— Это единственное кафе, куда я могу добраться из дома без посторонней помощи. Но оно и правда хорошее.
— У тебя тут много друзей.
— Да, тут многие из нашего поэтического клуба.
— Ты пишешь стихи?
Она замялась и обвела глазами зал. Я заметил, что несколько человек с любопытством наблюдали за нашей беседой.
— Стихи надо писать про любовь, — наконец сказала она. — А я видишь какая…
Я сглотнул комок в горле и прикрыл рукой ее маленькую ладошку.
— Не надо! — она резко вырвала руку. — Мне ничего не надо!
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
— Нет, но больше так не делай. Расскажи про себя.
Это я умел! Я попросил официантку принести мне бокал вина, закурил и начал рассказывать все, начиная с первого класса. Она внимательно слушала, улыбалась и даже смеялась, когда я описывал свои подвиги во время контрольных и на экзаменах в музыкальной школе. Когда я перешел к вступительным экзаменам в институт, мои друзья встали, помахали мне рукой и ушли. Я расслабился и начал подробно рассказывать про начало студенческой жизни. Тут моя слушательница немного заскучала и попросила сигарету.
— У тебя как-то все стандартно, — сказала она. — Ты теперь свою скучную жизнь пытаешься разнообразить девушками?
— А что значит нестандартная жизнь?
— Представь, что ты просыпаешься и не знаешь, доживешь до вечера или нет. И весь день живешь, как будто он последний.
— Это ты так живешь?
— Нет, но я знаю таких людей. С ними интересно, если они смелые. Я знаю смелых.
К нам подошел бородатый парень, поздоровался с моей собеседницей, расцеловал ее в обе щеки и вопросительно посмотрел на меня. Я встал, представился, извинился, оставил на столе деньги за вино и пошел к выходу.
На следующий день я пришел в кафе к восьми. Она уже сидела за столиком и беседовала с тем самым бородатым парнем. Затем бородатого сменили две девицы в узких черных брюках. Следующим к ней подсел какой-то патлатый парнишка в потертых джинсах и в сером свитере с растянутыми локтями. Я все время смотрел на нее, она иногда поглядывала на меня, но я заметил какое-то нарочитое равнодушие в её глазах. Потом она попросила у патлатого ручку, взяла салфетку и долго что-то писала. Салфетку она передала патлатому, он принес ее и молча положил на мой столик. Там было написано немного слов, но каждая буква была обведена по нескольку раз, что подчеркивало обдуманность и вес каждого слова. Я не сохранил эту записку, но помню ее наизусть:
«Если ты ждешь меня, то прошу — не надо. Мне с тобой не очень интересно. Прости!»
Я встал и вышел на улицу. Был морозный вечер, снег скрипел под ботинками, я шел раскрасневшийся, не замечая мороза, и ничего не понимал. Я не верил тому, что было написано на салфетке, чувствуя себя оскорбленным и униженным.
Потом я долго ехал в метро, в автобусе, электричке. И только выйдя на маленькую платформу «Новодачная», понял, что она хотела сказать. Она оберегала нас от будущего. Она не верила в него, боялась его и решила, что этому будущему не надо сбываться.
Больше я в это кафе не ходил. Я, наверное, тоже испугался этого будущего. Корю ли я себя за ту трусость? Об этом я писать не буду. У всех нас есть «скелеты в шкафу». Этот, наверное, не самый большой.
Прошло несколько лет, я стал о себе не такого высокого мнения, и однажды мне в голову пришла неприятная мысль: может, она написала то, что думала, а не то, что мне хотелось прочитать между строк.
Как теперь это узнать?
Мужчины
Бес
Седина в бороде, бес в ребре, а тебе надо на работу ехать!
Секреты
Если у мужчины есть любовница, то это секрет. А если у него нет любовницы, то это еще больший секрет!
Любить Софи Лорен
Услышал, что мужчины любят не женщину, а свое состояние влюбленности. Так, может, нам не морочить головы реальным женщинам, а любить молодую Софи Лорен?
Стимулы
С каждым годом все труднее быть интересным для окружающих. Я не про внешность, я вообще. Это потому, что уменьшаются стимулы быть интересным.
Так моложе
— Можно я сяду от Вас с правой стороны — так я моложе выгляжу!
— ?
— У меня левое ухо лучше слышит!
С глаз долой
У мужчин часто действует простое правило: «с глаз долой — из сердца вон». Но это не про любовь, конечно, а про быт. Кусок упавшего хлеба, зафутболенный под холодильник, мужчину больше не волнует!
Холостяки
Все холостяки после сорока похожи друг на друга. Они увлекаются психологией, верят в гороскопы и обожают классифицировать женщин.
Мужской совет
Если говорить «ты самая лучшая…», то после слова «лучшая» надо ставить точку. Любое продолжение может быть опасно неправильным пониманием.
Разбитая машина
Вопрос: что делать, если любимая разбила твою машину?
Ответ: спросить, как она себя чувствует.
Женщина всегда права
Женщина всегда права. Даже если она не права. Если ты это не понял, то никогда не женись.
В цветочном магазине
Цветы распускаются не для нас, а для пчел, бабочек и мух. Вот такие философские мысли одолевают мужчин в цветочных магазинах.
Было…
Не пьет, не курит, не наркоман, не гуляет, не ворует, не играет в карты и в компьютерные игры. И еще молод и здоров! У каждого из нас был такой период в жизни!
Хобби
Рыбалка, охота, ремонт своей машины, филателия, наконец… Что только не придумывают мужчины, чтобы сбежать из дома!
Тату
— Тебя могут физиологически заинтересовать женщины, покрытые тату?
— Ну… разве что в темноте, на ощупь…
— Аналогично! Я думаю, что они так предохраняются от таких как мы: несовременных, замшелых.
Поддержка
Саша режет арбуз и ворчит:
— Все ходят и предлагают моральную поддержку. Хоть бы одна зараза предложила аморальную!
Сорок лет
Лена Миро написала, что настоящие женщины должны избегать сорокалетних мужиков, не имеющих ни денег, ни власти. Как хорошо, что мне не сорок!
Возраст
С каждым годом я все лучше понимаю, как надо было жить раньше.
По улице
Иногда идешь по улице, смотришь на мужчин и начинаешь понимать лесбиянок.
Зависть
— Ты разве не завидуешь молодым?
— Нет, им еще предстоит совершить массу глупых ошибок, а у меня это уже пройденный этап.
Моральный кодекс
— Ты помнишь моральный кодекс строителя коммунизма?
— Да, я тогда сразу понял, что в строители не гожусь.
Хроника падающей луны
Эта ночь для луны выдалась непростой. Небо заволокли темные тучи, оставив для нее совсем маленькие окошки, да и те норовили закрыться и лишить огромный город бесплатного романтического освещения. Мы сидели на лавочке в Лужниках и наблюдали за попытками луны пробиться сквозь пелену облаков. В голове у меня кружилось выпитое шампанское и сухое вино. Вино было кислым, даже горячий шашлык не сумел заглушить его вкуса.
— Вино дрянное было, — сказал я, еле сдерживая икоту.
— Да и ресторанишко не очень! — согласилась она, не отрывая глаз от оконного просвета в тучах.
Ветер гнал это окно прямо на луну, и мы ждали, когда дорожки в парке осветятся серым лунным светом.
…Она была самой удивительной женщиной из всех, с кем сводила меня судьба. С ней мне было интересно просто болтать, бродить по ночной Москве, не пытаясь коснуться ее рук и плеч. Очень красивая, но что-то в ней самой, в ее взглядах, жестах, в ее частой внезапной задумчивости было такое, что удерживало мои руки и желания. Она умела держать меня на правильном расстоянии легким пожатием плеч, когда я оказывался слишком близко, и своей улыбкой, когда я пытался отойти от нее подальше. Она преподавала английский язык в университете, и темой наших разговоров, в основном, были английские и американские писатели. С ней я чувствовал себя совершенно свободно. В отличие от других, эта женщина не ставила меня в дурацкое положение вопросом: «не читал ли я…», ей сразу стало ясно, что я ничего не читал и читать не собираюсь. Мне просто рассказывали о Байроне, Фицджеральде и Воннегуте, рассказывали спокойно, как будто читали лекцию. Я иногда отвлекался, начинал думать о своем, но тогда она тут же прекращала рассказ и спрашивала, чего бы я хотел земного в данный момент.
…Наконец, луна показалась в разрыве облаков, темные дорожки стали светло-серыми, но уже через мгновение тучи снова спрятали луну и дорожки опять погрузились в темноту. Я повернулся к своей спутнице, посмотрел в ее глаза и увидел, что они светятся. Какой-то странный желтый свет шел изнутри, светились ее радужки, оставляя огромные зрачки черными. Она, не мигая, смотрела на меня и улыбалась. Я поднес руку к ее лицу и увидел, что на ладони появились светлые пятнышки. Глаза моей спутницы и правда светились! Мне стало не по себе, я почувствовал, как заколотилось сердце.
— Ты выглядишь каким-то растерянным, — произнесла она, не переставая улыбаться. — Ты что-нибудь хочешь, но стесняешься спросить?
…В первый раз вопрос о моих желаниях прозвучал около подъезда, где она жила. Я набрался смелости и ответил, что хочу выпить чаю на ее кухне. Она молча кивнула, мы вошли в подъезд и долго поднимались в большом лифте, лязгающем на каждом этаже. Я запомнил, что стенки лифтовой шахты были сделаны из крупной железной сетки, покрашенной зеленой краской. Она поморщилась, когда мы вышли на лестничную площадку, и я с грохотом захлопнул дверь. Покачав головой, она показала на часы. Было три пятнадцать утра — я это запомнил. За дверью, обитой темным дерматином, оказалась крошечная прихожая, где на лапах стояла пустая вешалка с большим кольцом внизу, и тремя зонтами, аккуратно разместившимися по кругу.
— Ты не любишь складные зонтики? — спросил я.
— Складные зонтики — это не зонтики. Это недоразумение, которое придумали глупые люди. Они у меня постоянно выворачиваются ветром. Я люблю большие и крепкие. На них даже летать можно, когда ветер сильный.