Счастливый луч удачи боевой:
Там, в Порт-Артуре, отдали мы шпаги,
Но здесь, на Невском, полные отваги,
Мы ринулись и выиграли бой.
О славный час! Победы нашей рати
Ждала вся Русь, давно была пора,
Пускай погибли сотни наших братий
И Русь полна рыданий и проклятий,
Но спасена честь армии. Ура!
Этот рисунок был создан, как говорится, на злобу дня. Он показывал отношение большинства к пораженческой Порт-Артурской экспедиции 1904 года. Стасову арестовали в родном городе, но после ходатайства брата и отца ее отправили в Тифлисскую губернию. Елена Дмитриевна отклонила предложение об организации побега, так как верила в свою «чистоту». Однако увидев портфель с материалами личного и общественного характера в охранном отделении в Тифлисе, поняла, что положение дел крайне серьезное. Заключенная Стасова не унывала: находясь в камере, она писала «Учебник по истории первобытной культуры».
2 мая 1913 года состоялся суд, предметом разбирательства которого стало «Дело Стасовой и других». Вместе с Еленой Дмитриевной на скамье подсудимых сидели Арменуи Оввян, Вера Швейцер, Мария Вохмина и еще несколько человек. Главным пунктом обвинения было причастие этих людей к социал-демократической партии. На судебный процесс, проходивший в Тифлисе, приехали родители Стасовой. Дмитрию Васильевичу было очень тяжело видеть свою дочь среди обвиняемых. Один эпизод процесса Елена Дмитриевна привела в своей книге: «Председатель суда приглашал его (Дмитрия Васильевича Стасова — авт.) как председателя совета присяжных поверенных в Петербурге занять место за судебным столом, но отец отказался от этого». Председатель суда относился к Стасову с большим уважением, сочувствовал. В вынесении приговора единства, мнений не было. Коренные судьи выступали за такую меру наказания как каторга. Сословные представители — за поселение. Председатель суда, пожалев Дмитрия Васильевича, решил своим голосом этот спор: «У такого благородного отца такая мерзавка дочь! Дадим ей поселение».
Елену Дмитриевну отправили в ссылку в Енисейскую губернию на три года. Этап продолжался долго: из Тифлиса Стасова вместе с другими осужденными уехали 25 ноября 1913 года, а на конечный пункт, село Рыбное, прибыли 9 (22) января 1914 года. Путь следования лежал через Баку, Ростов, Козлов, Ряжск, Самару, Челябинск, Красноярск, Канск. Солдаты, сопровождавшие этап, урезали паек хлеба, ссыльные страдали от грязи и вшей. Но убежденность в том, что кардинальные перемены все-таки произойдут, поднимала дух осужденных.
Колония ссыльных (большевики, меньшевики, эсеры) в Енисейской губернии создала организацию взаимопомощи. Люди поддерживали друг друга не только морально, но и материально — путем небольших членских взносов.
Отдаленность от столицы не помешала Елене Дмитриевне вести переписку с партийными организаторами. Стасова верила в идеалы большевиков и делала все возможное для грядущей революции. В сентябре 1916 года Елена Дмитриевна добилась поездки в Петроград на четыре месяца. Она написала о поездке в родной город из Красноярска следующее: «Все вагоны третьего класса были переполнены солдатами-сибиряками, возвращавшимися из отпуска на фронт. (Шла первая мировая война — авт.). Охоты воевать не было ни у кого. Все были уверены в поражении России, но они все же ехали на фронт, так как подчинялись дисциплине, хотя она была подорвана, и беспрекословного подчинения ей уже не было». Обратно в Сибирь Стасова не вернулась по причине серьезно подорванного здоровья.
Февраль 1917 – март 1920 гг. — период радикальных перемен в политической жизни России. Елена Дмитриевна работала секретарем ЦК партии. Участвовала в Февральской революции в подготовке и проведении Октябрьского вооруженного восстания.
В августе 1917 года состоялся VI съезд большевистской партии. На одном из заседаний председательствовал М. С. Ольминский. Он подозвал к себе Елену Дмитриевну и попросил ее уйти с заседания. Свою просьбу Ольминский разъяснил Стасовой: «А ты не знаешь, что мы заседаем нелегально, и что нас могут арестовать? Ты являешься "хранителем традиций" партии, а потому немедленно уходи».
Оппозиционная режиму, политическая деятельность конечно, была опасной. Важно было сосредоточить связи между членами и сторонниками партии, не дать порваться нитям союзничества и не обречь акции подпольных организаций на провал. Всем этим приходилось заниматься людям решительным, стойким, запоминающим все адреса, партийные клички, имена… Этим людям нужно было хранить традиции революционного движения. Такой «хранительницей» большевистская партия назначила Елену Дмитриевну Стасову.
В 1918 году, когда все руководство советского государства перебралось в Москву, Стасова осталась представителем новой власти в Петрограде.
У нее на это были и семейные причины. В то время тяжело болел ее отец, Дмитрий Васильевич. Елена Дмитриевна не могла бросить его даже ради исполнения своих партийных обязанностей. Горько переживала она смерть отца. Он был для нее кумиром, умным, талантливым, настоящим человеком, делающим все возможное для демократического будущего страны.
Тем временем контрреволюционное движение набирало силу. Необходимо было найти формы организации, которые боролись бы с противниками большевиков. Созданная в Петрограде ВЧК приняла меры по формированию Чрезвычайных комиссий в регионе. Следует отметить, что создание этих комиссии — закономерный этап становления советского государства. ВЧК стала первым специализированным органом госбезопасности. В июле – августе 1918 года состоялись губернские конференции чрезвычайных комиссий, принявшие нормативные документы для работы самостоятельных ЧК. (Раньше функции по борьбе с контрреволюцией выполняли отделы исполкомов). Кроме того, теперь комиссии располагали вооруженными силами: от отряда до полка.
Полномочия ВЧК были неоспоримы. В обязанности ее сотрудников входили контроль за политической и экономической обстановкой, применение мер против малейших попыток изменения новой системы управления, анализ общественных настроений. Основные должности в чрезвычайных комиссиях занимали партийные функционеры. Комитеты компартии взяли органы госбезопасности под свой строжайший контроль. Советы рабочих, крестьян и красноармейских депутатов больше не оказывали никакого влияния на деятельность чрезвычайных комиссий. Таким образом, зарождалась традиция: органы госбезопасности подчинялись правящей партии.
30 августа 1918 года произошло трагическое событие — первый председатель Петроградской чрезвычайной комиссии (ПЧК) Моисей Урицкий был застрелен юнкером, поэтом Леонидом Каннигисером.
Спустя несколько часов после убийства Урицкого в гостинице «Астория» состоялось экстренное заседание партийного актива Петрограда. На нем выступил глава партийной организации государственной власти города и всего СКСО (Союз коммун северной области) Григорий Евсеевич Зиновьев. Он потребовал немедленного вооружения всех рабочих с предоставлением им права самосуда. По словам Зиновьева, такие меры были бы оправданы, ведь контрреволюционеры совершили уже второе убийство (первой жертвой стал Володарский). Позицию Зиновьева резко осудили, так как он предлагал рабочим убивать интеллигенцию. Большинство собравшихся считало, что самосуд — явление, характерное для средневековья. (Проблема расправы толпы не возникала даже в Древнем Риме).
В числе многих оппонентов Зиновьева была и Стасова. Свое выступление она начала с того, что такое предложение вызвано паникой. После этих слов Зиновьев вспылил. Елена Дмитриевна обосновала предотвращение произвола: «Под видом рабочих будут действовать и контрреволюционеры. Это чревато тем, что верхушка нашей партии может быть уничтожена». Принципиальная точка зрения Елены Дмитриевны впоследствии стала причиной мести Зиновьева.
Новым председателем был назначен заместитель Урицкого Глеб Иванович Бокий. Тогда же расширился президиум ПЧК: в числе новых лиц была включена в него секретарь Петроградского комитета партии Елена Дмитриевна Стасова. Среди партийных функционеров. которые пришли на работу в ПЧК, был и Василий Александрович Васильев (1886–1970). Стасова познакомилась с ним в 1906 году. В то время Васильев занимался распространением нелегальной политической литературы среди рабочих. По рекомендации Елены Дмитриевны в 1907 году он стал членом РСДРП. В 1918 году Васильев возглавил работу по проведению красного террора в Петрограде, являясь членом президиума ПЧК.
Объявление красного террора в городе стало следствием не только убийств Володарского и Урицкого, но и покушения на Ленина в Москве, совершенного Фанни Каплан.
6 сентября 1918 года газета «Пролетарская правда» за подписью Бокия опубликовала сообщение: «Правые эсеры убили Урицкого и также ранили товарища Ленина. В ответ на это ВЧК решила расстрелять ряд контрреволюционеров. Расстреляно всего 512 контрреволюционеров и белогвардейцев, из них 10 правых эсеров».
Президиум ПЧК являлся рабочим органом, на заседаниях которого принимались важные решения о деятельности Комиссии. Каждому члену ПЧК поручался определенный участок работы.
В своей книге «Страницы жизни и борьбы» Стасова писала, что ее обязанности в ПЧК «в основном заключались в проверке списков арестованных и освобождении тех, кто случайно попал в этот список». До конца 1918 года было опубликовано шесть списков о расстреле в общей сложности ста шести человек. За цифрами стоят судьбы людей. Противоречивость политических изменений того смутного времени одних выносила волной на вершины власти, могущей и имеющей право карать, других делала жертвами, подлежащими общественному осуждению. По прошествии лет произошла и переоценка ценностей, и глубокий анализ всех причин и следствий государственного переворота. И в настоящее время те жертвы у кого-то вызывают жалость, у кого-то восхищение твердостью своих убеждений, у кого-то еще большую уверенность в справедливости их конца. В роковые для страны годы несогласные с любыми решениями большевиков сами становились жертвами репрессий и подчас невольными виновниками их. Работая в ПЧК, Стасова замечала: «Часто аресты бывали неправильными, так как арестовывали по случайным данным. В число арестованных попадали люди, сочувствующие нам, работавшие с нами и т. д.».