Когда произошло падение советской власти в Сибири, Яковлев ушел с группой советских работников в тайгу, где был схвачен белогвардейцами и расстрелян.
«Памяти Николая Николаевича Яковлева, который отдал свою жизнь рабочему классу и был расстрелян адмиралом Колчаком» — такая надпись предваряет работу Николая Ивановича Бухарина «История исторического материализма», Бухарин уважал Яковлева, они были соратниками по революционной деятельности в Москве. Памятуя о дружбе брата с Бухариным, Варвара Николаевна поддержала последнего во время дискуссии о профсоюзах в 1920–1921 гг.
В 1919–1921 гг. Варвара Николаевна работала в Сибири, занимаясь вопросами, которые курировал ее брат до падения там советской власти.
Что касается другого человека, которого Яковлева приобщила к революционной деятельности, то его с Варварой Николаевной связали самые крепкие узы,
Павел Карлович Штернберг (1863–1920) — выходец из обрусевшей немецкой купеческой семьи. Он с раннего возраста увлекался астрономией. Павел Карлович успешно продвигался по служебной лестнице благодаря своим способностям, деловитости и трудолюбию. В 1913 году Штернберг стал профессором, а в 1916 году — директором Московской обсерватории.
Встреча с Варварой Яковлевой произошла на Московских высших курсах. Яковлева там получала образование, а Штернберг читал курс астрономии. Сначала их отношения были только деловыми: молодая Варвара Николаевна своими революционными убеждениями произвела на известного ученого сильное впечатление. Спустя два года он вступил в РСДРП.
Тогда же он предложил Яковлевой руку и сердце. Разница в возрасте была довольно значительная: Павлу Карловичу к тому времени исполнилось сорок пять лет, а Варваре Николаевне — восемнадцать. В Яковлеву нельзя было не влюбиться: красивые темные глаза, вдохновенный голос, твердый характер и неуемная энергичность. Она нравилась многим мужчинам.
Однако для Яковлевой первостепенным делом была работа в партии. Безусловно, одной из важнейших проблем являлось финансирование революционной деятельности. Способов добывания денег для партийной казны было много. Суть одного из них состояла в следующем. «Сначала подбиралась кандидатура богатого и сладострастного старика, — пишет Олег Суворов в статье «Вскрытие покажет» (журнал «Искатель», 1999, № 9) — для этого революционеры не брезговали даже такой "агентурой", как публичные женщины, рассказывавшие им о визитах этого рода клиентов, и даже снабжавшие их адресами. А затем этих стариков знакомили с молоденькими девушками, как правило, членами РСДРП, или с дочерьми наиболее преданных членов партии. Через какое-то время старик умирал, завещая все свое имущество молодой жене, а она уже "отписывала" его в партийную кассу».
Однако в случае отношений Штернберга и Яковлевой такое заключение неуместно. Варвара Николаевна оберегала супруга от арестов, подвергая опасности себя. Штернберг ни разу не задерживался полицией еще и потому, что совмещал революционную деятельность с научной работой в обсерватории. Конспирация позволила ему сохранить в секрете членство в партии большевиков до февраля 1917 года. (К тому времени у Штернберга и Яковлевой уже родилась дочь Ирина. С ней на руках Варвара Николаевна в 1915 году отправилась в ссылку в Астраханскую губернию). После февральской революции 1917 года (кстати, Варвара Николаевна не участвовала в ней, так как находилась в больнице) Павел Карлович стал членом Московского комитета партии большевиков и членом Центрального штаба Красной армии. Он возглавил боевые действия в Замоскворецком районе. В октябре 1917 года Павел Карлович вошел в президиум Мосгубисполкома, затем был назначен губ-военкомом.
В 1918 году партия отправила Штернберга на фронт, где он сначала был членом РВС 2‑й армии, а затем и всего фронта. Варвара Николаевна потеряла мужа в 1920 году. Он умер от воспаления легких, возвращаясь с фронта в Москву.
Как ни была тяжела потеря супруга, но Варваре Николаевне, оставшейся с пятилетней дочерью на руках, надо было жить дальше. Яковлева, подвергавшаяся неоднократным арестам, и подумать не могла, что ее деятельность в организационных структурах окажется роковой.
С начала XX столетия, когда революционное движение находилось на подъеме, Российскую империю захватила волна терроризма. Инициатором выступила партия эсеров. Многие личности, занимавшие ответственные государственные посты, были убиты социалистами-революционерами. В 1904 году жертвой террористов стал министр внутренних дел В. Плеве, а в 1905 — губернатор Москвы, дядя Николая II, великий князь Сергей Александрович.
Террор повлек за собой усиление карательных акций со стороны правоохранительных органов. Деятельность Охранных отделений была встречена общественностью отрицательно. По этому поводу премьер-министр П. Столыпин, выступая на специальных слушаниях в Государственной Думе, говорил: «Пока существует революционный терроризм, должен существовать политический розыск».
К арестам Варвары Николаевны и ее брата были причастны два агента внутреннего наблюдения Московского охранного отделения департамента полиции Малиновский и Романов.
Роман Вацлавович Малиновский происходил из крестьянской семьи. Он работал портным, рабочим-металлистом. Зарекомендовал себя как активный профсоюзный деятель Петербурга и Москвы. На Пражской партийной конференции его избрали членом ЦК партии большевиков. Малиновский возглавлял большевистскую фракцию в IV Государственной Думе. Популярность Малиновского была следствием его незаурядных личных и деловых качеств. Он отличался красноречием, энергией, практической сметкой и умением идти на компромисс.
С апреля 1910 года Малиновский стал агентом внутреннего наблюдения Московского охранного отделения. Он считался одним из лучших секретных сотрудников «охранки», «сдавал» революционеров выборочно. Так получилось с газетой «Наш путь». Роман Вацлавович сообщил о ней в охранное отделение, и в результате ее типография была разгромлена, а редакция арестована. В числе попавших в тюрьму были брат и сестра Яковлевы.
В мае 1914 года Малиновский самоустранился от партийной деятельности, сложил свои депутатские полномочия в Думе. Известно, что такое решение он принял по рекомендации департамента полиции, который боялся разоблачения своего секретного сотрудника и дискредитации Государственной Думы. Поведение Малиновского стало предметом разбирательства на следственной комиссии партии большевиков. Однако тогда обвинения в предательстве были признаны необоснованными, но за дезертирство Малиновского из партии исключили. В ноябре 1915 года Малиновский находился в действующей армии, а потом попал в немецкий плен.
Однако сколько веревочке не виться, конец все равно найдется. После февральской революции 1917 года Малиновский был разоблачен как секретный сотрудник Московского охранного отделения. В связи с этим его дело разбиралось заочно, т. к. он находился в плену, теперь уже на чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, куда для дачи показаний был приглашен Ленин.
Ленин заявил, что деятельность провокатора Малиновского носила и положительный характер, так как тот оберегал от провала газету «Правда» и думскую фракцию большевиков, которые были «двумя крупнейшими органами воздействия партии на массы».
В октябре 1918 года Малиновский по возвращении из плена в Россию сдался властям, надеясь на покровительство Ленина. Но Верховный революционный трибунал ВЦИК приговорил Малиновского к расстрелу. 6 ноября 1918 года приговор был приведен в исполнение.
По признанию высокопоставленных чинов департамента полиции. Московское охранное отделение отличалось умением привлекать к себе агентов из числа революционеров для освещения деятельности партий. Особенно интенсивно это практиковалось в период, когда департамент полиции возглавил Сергей Васильевич Зубатов (1864–1917). Это был тот самый Зубатов, который одно время служил в Петербурге начальником Особого отделения департамента полиции и был инициатором поддержки правительством экономического рабочего движения, впоследствии получившего название «зубатовщина». В феврале 1917 года он застрелился.
Еще один агент Охранного отделения — Андрей Сергеевич Романов — был причастен к судьбе героини нашей книги. Романов был московский типографский рабочий, член РСДРП. Он являлся делегатом партийной конференции в Праге. К этому времени он уже стал доверительным лицом многих большевистских деятелей. В Охранном отделении ему присвоили кличку «Пелагея».
По доносу «Пелагеи» в 1906 году была арестована Варвара Николаевна Яковлева. А спустя восемь лет этот агент по содействовал аресту нескольких членов конференции партии большевиков, проходившей в пригороде Петрограда. В ноябре 1918 года Романов был опознан и задержан бывшим матросом Балтийского флота, комиссаром ВЧК Андреем Лобановым, Лобанов тогда руководил отрядом чекистов по задержанию группы белогвардейцев. Судьба агента «Пелагеи» была предрешена.
В книге «Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы» В. Н. Жухрай так описал последние минуты жизни Андрея Сергеевича: «Около двух часов ночи в камеру Романова вошли Лобанов и еще трое чекистов. Романов похолодел.
— Встаньте, гражданин Романов, — раздался голос Лобанова. — Постановлением коллегии ВЧК Андрей Сергеевич Романов, 1888 года рождения, отправивший на смерть и на царскую каторгу много замечательных революционеров, намеревавшийся с группой контрреволюционеров бежать на Дон к белогвардейцам, чтобы продолжить активную борьбу против советской власти, приговаривается к расстрелу.
— Нет, нет! — закричал Романов. — Не хочу! Не надо! Пощадите!
— Вот мразь! — проговорил Лобанов. — И умереть-то, как человек, не может.
Пока Романова тащили к месту казни, в подвальное помещение, он выл. Этот нечеловеческий, звериный вой оборвал выстрел Лобанова».
Но вернемся к судьбе Яковлевой. В 1905 году Варвара Николаевна была участницей декабрьского вооруженного восстания в Москве. Но к баррикадам ее близко не подпускали. Она выполняла обязанности связника и ругала себя за то, что не пошла учиться на врача. Иначе была бы более полезна восставшим.