне надет розовый короткий махровый халат и тапочки под стать одеянию, такого же цвета с распушистыми бело-розовыми помпонами, я стрелой вылетела за дверь и понеслась к соседям сверху, но оказалось, что их не было дома: дверь никто не открыл.
Стремглав вбежав в квартиру Кости, я ринулась к ящику с документами, когда-то аккуратно сложенными мной в одном месте, в спешке вытащила из комода папку и, найдя спасительный телефон среди кипы бумаг, молниеносно, но без стенаний, криков и слёз, ведь диспетчер не обязан слушать мои эмоциональные порывы, вызвала на помощь лиц, ответственных за перекрытие в доме воды. На помощь выехала аварийная служба.
Картина произошедшего на кухне за то время, пока я принимала экстренные меры по защите квартирного ремонта, сделанного незадолго до въезда, повергла меня в шок, как только я переступила порог происшествия. Я онемела, ведь никогда прежде я не видела, как провисает натяжной потолок под тяжестью воды. Это было завораживающее и вместе с тем пугающее зрелище. Потолок напоминал большой мыльный пузырь, который пытаешься в детстве выдуть через специальную приспособу так, чтобы он не лопнул. Я с любопытством ребёнка ожидала, что произойдёт первым: короткое замыкание в квартире или разрыв потолка. Через несколько секунд всё было решено: потолок не выдержал натиска стихии цивилизации и сдался, кипяток водопадом хлынул вниз, и тотчас в кухне образовалась сауна с бассейном, быстро распространяющаяся по всей территории квартиры.
Я схватила половую тряпку и мобильник, одной рукой судорожно собирая воду на полу, другой – набирая номер его телефона.
– Нас топят! Топят соседи сверху! Я уже вызвала бригаду! Пожалуйста, приезжай скорее! Я одна не справлюсь!
– Как топят? Вызвала? Молодец! Сейчас приеду! Держись, я скоро буду!
Понимая, что двумя руками и одной половой тряпкой не справиться, я побежала в ванную комнату за вёдрами, тазами и ковшом. В квартире за считанные минуты стало настолько душно, что тяжело было дышать, пришлось открыть входную дверь настежь, предварительно заперев кошек для их собственной безопасности на застеклённом закрытом балконе.
Только я открыла дверь в подъезд, как передо мной уже стояла готовая толпа негодующих граждан. Ко мне спустились соседи сверху и поднялись соседи снизу, начался всеквартирный потоп. Невольные свидетели моей беспомощности перед потоком нескончаемой горячей воды, видя, что происходит у меня в квартире, бросились на помощь.
Потоп потопом, но бегать полуголой при посторонних было не для меня. Соседи, на время перехватившие эстафетную палочку моих действий, предоставили мне возможность переодеться.
Аварийная служба ехала долго, а когда прибыла на место, то оказалось, что в связке от дверей подвалов домов отсутствуют нужные ключи. Перекрыть воду не удалось. Сотрудники аварийной службы развернулись и отправились на поиски нужных ключей.
В квартире стояла испарина, все участники операции в несколько рук не успевали оттаскивать полные ведра с водой. Соседи прибежали со своими вёдрами, потому что ёмкостей уже не хватало.
Прошло около полутора часов, ситуация не менялась. Аварийная служба потерялась вместе с ненайденными ключами.
Я сделала ещё пару попыток позвонить Косте. Он сказал мне точь-в-точь то же самое, что говорил при первом звонке.
– Да, да. Я уже в машине, я уже еду!
Дорога от дома до его работы занимала пятнадцать минут на автомобиле. Понимая, что он мне врёт, я бросила попытки достучаться до его сознательности.
К тому времени, как он приехал, воду уже перекрыли, затопило все квартиры вплоть до первого этажа, разница была лишь в степени убытков. В его квартире стояло болото, которое я убирала уже одна.
Я не стала предъявлять никаких претензий. Они были бессмысленными. Всё было слишком поздно, но лучше поздно, чем никогда. Он тоже взял в руки тряпку и начал помогать убирать остатки воды.
Он никак не оправдывал своё длительное отсутствие, а я ясно прочувствовала, прочла в его глазах, что он ждал, пока вещь справится сама. Она же его прислуга, она рождена для того, чтобы обслуживать своего Господина.