– Прекрати, пожалуйста! – Джейн вспыхнула, негодуя, что он хотя бы на миг решил, будто она его забыла. – Ты пытаешься меня спровоцировать. Ты поступаешь жестоко! Кроме того, мы оба понимаем, что ты всего лишь решил настоять на своем и потому так говоришь.
– Я беру на себя всю вину за то, что с нами случилось. Я понимал, каким будет результат, но не мог остановиться и не заняться с тобой любовью. Но потом я думал только о тебе и потому хотел поступить, как подобает порядочному человеку. Вначале мне казалось, что для тебя достаточно будет жить в Чалфонте как моей жене. Теперь я понимаю, что мне следовало выражаться аккуратнее.
– Ты был со мной предельно откровенен, за что я тебе благодарна. Допускаю, что тобой руководили благие намерения. И все же твои слова показались мне самым худшим оскорблением. Я не хочу ни за кого выходить замуж из чувства долга и удобства.
– Я понимаю, что сделал тебе больно, и прошу у тебя прощения. Разумеется, я вовсе не собирался тебя обижать. Ты называешь меня жестоким, а ведь сама не менее жестока, потому что не позволяешь мне ничего исправить. Учти, Джейн, я от тебя не отступлюсь. Я так решил.
– Упорства у тебя не отнять.
Он взял со стола большой рисунок и рассеянно взглянул на него, но выражение его лица быстро изменилось. Вскинув голову, он пристально посмотрел на нее с притворно изумленным видом.
– Так вот чем ты, оказывается, занимаешься! Стыдись, Джейн!
Она слишком поздно поняла, на что он смотрит. Как беспечно с ее стороны было не перевернуть рисунок изображением вниз! Как жаль, что спрятать его уже не удастся. Рисунок копировал древнегреческую фреску, на которой изображались совокупляющиеся мужчины и женщины. Для того времени содержание было самым обычным. Джейн видела много подобных сюжетов и перестала замечать их суть.
Она попыталась отнять у него рисунок, но он не отдавал.
– Мне хочется рассмотреть его повнимательнее.
– Зачем?
Он ухмыльнулся.
– Постараюсь понять, чем тебя привлекают подобные артефакты. Кажется, я начинаю кое-что понимать. Эти фигуры – греческие боги? Может быть, ты все мне объяснишь с научной точки зрения? Не скрою, я в замешательстве. Я вижу здесь мужчин и женщин, которые занимаются любовью. Ясно, что художник обладал большим талантом, поэтому… скажи, фреска представляет чисто исторический интерес или связана с искусством конкретного художника? – Он поднял голову, точно зная, что делает и какое действие оказывают на нее его слова. – Каково твое мнение, Джейн? Меня интересует твое профессиональное, научное мнение.
Она смущенно смотрела на него.
– Я… у меня нет никакого мнения… во всяком случае, такого, каким я могла бы поделиться с тобой.
– Не верю, – возразил он, разглядывая другие рисунки, лежащие на столе. – Ты разбираешь эротические картинки. Должны же они вызывать у тебя какие-то чувства, когда ты на них смотришь! Они весьма любопытны… Впрочем, ты, наверное, относишься к ним – как и к тому, что произошло в реальности, – как к чисто научному опыту.
Джейн вскинула на него взгляд; щеки у нее пылали.
– Я не ученый-археолог, – тихо сказала она, отвернувшись от него; теперь она могла думать только об одном: о рисунках на столе и о мужчине, стоящем рядом.
– Может быть, и нет, но опыта тебе не занимать.
– Такого рода работой я занимаюсь постоянно. Как она может меня не трогать? Я не такая холодная и бесчувственная, какой ты меня, похоже, считаешь, – парировала она.
Внутри ее нарастал пульсирующий голод, от которого горела кожа и подгибались колени. Она отвернулась и попыталась отойти, но он положил руки ей на плечи и удержал на месте.
– Я верю тебе, Джейн, – тихо сказал он, опустив голову почти к самому ее лицу и согревая ее своим дыханием. – И все-таки сознайся: пережив нечто настоящее, ты, наверное, смотришь на свою работу с совершенно иной точки зрения?
Своими небрежными словами он подлил масла в огонь – эмоции в ней и без того бурлили. Она круто развернулась к нему лицом, и он вынужден был ослабить хватку.
– Признаю. Я не холодная и не равнодушная. Да, многое изменилось после того, как… как я ушла от тебя… Кем ты меня считаешь? Я не каменная. И тоже обладаю чувствами.
– Ты не можешь обвинять меня в том, что я начал в тебе сомневаться после того, как ты уехала из Чалфонта. Джейн, ты очень умело скрываешь свои чувства.
– Это не значит, что у меня их нет, – дрожащим от возмущения голосом ответила она. – У меня есть и желания, и потребности – как у любой другой женщины. Как ты мог подумать, что у меня их нет?
– Наверное, все дело в том, что ты отказалась выходить за меня замуж. Я этого не ожидал.
– Конечно, не ожидал! Ты слишком высокого мнения о себе.
– Я имею на то право. В конце концов, я граф, – беззлобно поддразнил он.
– Знаю. Отчасти в том-то и проблема.
– К сожалению, – продолжал Кристофер, – и моя репутация дамского угодника не растопила твое сердце. Ты с презрением отвергла меня даже после того, как я сделал тебе предложение, которого не делал ни одной другой женщине.
– Я польщена, – парировала Джейн, – но не сомневаюсь, что в любовницах у тебя недостатка не было.
– У меня их было несколько. А что? Какое это имеет значение?
– И ты ни разу не счел себя обязанным сделать кому-то из них предложение?
– Нет. – Он нахмурился и прищурился. – Джейн, в чем дело? К чему такие вопросы?
– К тому, что ты для меня – по-прежнему загадка. Ты ничего о себе не рассказываешь. С тех пор как мы познакомились, я много рассказала о себе – о моей жизни, работе. А ты по-прежнему закрыт. Я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы выходить за тебя.
– Что ты хочешь узнать? Спрашивай, и я тебе отвечу.
Она огляделась по сторонам, прикусила губу, как будто пытаясь сообразить, как лучше выразить то, что она хочет сказать.
– В твоем прошлом было что-то очень неправильное, плохое, но ты не говоришь мне, в чем дело. Я поняла, что это случилось давно. Какая-то женщина очень дурно с тобой поступила. Ты на это намекал. Та женщина причинила тебе боль, но мне кажется, есть что-то еще – я это чувствую.
Он улыбнулся.
– Я всегда знал, что ты впечатлительная натура.
– Кристофер, пожалуйста, не превращай все в шутку. Ты попросил меня стать твоей женой… предложил мне свое имя. Почему? Потому что чувствовал себя обязанным и тебе хватило высокомерия полагать, что я соглашусь…
Он вопросительно поднял брови и улыбнулся шире.
– И ты еще говоришь, что недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы выходить за меня замуж!
Она раздраженно покачала головой и отошла от него.
– Пожалуйста, не шути со мной. По-моему, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
Он снова подошел к ней вплотную.
– Джейн, я прекрасно понимаю, о чем ты спрашиваешь. – Его голос был тихим, но в нем звучали стальные нотки. – О том, что было, я не хочу говорить, не хочу бередить старые раны, которые так и не затянулись до конца – и никогда не затянутся. Но если не считать этого… вопроса, уверяю тебя, ты знаешь меня гораздо лучше, чем думаешь. Никто не знает меня лучше, чем ты. Даже моя мать. С тех самых пор, как ты уехала из Чалфонта… Возможно, ты мне не поверишь, но я не знаю, что мне делать. – Мягко положив руки ей на плечи, он развернул ее к себе лицом, пользуясь тем, что он сильнее. – Джейн, ты тоже желала меня – и не так давно. Я ничего не забыл, как, думаю, и ты. Наверное, лучше всего выразить мои чувства способно мое тело.
Она поймала на себе его многозначительный взгляд. Желание сквозило в его напряженном лице и горящих глазах. Желание и вожделение. Она все понимала, видела все признаки, потому что и сама чувствовала то же самое.
Граф заставлял себя сохранять хладнокровие.
– По-моему, мы оба понимаем, чего хотим, верно?
Джейн настороженно следила за ним. Внутри у нее все смешалось, находилось в хаосе, но одно чувство выделялось из остальных – несбывшееся желание. Она медленно плавилась внутри, но решила сохранять твердость.
– Я ничего не забыла. Как я могла? – прошептала она с силой. – Да, – признала она, – я хочу тебя. Очень хочу. Но… зачем я тебе нужна? Вот что меня интересует.
– Зачем ты мне нужна? – тихо повторил он, вдруг задумавшись. – Не скрою, ты уже давно возбуждала мое любопытство. В тебе нет ничего напускного, нет манерности, и ты обладаешь храбростью, необычной для женщины. Кроме того, ты горда, независима, и я восхищаюсь твоей смелой откровенностью. Когда сейчас я смотрю на тебя, выражение твоих глаз задевает меня до глубины души и порождает в воображении образы того, какова будет наша с тобой семейная жизнь.
Джейн глубоко растрогали его слова. Он сказал гораздо больше, чем то, на что она смела надеяться. Но достаточно ли этого? Сумеет ли она жить с ним, зная, что он не любит ее? Почувствовав вкус к сексуальному наслаждению, каким бы опьяняющим оно ни было, она поняла, что на самом деле хочет от него совсем другого – душевной близости. Как любовник он способен довести ее до вершин желания, но, как его титул, красота и покой Чалфонта, это не замена любви.
– Неужели ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы мои чувства к тебе оставались без взаимности. Я должна уйти, пока у меня еще есть на то силы. Я не хочу влачить жалкое существование, потому что полюбила человека, до которого мне ни за что не дотянуться. Если я полюблю, то хочу, чтобы моя любовь была взаимной.
Кристофер смотрел на нее, прекрасно понимая, что она имеет в виду и о чем просит.
– Ни один из нас не знает, Джейн, что произойдет в будущем. Но можно найти компромисс, который устроит нас обоих.
Не сводя с него взгляда, она покачала головой.
– Тебя очень трудно разгадать. Я никогда не знаю, что ты чувствуешь. А раз так, я не могу ввериться тебе, как того требуют брачные обеты. Как я могу передать тебе бразды правления моей жизнью, не говоря уже о моем сердце, если я не знаю тебя по-настоящему? Если я отдаю в браке всю себя, я хочу взамен получить всего тебя. Без этого наше совместное будущее кажется весьма мрачным.