В соседней комнате, а?» Хохочущие бандиты оторопели, когда Эльза без колебаний одобрила это предложение.
Пока Лихо закрывал на задвижку дверь комнаты «для переговоров», Грундман выстрелила в него из украденного нагана. Затем швырнула на пол керосиновую лампу, отчего комната загорелась. Эльза выпрыгнула из окна в заросли бурьяна и спустя какое-то время добралась до Винницы, прячась от бандитов.
Такие вот подвиги совершала Грундман. Стоит сказать, что вооруженные банды Артема сдались сами. Сорок человек, двенадцать подвод с продовольствием и боеприпасами — «улов» был хорош! За успешное проведение этой и других операций Эльзу Яковлевну наградили маузером с выгравированной надписью «За самоотверженную борьбу с контрреволюцией и бандитизмом».
Многие люди знали о методике такой борьбы. Переписка русского писателя В. Г. Короленко и первого наркома просвещения А. В. Луначарского свидетельствует о том, что чекистская деятельность в условиях советской власти не регулировалась правовыми нормами. (Следующие письма датированы 1920 годом).
(Короленко — Луначарскому):
«Однажды один из видных членов Всеукраинской ЧК <…> спросил меня о моих впечатлениях. Я ответил, если бы при царской власти окружные жандармские управления получили право не только сослать в Сибирь, но и казнить смертью, то это было бы то самое, что мы видим теперь».
(Короленко — Луначарскому):
«Но ведь это для блага народа. Я думаю, что не всякие средства действительно обращаются на благо народа, для меня несомненно, что административные расстрелы, возведенные в систему и продолжающиеся уже второй год, не принадлежат к их числу. Бессудные расстрелы происходят у нас десятками, и я называю их "бессудными" потому, что ни в одной стране в мире роль следственных комиссий не соединяется с правом постановлять приговоры, да еще к смертной казни. Всюду действия следственных комиссий проверяются судом, при участии защиты. Это было даже при царе».
В апреле 1921 года в Харькове была образована Всеукраинская чрезвычайная комиссия (ВУЧК), во главе которой встал В. М. Манцев (1889–1939). Евдокимов возглавил секретно-оперативную часть и Особый отдел ВУЧК.
А на должность начальника Осведомительного (агентурного) отделения этой комиссии пригласили из Винницы Эльзу Грундман.
Гражданская война фактически закончилась. В связи с этим менялись методы работы специальных органов, которые в условиях мирного времени переходили к активному использованию агентурного аппарата.
В 1923 году Эльза Грундман переехала в Ростов-на-Дону, где уже находился Евдокимов (в качестве полномочного представителя ГПУ по Северо-Кавказскому краю). Спустя два года она стала помощником начальника информационно-агентурного отдела (ИНФАГО) и одновременно личным секретарем Евдокимова, а в 1928 году — начальником Секретного отдела.
Испокон веков Северный Кавказ являлся самым взрывоопасным регионом. Во время работы Грундман там он продолжал оставаться беспокойным: на Северном Кавказе действовали банды, происходили межнациональные конфликты, совершались нападения на административно-хозяйственные учреждения, случались нападения на поезда, а захват и угон скота в горы был почти ежедневным явлением. Так что Эльзе Яковлевне было где применить свою храбрость.
В 1930 году Грундман перевели на работу в центральный аппарат ОГПУ в Москве. Сослуживцы восхищались боевым прошлым этой чекистки. За время службы в органах госбезопасности она много раз удостаивалась различных наград. Вот некоторые из них: золотые часы от РВС Юго-Западного фронта (1920), портсигар с надписью от РВС Южного фронта (1921), лошадь от РВС ХВО (1921), золотые часы от ЦИК Украины (1923), знак «Почетный чекист» (кстати, Эльза Грундман стала первой женщиной, его удостоенной; 1924), орден Красного Знамени (1926), грамота и золотые часы от Коллегии ОГПУ СССР (1928).
Однако судьба Эльзы Яковлевны закончилась трагически. 30 марта 1931 года Грундман покончила жизнь самоубийством. Признаться, для этого поступка тоже было необходимо определенное мужество. Впрочем, его Эльзе было не занимать.
Несчастный майор госбезопасности (Александра Андреева-Горбунова)
Уездный город Сарапул Вятской губернии в конце XIX века был очень красив. Река Кама придавала ему своеобразное величие. Население Сарапула насчитывало порядка двадцати тысяч человек — по тем временам это большая цифра. Горожане занимались, как правило, плетением неводов или ловлей рыбы. Спокойная жизнь в Сарапуле шла своим чередом. Одно поколение горожан сменялось другим.
Наступил тревожный 1905 год. Дочь священника Азария Ошахмина Александра, окончив гимназию, как и вся молодежь того времени, увлеклась революционными идеями. Ей было всего семнадцать лет, и отец считал, что «марксистская блажь» ударила в голову Александре совсем некстати. В планы священника входило следующее: найти дочери достойного человека из числа молодых людей, готовящихся принять сан священника, выдать ее замуж и понянчить внуков. Однако не по годам серьезная девушка считала ранний брак делом необязательным. Какой муж, когда в стране вот-вот произойдут эпохальные события?!
Несмотря на уговоры Азария Ошахмина Александра уехала в Пермь. Этот губернский город насчитывал сто тридцать восемь тысяч человек рабочего населения и по этому показателю находился на втором месте в западной части России после Москвы. В Перми Александра нашла своих единомышленников, тогда же она вступила в РСДРП(б). Работать приходилось, конечно же, всячески соблюдая конспирацию. Подпольная партийная деятельность молодой революционерки заключалась в выполнении обязанностей курьера и связной не только в Перми, но и в Екатеринбурге, Златоусте и Уфе. В этих городах Александра занималась и пропагандистской деятельностью.
В ее понимании это была нужная и интересная работа. Любознательная девушка пополняла свой политический багаж, охотно делилась знаниями с другими. Да, Александра понимала, что политическая деятельность (а особенно — подпольная) чревата арестами и ссылками. И осторожных-то революционеров подстерегали опасности. В 1907–1909 гг. десятки тысяч людей были брошены в каторжные тюрьмы. Судами всех категорий были осуждены свыше двадцати восьми тысяч граждан. В 1907 году арестовали и героиню нашей книги, Александру Азаровну Андрееву-Горбунову (Ошахмину). Как политическая заключенная она была посажена в Екатеринбургскую тюрьму. Четыре года лишения свободы сказались на ее здоровье. После пребывания в тюрьме Александра долго лечилась в больницах, не прекращая, однако, партийной деятельности.
С марта 1911 года по октябрь 1912 года Андреева-Горбунова продолжила революционную подпольную работу в Петербурге, откуда выехала в Симбирск, где была статисткой в губернском земском управлении. В 1914 году Александра Азаровна находилась в селе Зюкино Слободского уезда Вятской губернии. Тяжелая болезнь требовала покоя и отдыха, требовала, хотя бы год провести в заботе о себе. Однако Александра считала, что никакая хворь не помешает ей стать востребованной в революционном движении. В сентябре 1915 года Андреевна-Горбунова уехала в Екатеринбург, чтобы вновь заняться партийной подпольной деятельностью. Но уже в сентябре 1916 года была вынуждена лечь в больницу в Слободском, чтобы поправить свое здоровье. Но без работы Александре Азаровне не сиделось. Она стала культполитработником в местном народном доме, а затем заведующей отделом труда в Слободском уездном исполкоме.
В марте 1919 года Андреева-Горбунова переезжает в Москву, где начинает службу в правоохранительных органах. Такой перемене в ее жизни посодействовал приятель Александры Азаровны, Самсонов. Когда и при каких обстоятельствах произошло это знакомство — неизвестно.
Самсонов (Бабий) Трофим Петрович (1888–1956) был членом РКП(б) с февраля 1919 года. До того времени состоял в партии коммунистов-анархистов, четыре раза подвергался арестам, пять лет провел в тюрьмах, четыре года — в ссылке. В июне 1914 года Самсонов бежал из ссылки через Дальний Восток в Англию. В эмиграции Тихон Петрович провел два года, за революционную пропаганду был осужден британским судом на шесть месяцев каторжных работ. В Россию возвратился в сентябре 1917 года. После Октябрьской революции Самсонов стал членом Челябинского Совета, в 1918 году — начальником отдела военного контроля (с 1919 года — Особого отдела) 3‑й армии Восточного фронта. В мае 1919 года он — начальник Особого отдела и член коллегии Московской чрезвычайной комиссии. Самсонов руководил Секретным отделом ВЧК (сентябрь 1920 – май 1923), а потом в числе других видных чекистов был направлен на работу в экономический сектор.
Тогда руководству страны нужно было справляться с взяточничеством, поразившим в первые годы советской власти и период нэпа многие звенья государственного аппарата. Наркомом путей сообщения, а впоследствии председателем Высшего совета народного хозяйства стал Ф. Э. Дзержинский (1887–1926), с 1917 года — председатель ВЧК (с 1922 — ГПУ, ОГПУ) и нарком внутренних дел, одновременно с 1921 года — нарком путей сообщения. «Железный Феликс» в интересах дела привлекал к работе опытных специалистов, не останавливаясь даже перед освобождением некоторых из них, недавних «контрреволюционеров», из тюрем и лагерей: стремительно расширившиеся ряды необходимых экономических специалистов способствовали проявлению хозяйственной инициативы на местах и даже привлечению инвестиций других стран.
Новые чекисты появились в хозяйственных структурах в конце 20‑х годов, когда обстановка требовала укрепления дисциплины в государственном аппарате. Так, например, заместителем наркома рабоче-крестьянской инспекции стал бывший заместитель председателя ОГПУ и начальник внешней разведки Меер Трилиссер. На новую экономическую должность перешел видный сотрудник органов госбезопасности Станислав Мессинг. В 1933 году руководителем гражданской авиации стал бывший зампредседателя ОГПУ Иосиф Уншлихт. Самсонов в те годы являлся заместителем председателя правления Белорусско-Балтийской дороги. На работу в спецслужбы СССР он не вернулся.