Он приподнял ее подбородок и принялся ласкать ей шею. Потом медленно отпрянул, радуясь выражению ее глаз – рассеянному, завороженному. Она ждала поцелуя, которого так и не последовало.
– По-моему, дождь почти прекратился, – заметил он. – Можно возвращаться.
Смысл сказанного не сразу дошел до нее.
– Да, наверное, – негромко отозвалась она, все еще находясь под воздействием его прикосновений; невероятное удовольствие, которое она испытала, застигло ее врасплох, она не могла поверить, что способна растаять от одного касания его пальцев.
Никто из них не пытался выйти. Под шум дождя шли секунды, а они все смотрели друг на друга.
Джейн понимала, что надо уходить, но стояла, словно приросла к месту.
Взяв инициативу на себя, Кристофер глубоко вздохнул.
– Джейн…
Она видела, как его глаза затуманились, и инстинктивно качнулась к нему, желая, чтобы он ее поцеловал.
Подняв руки, он зарылся пальцами в ее волосы и привлек ее к себе. Ее великолепные глаза показались ему совершенно беззащитными.
– Вот вам поцелуй, мисс Мортимер, чтобы подтвердить то, что ваши губы сказали мне в первый раз.
Джейн покачала головой, слабо возражая. Идущий от него жар, его роковой взгляд, властный и голодный, заставили ее забыть о покое. Странное, незнакомое чувство поселилось в груди; ей показалось, что она перенеслась во времени назад, когда их губы встретились в первый раз. Хотя они были нежными и мягкими, все же горели пламенем, которое прожигало ее насквозь. Закрыв глаза, она уступила, тая рядом с ним.
– Джейн, я не могу остановиться, – прошептал он, приподнимая голову. – Я не каменный, и, Господи спаси, я не могу перестать желать тебя.
Лишь дотронувшись до ее губ, он почувствовал, как они дрожат, но она не шелохнулась и не оттолкнула его. Он провел языком по ее сомкнутым губам, пробуя их на вкус, успокаивая. Вскоре она сдалась и с тихим удивленным вздохом ответила на его откровенный поцелуй.
Что-то подсказывало, что он должен остановиться, что он зашел слишком далеко, но, услышав ее вздох, в котором смешивались невинность и приглашение, он забыл об остатках здравомыслия.
Губы Джейн льнули к нему, и он закрыл глаза, вспоминая, как хорошо ему было с ней в первый раз.
Кристоферу показалось, что прошла вечность. Он открыл глаза и посмотрел в ее запрокинутое лицо. Он позволил себе рассматривать ее подробнее, он буквально пожирал ее взглядом, исполненным откровенного, неприкрытого вожделения.
Казалось, прошла вечность, а они все смотрели друг на друга. За эту вечность в каждом поднялась целая буря эмоций, новых для обоих, исключительных эмоций, которые они не могли выразить словами. Время словно замедлило свой бег. Кристофер привлек ее к себе. Его взгляд был мягким, но властным; и вот его руки снова обхватили ее. Она прижималась к нему и таяла, глядя на его теплые губы. Не в силах отстраниться, Джейн забылась в этом чудесном поцелуе, таком глубоком, опьяняющем и медленном. Она прильнула к нему, обвив руками его шею и обхватив ногой его бедра, словно ей хотелось, чтобы он был еще ближе. Их тела, губы слились в неистовой ласке. Она запрокинула голову, его губы скользнули ей на шею, затем он зажал ртом мочку ее уха. Ненадолго он выпустил ее и, обернувшись, схватил накидку и быстро расстелил ее на полу. Снова обняв ее, он глубоко вздохнул. Они вместе опустились на колени, как будто их покинули силы. Она обхватила его голову ладонями, а его губы скользнули к ее груди. Он расстегнул лиф ее платья, выпустив ее полные груди на волю, и вот его губы добрались до ее розовых сосков.
– Боже правый, Джейн! – ахнул он.
Она поняла: пути назад нет, она не может избежать того, что сейчас случится. Его поцелуи делались все более страстными и настойчивыми. Закинув одну руку ему на шею, пальцами второй руки она зарылась в его густые влажные волосы.
Он прервал поцелуй и чуть отстранился, посмотрев на нее в упор. На его лице застыло странное решительное выражение.
– Ты ведь этого хочешь, – сказал он, опуская руки. – Скажи!
Весь пыл Джейн, который она сдерживала много недель, прорвался наружу. Она вспомнила античные фрески и картины, которые видела в Греции, Египте и Риме. Вспомнила переплетенные тела мужчин и женщин. Пора ей, наконец, решить, готова ли она. У них все по-настоящему. Все наяву – здесь и сейчас.
В тот миг ей отчаянно захотелось, чтобы ее жизнь стала другой! Захотелось стать смелой – может быть, даже шокирующей. Испытать все, чего она прежде была лишена. Тогда в поезде она лишь отдаленно ощутила вкус того, на что это может быть похоже. Ей нужно попробовать еще. Именно это он ей сейчас и предлагал. Может ли она протянуть руку и взять предложенное? И сможет ли она потом вынести боль, любя его и глядя, как он уходит?
Состояние нерешительности продолжалось совсем недолго. Ей все равно будет больно, когда она уедет. Но ей не хотелось покидать его, не удовлетворив страсть, о существовании которой в себе она даже не догадывалась, пока не познакомилась с ним. Джейн собиралась покинуть Чалфонт и понимала, что для нее, скорее всего, такого случая больше не представится. Нет, она ни за что не откажется от возможности наконец-то почувствовать себя женщиной.
– Не надо ничего говорить. – Она прижалась к его губам. – Я хочу того же, чего и ты. – Ее неопытные пальцы начали расстегивать на нем жилет.
Кристофер осторожно убрал ее руки и расстегнулся сам, не сводя взгляда с ее лица. Развязал галстук, швырнул его вслед за жилетом на каменную скамью. Горя нетерпением снова заключить ее в объятия, он привлек ее к себе и прижался к ней губами. Джейн гладила его грудь ладонями, чувствуя под рубашкой железные мускулы. Ненадолго отстранившись, она опустила голову и поцеловала его теплую кожу.
Он уложил ее на накидку. Ей казалось, что она лежит не на пыльном полу, а на шелковом ковре. Правда, происходящее настолько захватило ее, что она ни о чем не думала. Она следила, как он избавляется от одежды, любовалась его красивой фигурой. Все сжалось у Джейн внутри. Она не очень понимала, что с ней происходит: во рту пересохло, а внизу живота что-то загорелось. Он был большим и сильным, сгорал от нетерпения, и она совсем недолго полюбовалась на него, а затем привстала и тоже начала раздеваться, а Кристофер помогал. Раздевая ее, он покрывал жадными поцелуями каждую полоску обнажившейся кожи, вдыхая ее теплый нежный женский аромат. Она замирала от непривычных ласк, не позволяя себе задуматься о том, когда и с кем он успел приобрести такой опыт. Ей не хотелось даже гадать, сколько раз ему приходилось проделывать то же самое прежде. Главное – сейчас он делает это с ней.
Даже если бы она сама предложила ему любоваться собой, Кристофер не мог бы реагировать более пылко. В сумерках на ощупь она напоминала теплый мед и отполированный янтарь. Ее длинные стройные ноги в темных шелковых чулках еще больше возбуждали его восхищение и желание – настолько, что он еле сдерживался.
– Кто-нибудь говорил тебе, какая ты красавица? – хрипло прошептал Кристофер.
Ее нежные губы изогнулись в улыбке. Он не считает ее ни простушкой, ни уродиной! Он считает ее красавицей!
Они легли на широкую накидку, расстеленную на полу. Накидку едва ли можно было считать самой удобной постелью, но их страсть была так велика, что они ничего не замечали. Кристофер провел рукой по ее бедру, и она теснее прижалась к нему и застыла в неподвижности, наслаждаясь восхитительной радостью, какую пробуждали в ней его ласки. Когда он снова припал губами к ее груди, она чуть не задохнулась от удовольствия и одновременно испытала острое томление. Внутри что-то сладко заныло, освободив ее от всех условностей и ограничений, которые она накладывала на себя с тех пор, как впервые его увидела. Она издала сдавленный стон, когда он поцеловал ее в живот, и затрепетала, когда он принялся покрывать ее тело поцелуями, пробуя ее кожу на вкус.
Его руки двинулись вверх по ее бокам; он скользнул по ее талии, затем охватил ее груди и принялся дразнить соски кончиками пальцев. Она со стоном запрокинула голову, закрыла глаза и порывисто сжала его плечи. Потом его руки двинулись вниз, и она затаила дыхание. Он начал ласкать ее в самом интимном месте. Она извивалась, прижимаясь к нему, по телу прошла судорога. Потрясенная такой близостью, она подумала, что должна оттолкнуть его руку, приказать остановиться… но у нее не было сил. Она не могла ни о чем думать, кроме прикосновений его пальцев и напряжения, копившегося внизу ее живота.
Его глаза пылали от страсти; он лег на нее, и она ощутила его тяжесть и силу. Их лица сблизились, и вскоре его губы и язык завладели ею, требуя, поглощая восхитительную сладость. Ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Почти забывшись, он прижал к себе ее обнаженное тело, крепко стиснув руками. Его отвердевший стержень искал то место между ее раздвинутыми бедрами, куда ему так не терпелось попасть. Она закинула ноги ему на поясницу, он вошел в нее, и она пошевелила бедрами.
– Джейн, – со стоном произнес он, – не двигайся, ради всего святого!
– Мне хорошо. Правда. Прошу тебя… не останавливайся. – Она пыталась лежать неподвижно, но ничего не получалось; он был ее первым мужчиной и тоже это понимал.
Кристофер закрыл глаза, наслаждаясь радостью полного слияния с ней, позволяя бездумному наслаждению завладеть собой. Он провалился в пропасть, утратил зрение и слух, все мысли улетучились. Крепко обняв ее, он постепенно оживал и делался все настойчивее. Вот он проник глубже, и она застонала от боли. Его дыхание стало частым и прерывистым. Она растворяла его отчаяние, беспокойство и тоску. Она помогала ему и держала его. Он впился в нее требовательным поцелуем и почувствовал, как она нежно гладит ему плечи, успокаивая его. В то же время ее тающее тело манило, приглашало, окутывало, предлагало им обоим освобождение. Он двигался медленно, постепенно обучая ее искусству любви. Собственный отклик настолько ошеломил ее, что она ненадолго забылась. Ей казалось, будто тело живет своей жизнью и пульсирует по собственной воле. Наконец она почувствовала, как Кристофер вошел в нее целиком. Вознесясь на облако наслаждения, она едва не потеряла сознание.