В окружение Коненковой входил и Роберт Оппенгеймер, талантливый ученый, известный своими левыми взглядами. Через своих агентов Зарубиной удалось подружиться с его супругой Кэтрин, которая симпатизировала Советскому Союзу. Елизавета Юльевна сумела через нее убедить Оппенгеймера воздерживаться от публичного выражения своих политических взглядов, чтобы не привлечь внимание сотрудников ФБР.
Спустя некоторое время в работе над созданием атомного оружия приняли участие вывезенные из фашистской Германии ученые. Они трудились под руководством Оппенгеймера. Одним из них был Клаус Фукс, впоследствии передавший Советскому Союзу секрет атомной бомбы.
Об отношении нашей героини к своей работе Вячеслав Лашкул рассказывал: «О трудоспособности Елизаветы Зарубиной говорит хотя бы вот что. Когда в годы Великой Отечественной войны она работала уже в легальной резидентуре Советского Союза в США, на связи у нее были двадцать два агента, в том числе наиболее ценные источники информации. И Лиза успевала регулярно проводить встречи со связниками в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сан-Франциско и других городах Америки».
И еще несколько слов о причастности Елизаветы Юльевны к операции «Энормоз». Беженец из Польши вывел Зарубину на другого выдающегося американского физика — Сцилларда. При помощи ученого к разработке атомного проекта в США были подключены многие агенты советской разведки.
Но наиболее ценным информатором оказался Георгий Антонович Гамов, самый молодой член-корреспондент Академии наук СССР, бежавший в США в 1934 году. В США Гамов прославился как автор теории альфа-распада, как ученый, выдвинувший знаменитую гипотезу «горячей Вселенной» и как первый человек, рассчитавший генетический код. Карьера Георгия Антоновича складывалась весьма успешно. Он преподавал в Джорджтаунском университете (Вашингтон) и руководил ежегодными семинарами по теоретической физике. Ведущие ученые консультировались у Гамова по научным вопросам, он вместе с ними обсуждал различные проекты. Именно от этого человека Зарубиной удалось получить характеристики американских ученых, узнать их политические взгляды и отношение к созданию атомной бомбы.
Кроме того, в резидентуре была создана специальная группа под руководством Квасникова, которая целенаправленно работала по добыванию информации об американской атомной бомбе. К 1944 году внешняя разведка имела нескольких агентов, передававших материалы по «Манхэттенскому проекту». Это, прежде всего, Клаус Фукс, Теодор Холл, Сэвил Сакс, Бруно Понтекорво, Дэвид Грингласс и супруги Юлиус и Этель Розенберги. Кроме того, необходимо упомянуть Мориса и Леонтину Коэн и Гарри Голда, исполнявших роль связников.
Однако работу над этим, так называемым «Манхэттенским проектом», супругам Зарубиным не удалось довести до конца. В декабре 1944 года их неожиданно вызвали в Москву. По материалам отдела расследований значится три версии этого срочного вызова:
«Во-первых, как нередко бывает у талантливых людей, их недостатки являются продолжением их достоинств. По мнению некоторых бывших сотрудников нью-йоркской резидентуры военной поры, Василию Михайловичу, привыкшему к более активному поведению, было трудно сдерживать свою неуемную энергию. Дело доходило до того, что он сам начинал выполнять задания, с которыми вполне справились бы и рядовые сотрудники легальной резидентуры. Так, например, когда в Вашингтон прилетал нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов, Зарубин, будучи великолепным водителем, всегда сам садился за руль и возил главу советского внешнеполитического ведомства, как простой шофер (хотя в таком положении были и свои выгоды: можно было беседовать с наркомом с глазу на глаз). В результате деятельность Зарубина стала известна ФБР.
Во-вторых, как отмечают исследователи истории советской разведки военных лет, Зарубиных срочно отозвали в Москву для того, чтобы проверить выдвинутые в их адрес обвинения. Сверхбдительный сотрудник нью-йоркской резидентуры подполковник Миронов написал в Центр письмо, в котором утверждал, что Василий Зарубин и его жена завербованы агентами ФБР. Такой вывод подполковник сделал на основе негласного наблюдения, которое он вел за своим начальником, когда тот встречался с агентами и источниками информации. Более того, Миронов направил письмо не только в Центр, но и директору ФБР Эдгару Гуверу. Последнему были предоставлены сведения обо всех резидентах советской разведки на территории США! Проверка Зарубиных в Москве заняла полгода, и все обвинения, выдвинутые Мироновым, были отметены. Миронов же предстал перед судом за злостную клевету, и от тюрьмы его спасло лишь заключение судебно-психиатрической экспертизы, признавшей его невменяемым. Однако Александр Колпакиди и Дмитрий Прохоров в книге «Все о внешней разведке» утверждают, что Миронова арестовали и расстреляли.
Наконец, в-третьих, в середине 40‑х годов в разведке уже наступал новый этап — время охоты за атомными секретами, и на посту американской резидентуры нужен был человек, имеющий достаточно глубокие представления о проблемах современной науки и техники. Как говорится, требовалась «смена караула».
После проверок, устроенных по милости Миронова, Василий Михайлович был назначен заместителем начальника внешней разведки. В сентябре 1944 года он получил звание комиссара государственной безопасности 3‑го ранга, а в июле 1945 года — звание генерал-майора государственной безопасности. Подобные почести были весьма редки в то время, а потому следует признать, что заслуги перед Родиной у Зарубина были громадные. Кроме того, Василий Михайлович Зарубин был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, орденом Октябрьской революции, серебряными часами от ПП ОГПУ ДВО, серебряным портсигаром от Коллегии ОПТУ, знаком «Почетный сотрудник органов государственной безопасности» и другими медалями.
Что касается его супруги, то Елизавета Юльевна по возвращении из США была назначена начальником 3‑го отделения 8‑го отдела внешней разведки НКГБ.
Вскоре Зарубина стала начальником 1‑го отделения 8‑го отдела ПГУ МГБ, то есть возглавила всю информационную службу по американскому направлению. Для многих сотрудников это было несколько удивительно: иностранка (напомним, что Елизавета Юльевна — уроженка Австро-Венгрии) заняла такой высокий пост в советском политическом ведомстве! Однако работу Зарубиной вышестоящее руководство оценило: 22 октября 1944 года за участие в «атомном» проекте отважную разведчицу наградили орденом Красной Звезды.
На новом месте работы Елизавета Юльевна занималась обработкой поступающей информации, касавшейся научно-технических вопросов по созданию атомной бомбы. Зарубина была переводчицей на Ялтинской и Потсдамской конференциях.
Но вдруг ее уволили! 14 сентября 1946 года Зарубину вынудили уйти в отставку из МГБ. Причину в постановлении написали такую: «За невозможностью дальнейшего использования». Суть дела заключалась в том, что новый министр МГБ Абакумов решил обновить кадры для последующей реорганизации разведывательного управления, которое в 1947 году слилось с ГРУ Генштаба, образовав новый Комитет информации.
Муж разведчицы, Василий Михайлович, не сомневался в истинной причине ее увольнения, заявляя новому руководству внешней разведки: «Когда моя жена и спутница жизни выполняла оперативные задания наравне со мной, она была вам нужна, и тогда вы не обращали внимания на ее биографию и национальность».
Василий Михайлович тяжело переживал несправедливое увольнение супруги. В 1948 году, в возрасте 54 лет он вышел в запас «по состоянию здоровья с правом ношения военной формы».
Но судьба на некоторое время вновь улыбнулась Зарубиной! После смерти Сталина Елизавета Юльевна работала в 9-ом отделе МВД (разведка и диверсии) под руководством Павла Анатольевича Судоплатова. Но период деятельности был недолгий: май — август 1953 года. Подполковник Зарубина была окончательно уволена из органов госбезопасности.
После долгой и опасной службы в советской внешней разведке Елизавета Юльевна Зарубина приступила к более спокойной работе. Ведь среди качеств, высоко оцененных прежним руководством, было такое, которое вполне соответствовало другой деятельности — превосходное знание нескольких иностранных языков. Зарубина поступила на работу в Московский институт иностранных языков, где вскоре стала деканом одного из факультетов. Эта должность стала последней в ее жизни.
Василий Михайлович снова вернулся на работу в органы в мае 1953 года. Павел Анатольевич Судоплатов назначил его оперработником 1‑й категории негласного штата 9‑го (разведывательно-диверсионного) отдела МВД СССР. 8 июля 1953 года Зарубин был уволен из органов МВД с переводом в запас Министерства обороны.
А Василий Михайлович Зарубин, выйдя на пенсию, возглавил федерацию тенниса спортивного общества «Динамо». Действительно, он отличался выдающимися способностями теннисиста. (Этот факт был отражен кинематографистами в образе Штирлица. Вспомним личное дело штандартенфюрера СС. Среди прочих общих фраз, характеризующих «истинного арийца», значится следующая: «Теннисист»). Известно, что в своей первой спецкомандировке в Дании Зарубин обыграл на корте датского короля. На все укоры в недипломатичности Василий Михайлович отвечал: «В спорте, как и в жизни, побеждает сильнейший!»
Кроме того, после смерти Сталина и расстрела Берии Зарубина приглашали в ЦК КПСС. Василий Михайлович писал объективные характеристики на сотрудников разведки, арестованных в период репрессий, проведших много лет в лагерях и некоторых даже расстрелянных. Благодаря оценкам Зарубина очень многие несправедливо осужденные были освобождены и полностью реабилитированы.
Занимался Василий Михайлович и педагогической деятельностью — читал лекции по нелегальной работе и писал учебник для специального учебного заведения ПГУ КГБ — то есть принимал активное участие в подготовке кадров для разведки.
О последнем этапе жизни Зарубина материалы отдела расследований рассказывают следующее:
«В 1967 году в связи с 50-летием органов государственной безопасности было принято решение о награждении наиболее заслуженных сотрудников разведки орденами, а некоторым из них планировалось присвоить звание Героя Советского Союза. В подготовленном списке первой стояла фамилия Василия Михайловича Зарубина. Однако когда список попал на утверждение к тогдашнему идеологу КПСС Михаилу Андреевичу Суслову, тот вычеркнул фамилию Зарубина, мотивируя это следующим образом: «Как человек такого возраста может быть Героем Советского Союза?» Василию Михайловичу в ту пору исполнилось семьдесят два года. (Кстати, сам Суслов был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда соответственно в возрасте шестидесяти и семидесяти лет).