Их непринужденное общение и то, что он не любит мисс Спеллинг, заронили в ее душу зерно надежды. Но она была не настолько наивной, чтобы полагать, что у них может что-то получиться. Между ними ничего не изменится, во всяком случае, пока он так относится к любви и браку. Она удивилась, поняв, как больно это ее ранит. Безумие считать себя ровней ему, а не низшей по положению. Но она знала: пока он жив, ей не будет покоя. Время и расстояние не играют никакой роли, ведь он уже в ее сердце и там останется.
Леди Ланзбури пригласила оставшихся гостей в большую гостиную. Одни разговаривали, другие музицировали, третьи играли в вист. Слуги в синих ливреях разносили шампанское, бренди и сладкие вина. Среди гостей находились мистер Спеллинг и Лидия. Рано утром они должны были отбыть в Лондон, откуда на поезде отправлялись в Дувр.
Лидия сидела за фортепиано и играла ноктюрн Шопена. Кристофер подошел к дивану, на котором сидела его мать, и остановился у нее за спиной. Мистер Спеллинг сидел напротив; на дочь он смотрел, не скрывая гордости. Его взгляд часто останавливался на Кристофере; видимо, мистер Спеллинг с нетерпением ждал, когда тот объявит о своих намерениях.
– Ты ходил проведать Октавию? – тихо осведомилась леди Ланзбури, не сводя взгляда с мисс Спеллинг. – Что ты решил в связи с Лидией? Чувствую себя обязанной спросить, потому что ее отец проявляет нетерпение, и все только и говорят о скором предложении.
Что-то в мягком романтизме ее слов злило и раздражало Кристофера. Ему было неприятно сознавать, что он находится в центре сплетен и домыслов.
– Так или иначе, до утра, когда они уедут, все станет ясно.
– Знай: что бы ты ни решил, я тебя поддержу. Но если ты решишь не делать предложения, будь осторожен и постарайся не оскорбить мистера Спеллинга. Он не обрадуется, если ты отвергнешь его дочь.
– Ну что ж, я больше не считаю, что Лидия – та, кто мне нужна. – Он говорил бесстрастно, не выдавая своих чувств. – Она красива, умна и обладает большими связями, но мне трудно смириться с тем, что для нее главное – стать графиней. Человека определяет характер, а не внешность. Поверь мне, матушка. Я все больше подозреваю, что окажу себе большую услугу, если не женюсь на ней.
Леди Ланзбури подняла голову и посмотрела в серьезное лицо сына.
– Кристофер, мне странно слышать от тебя такое, но я вижу, что ты уже все для себя решил. Что ж, выбор за тобой.
Она нежно улыбнулась; такая улыбка еще в детстве заставляла его выполнять любые ее просьбы. Но по вопросу женитьбы он оставался непреклонен.
– Когда я выберу женщину, во всех отношениях достойную стать моей женой, я буду руководствоваться любовью и уважением. Когда я наконец обзаведусь семьей, я ожидаю, что буду счастлив.
Мисс Спеллинг заметила, что леди Ланзбури тихо говорит о чем-то с сыном. Лидия не настолько погрузилась в музицирование, что не ведала, что происходит вокруг нее. Она заметила, что Кристофер вернулся, и решила, что пора присоединиться к нему.
Она подняла руки и громко сказала:
– Я играю уже давно. Уверена, кто-нибудь хочет сыграть в свою очередь.
Одна из дам, которой не терпелось показать свое искусство, села на ее место и заиграла бравурную мелодию.
– Вы исполнили одну из моих любимых пьес, – сказала леди Ланзбури, когда Лидия подошла к Кристоферу. – И исполнили замечательно – я, кажется, еще не слышала ничего лучше. Спасибо, что сыграли так красиво!
– Вам спасибо, леди Ланзбури. Для меня большое удовольствие играть для вас. – Лидия покосилась на Кристофера. – Чудесный вечер, Кристофер. Я бы хотела перед тем, как лечь спать, выйти на террасу.
– Да, конечно! – Он посмотрел на мать. – Прости нас. – Он последовал за Лидией, и они медленно пошли в лунном свете.
Говорила почти одна Лидия. Кристофер слушал ее, но не слышал. Он вспоминал волосы, разметавшиеся по плечам Джейн Мортимер, которые переливались сотнями оттенков рыжего и каштанового. Он думал: как странно, что он вел такой личный разговор с женщиной, которая, по сути, работала у них в доме. Но в Джейн Мортимер он угадывал человека, на которого можно рассчитывать, которому можно доверять. Она способна слушать и пробуждает доверие.
Ему не нравились чувства, которые разыгрались в нем, – мисс Мортимер обладала способностью проникать в его душу и открывать такие двери, которые, как он считал, закрылись навсегда. Она возбуждала в нем такое сильное желание, какое он не мог себе даже представить.
Он упрекнул себя за слабость, за то, что весь вечер не мог отвести от нее взгляда. Он злился на нее за то, что она украла его покой и поселила в душе сомнения относительно женитьбы на Лидии. Он невольно сравнивал двух женщин. Чем больше он погружался в это занятие, тем беспокойнее становился. Гуляя с Лидией, он чувствовал себя обманутым. Раньше он считал ее красивой, но сейчас она показалась ему холодной, колючей и безжизненной.
Ей не удалось воспламенить его.
Подумав, он понял, что пора раскрыть карты. Он сказал Лидии, что не женится на ней.
Когда дамы ушли спать, один из джентльменов повернулся к Кристоферу.
– Вы не против сыграть на бильярде?
Кристофер покачал головой.
– Не сегодня. Я хочу до того, как лечь, проверить одну из лошадей. – Не давая гостям времени возразить, он вышел.
На улице слегка похолодало, и он вздрогнул, шагнув за порог. Но он даже радовался холоду, потому что ему нужна была ясная голова.
Дойдя до конюшни, он остановился и снова оглядел обширные угодья Чалфонта, освещенные лунным светом. Он любил свое родовое гнездо и старался удержать его на плаву, трудясь с глубокой и неизменной страстью.
В самом начале он продавал землю, чтобы добыть капитал и расплатиться с долгами. Главные его активы не были связаны с имением. Он вкладывал деньги в угольные шахты, в акции различных промышленных предприятий и бурно развивающиеся железные дороги, которые сетью покрыли всю страну. Не сразу, но он начал получать прибыль. Однако он еще не совсем далеко отошел от края пропасти. Женитьба на Лидии стала бы гарантией того, что Чалфонт будет процветать, а его мать и Октавия и дальше останутся в надежном и любящем окружении.
Но он не имел желания уступать первенство. Если он женится на Лидии, то продаст свою аристократическую родословную ради Чалфонта и будущего благополучия своих близких. Он понимал, что подобные явления широко распространены, но не хотел поступаться своей мужской гордостью. Прислонившись к стене конюшни, он закурил сигару и, глядя на кольца дыма, плывущие над головой, позволил себе вернуться в прошлое, к мучительным годам юности и бесконечным ссорам с отцом.
Вскоре после женитьбы отец Кристофера столкнулся с финансовыми трудностями. Слишком поздно его дедушка и бабушка поняли, что муж их дочери – не образец семьянина. Отец Кристофера, четвертый граф Ланзбури, преследовал собственные интересы – скачки, азартные игры в различных лондонских клубах, казино, когда он бывал за границей, мюзик-холлы и внебрачные связи. Пока жена сидела в деревне, он прожигал жизнь и менял любовниц, как перчатки, не заботясь о том, как позорят ее слухи о его многочисленных интрижках.
Хотя леди Ланзбури знала, что муж ей изменяет, она не разводилась с ним. Зато она отказала ему в своей постели. Но однажды ночью, много выпив и проиграв крупную сумму в карты, он проник к ней силой. В результате она забеременела Октавией. Она была на позднем сроке беременности, когда он снова взял ее силой, злобно и безжалостно. После той ужасной ночи ею овладело дурное предчувствие. Она не сомневалась, что с ребенком что-то не так. После рождения Октавии ее страхи подтвердились. Девочка была слабенькой и развивалась с опозданием.
И потом появилась Лили – красивая, добродушная, жизнерадостная Лили с фиалковыми глазами, волнистыми каштановыми волосами и бесподобной фигурой. Отец находился в Париже, когда в Кристофере впервые проснулась страсть. Лили, одной из горничных в Чалфонте, было двадцать лет, а ему восемнадцать. Кристоферу нетрудно было влюбиться в красивую горничную, и Лили познакомила его с радостями секса. Их роман длился год, до тех пор, пока в Чалфонт после поездки в Европу не вернулся его отец. Обнаружив сына в постели с одной из горничных, отец пришел в игривое расположение духа. Позже, получше разглядев Лили, граф решил, что обладает над ней полной властью.
Именно тогда, снедаемый гневом и горечью, Кристофер возненавидел отца. Ну а красавица Лили с фиалковыми глазами не задумываясь бросила сына ради отца. Кристофер потерял ее. Как мог он простить ее, если она по своей воле предала его и ушла к тому самому человеку, который погубил его – и его мать? Они оба были потрясены хладнокровной жестокостью.
На следующее утро Мэйзи, молодая расторопная горничная, которая добровольно помогала всем и часто заботилась об Октавии, принесла ей завтрак на подносе. Она поставила его на столик и начала со звоном расставлять чашки и тарелки. Комната наполнилась ароматами окорока, свежеиспеченного хлеба и сладких булочек.
Джейн стояла у окна и причесывала Октавию, глядя куда-то вдаль. Она вспоминала вчерашний разговор с графом Ланзбури.
– Вот ваш завтрак, – весело сказала Мэйзи. – Леди Октавия, еда дает силы, как вам прекрасно известно, и я буду вам очень благодарна, если вы сядете за стол.
Джейн пришла на помощь.
– Мэйзи, я уговорю ее поесть. – Сев за стол, она налила себе чаю, пока горничная прибиралась в комнате. – Давно ли вы служите в Чалфонте? – спросила она, отрезая себе ломтик окорока.
– Как только подросла и смогла поступить на службу. А моя мать работала здесь всю жизнь. Почему вы спрашиваете?
– Просто так. Каким был отец графа Ланзбури? – Не дожидаясь, пока Мэйзи ответит, Джейн пояснила: – Странно, что никто и никогда не говорит о нем. У меня сложилось впечатление, что он был… нелегким человеком.
Мэйзи присела на подлокотник кресла и кивнула, покосившись в сторону дивана, где возилась с собачкой Октавия.