[66].
Грамотность женщин привилегированного сословия современники, вероятно, считали делом обычным. Дьякон Григорий, переписавший Остромирово евангелие (XI в.), в предисловии пишет, что преподносит его не только новгородскому посаднику Остромиру, но и его «подружиям», не только чадам, но и «подружиям чад» (их невесткам). Известно также, что жена одного новгородского аристократа сделала заказ писцам на списывание книг для церкви Иоанна Предтечи на Опоках, а волынская княгиня Ольга Романовна «переписала» для себя Кормчую. Сведения о заказах женщин на списывание книг можно почерпнуть из жития Евфросиньи полоцкой и Псалтыри 1296 г., переписанной по заказу некой Марины. «До излиха вкусившими мудрости книжной» были жена смоленского князя Романа Ростиславича (конец XII в.) и Феодулия-Евфросинья суздальская, что «не в Афинех учися, но афинейские премудрости изучи»[67].
Но вернемся к дочерям Всеволода Ярославича. В 1082 г. 12-летняя сводная сестра Анны Всеволодовны — Евпраксия Всеволодовна была сосватана за маркграфа Генриха Штаденского Длинного. Всеволод был заинтересован в союзе с могущественным и богатым домом Саксонии. В 1083 г. Евпраксия с огромным приданым, пышным посольством и верблюдами, «нагруженными роскошными одеждами, драгоценностями и вообще несметным богатством», была отправлена в Саксонию, в дом жениха, где, по обычаю того времени, она должна была находиться до брака, усваивать немецкий язык, привыкать к новому быту. Вскоре русскую княжну поместили в Кведлингбургский монастырь, в котором получали образование дочери знатных особ, а игуменьями были принцессы только королевской крови. Здесь Евпраксия под наблюдением игуменьи — сестры императора Генриха IV Адельгейды обучилась немецкому и латинскому языкам и иным книжным премудростям. Перед свадьбой, в 1086 г., она перешла в католичество и получила новое имя — Adelheid (Адельгейда)[68]. Но через год Генрих Штаденский умер, детей у них не было.
Еще до замужества Евпраксия-Адельгейда обратила на себя внимание германского императора Генриха IV. После смерти маркграфа и своей жены Генрих IV решил жениться на его вдове. С 1087 г. Евпраксия открыто считалась невестой императора. Коронация состоялась в 1088 г., венчание — летом 1089 г. В Киев были посланы официальные извещения. Генрих IV надеялся, что новый брак усилит его позиции в борьбе с папством и Русь поддержит его в этой борьбе[69]. Да и новая императрица Адельгейда склонна была принимать участие в политических делах. Но брак не был одобрен киевским двором: по-видимому, отрицательную роль сыграла церковь. Византия тогда прервала сношения с Генрихом IV, и император Иоанн II стремился удержать Русь в русле проводимой им политики[70].
В 1090 г. Евпраксия-Адельгейда уехала с мужем в Верону, где развертывались военные действия между войсками Генриха IV и папы Урбана II. Судя по событиям 1093 г., в жизни Генриха и Евпраксии наступил разлад. М. Кирхнер и Т. Эдигер связывали возникшую неприязнь Генриха IV к жене с ее «недостаточно целомудренным поведением» («a proprio marito prostituta est»). С. П. Розанов пытался оправдать «внутреннюю свободу и непосредственность» Евпраксии-Адельгейды. В. Т. Пашуто считал определяющим в конфликте императора с женой принадлежность Генриха IV к секте николаитов с их тайными оргиями, участвовать в которых император принуждал свою русскую жену[71].
Однако во всех этих доводах сбрасывается со счета участие Евпраксии-Адельгейды в политической борьбе. Два факта стоят рядом: в 1093 г. сын императора Конрад, приехавший в Верону вместе с коронованной четой, неожиданно предал отца и перешел на сторону его противников во главе с баварским герцогом Вельфом, связанным с папой Урбаном II, и в том же году, по свидетельству хронистов, Генрих IV «из ненависти к жене заточил ее в Вероне»[72]. Не было ли это вызвано тем, что император не без основания опасался политической измены Евпраксии, которая могла выдать некоторые политические и военные планы сторонников Генриха IV, не говоря уже об огласке подробностей семейной жизни? Возможно, немалую роль сыграло изменение политической ориентации киевских князей: к этому времени Всеволод Ярославич умер, а его преемник князь Святополк Изяславич (двоюродный брат Евпраксии) стал ориентироваться на Вельфов[73].
Так или иначе, но водоворот политической жизни все более затягивал Евпраксию. Во время переезда императорского двора из Вероны в Лангабардию она бежала от Генриха IV и направилась в Каноссу, где торжественно была встречена своим пасынком Конрадом. Переход на сторону противников мужа был, по-видимому, принципиальным шагом для Евпраксии, которая хотела, чтобы судьба германской короны решилась в интересах Руси. Вероятно, не без сговора с Конрадом она подала на церковный собор в Пьяченце буллу с жалобой на мужа, подвергавшего ее унижениям и жестокостям, т. е. предала огласке подробности своей семейной жизни. По нормам средневековой морали, поступок Евпраксии был равносилен гражданскому самоубийству и требовал немалого мужества (хотя в средневековой истории аналогичные случаи известны: с буллой на имя папы обращалась, например, Элеонора Аквитанская). Впоследствии поступок Евпраксии резко осуждался немецкими историками[74]. Генрих IV был судим папским судом, отрешен от престола и умер в бесславии. По окончании процесса Евпраксия покинула Германию. Вначале она перешла под покровительство своей тетки — венгерской королевы Анастасии Ярославны, но, преследуемая клевретами Генриха IV, вскоре уехала в Киев, где постриглась в монахини в монастыре своей сестры Янки[75]. Вскоре в Киеве поползли слухи о выступлении Евпраксии-Адельгейды против мужа на церковном соборе, что вызвало резкое осуждение прежде всего у духовенства и, видимо, повлияло на отношение к ней в былинах и легендах, где к имени Евпраксии прочно прикрепился эпитет «волочайка» (потаскуха)[76]. Историческая справедливость не вяжется с «очернением» Евпраксии и «обелением» Генриха IV немецкими историками. Она требует отметить сильные черты Евпраксии, которые характеризуют ее как независимую личность, отстаивавшую свою линию поведения. К сожалению, пока остаются в тени связи Евпраксии-Адельгейды в бытность ее за рубежом с Киевской Русью.
Внучки Владимира Мономаха
Когда внимание определенных кругов европейских государств было привлечено к политическому скандалу, в центре которого оказалась Евпраксия-Адельгейда, ее мать — жена князя Всеволода Ярославича Анна выступила в Киеве с миротворческой миссией в межкняжеском споре внуков Ярослава Мудрого. В 1097 г. Владимир Мономах заявил о притязании на киевский престол и выступил с войском против Святополка Изяславича, который занял великое княжение по приглашению киевского боярства, а не по праву наследования. Союзниками Владимира Мономаха стали другие внуки Ярослава Мудрого — Олег и Давыд Святославичи, а также ослепленный правнук Ярослава Мудрого Василько Ростиславич. Никогда еще Владимир Мономах не был так близок к «злату столу». Но вторжение его дружины в Киев означало разгром и опустошение, потому-то «княгиня Всеволожая» вместе с митрополитом и прибыла в стан осаждающих. Летопись вложила в ее уста призыв к единению — «блюсти земли русские», а «брань имети» лишь с «погаными». Переяславский князь Владимир Мономах прислушался к словам княгини Анны: как говорит летопись, «чтяшеть ю акы матерь»[77].
Только в 1113 г., уже будучи 60-летним, Владимир Мономах стал великим князем. При нем Киевская Русь представляла единую державу, продолжалась и традиция матримониальных связей с Западной Европой. Накануне занятия престола Владимир Мономах выдал «в Угры за короля» Коломана (Кальмана) свою дочь Евфимию, но через год этот династический брак распался. Венгерский двор демонстративно отослал Евфимию Владимировну на Русь[78]. В. Т. Пашуто полагал, что королева пала жертвой осложнившихся политических отношений между Венгрией и Киевской Русью, поскольку Мономах в то время не скрывал своей враждебности к союзной Венгрии Византии. Довод не лишен оснований, так как в 1118 г. и внучка Мономаха, дочь Мстислава Владимировича, выданная замуж за владимиро-волынского князя Ярослава Святополковича, тесно связанного с венгерским двором, тоже была отослана мужем обратно в Киев. Как видим, незавидная судьба обеих русских княжон зависела от политических перипетий и интриг. Но в ряде аналогичных случаев родственники русских княжон выступали на их защиту. Так, Ярослав Святополкович поплатился за свой поступок в отношении жены вынужденным бегством в Польшу[79].
Вторая Мстиславна — Добродея-Евпраксия-Зоя была дочерью Мстислава Владимировича и Христины Шведской и родилась в начале XII в. В летописи под 1122 г. сообщается: «Ведена Мстиславна в греки за царь». Ее супругом стал старший племянник византийского императора Алексей Комнин. В. Н. Татищев и Н. М. Карамзин утверждали, что эту Мстиславну называли Добродеей. Такое имя известно в славянском имянослове. Греческим именем Евпраксия, что в переводе означает «добродеяние», называли русскую княжну в Византии, где при коронации ей дали второе имя — Зоя, которое означает «жизнь» и тоже было по-своему символично: византийский двор надеялся, что русская княжна даст вскоре жизнь наследнику[80]