— Есть ещё время, — повторила Лена шёпотом, надеясь лишь на чудо.
— На Площадь позора придут все, — выливала все свои страхи осуждённая, уводя взгляд к босым ногам. — Все мои враги. И те, кого я обставила в академии, и те, кого побеждала на турнирах. Над кем смеялась и чьё самолюбие уничтожала прилюдно. Лира, Меран, Жеридей…
Воительница перечисляла имена и её трясло всё больше и больше. С именами приходили и минувшие события, в которых Сара тешила своё самолюбие, унижая просто ради забавы соперниц, или нанося позорные поражения на поединках. Когда — то она обставила всех, её рвение было замечено и отмечено прилюдно. Её хвалили, превозносили и ставили в пример. Она помнила угнетенные, ядовитые гримасы своих соперниц и смеялась им в лицо, получая Второй круг. Лучший воин, самая красивая и неприступная. За ней бегали богатейшие женщины, предлагая отношения. Но Сара лишь тешила своё самолюбие, смотрелась в зеркало, мастурбируя на собственную красоту.
А теперь испытание Сафы убьёт в ней красоту, достоинство, честь.
— Я не вынесу позора, — прошептала Сто третья. — Если это случится, я не вынесу. Мне нужен яд, достань мне яд.
— Я… я не могу, — Лена была в ужасе от одной только мысли об этом.
— Уходи, — прошептала Сара, собрав волю в кулак и проглотив все слёзы. — Уходи!
От такого рыка у Лены волосы на затылке дыбом стали. Она вскочила, как ошпаренная и умчалась по мраморному коридору наверх. Злость охватила и её, злость на всех вокруг. Даже собственную мать она сейчас ненавидела, ибо именно она убедила её привезти Сару на суд.
Спустя двое суток в покои к землянину наведалась Пятьдесят пятая собственной персоной. Макс умирал со скуки и был рад любому обществу, даже этой хмурой пигалице, которая задирала свой нос чересчур высоко. Хотя ростом была на голову ниже землянина, да и выглядела лет на тридцать пять, не больше. Пусть реально ей и было уже под девяносто.
Глава разведки прибыла в серой посеребрённой тунике с разрезом до пояса, через который едва ли не вываливалась слегка висячая грудь третьего размера. А если бы она наклонила корпус в сторону, это бы свершилось. Перед визитом женщина вымылась и тщательно прихорошилась, побрызгавшись благовоньями. Однако ядовитая, брезгливая мимика смазывала всю притягательность. Тем не менее, Макса располагала её изящная фигура, загорелая кожа и в целом распутный вид.
— Максим с Земли, — прозвучал растянутый кошачий голос с прохода. — Моё имя Рахена. Прогуляемся?
— Здравствуй, Рахена. Хм… А можно? — Уточнил Макс и подорвался с кровати.
За окном стоял вечер. И было бы идеальным пройтись такое время, дабы не слепнуть от разноцветных лучей солнца.
— Ты же гость, конечно, можно, — пропела сучка и, развернувшись, элегантно завиляла хорошенькими бёдрами.
Пятьдесят пятая понимала, что во дворце, напичканном технологиями не только их разговоры будут подслушаны Советом, но и ахи, вздохи, дрожь в голосах и частота сердец. За границей обители микро — роботы и прочая дребедень была запрещена. Поэтому лишь снаружи глава разведки могла чувствовать себя в безопасности и плести свои интриги беспрепятственно.
Охрана из трёх матёрых воительниц третьего круга выпустила их и двинулась следом в сопровождении.
— Не дышите в затылок, — бросила Пятьдесят пятая хищно, и девушки остыли метров на десять.
Они прошли по широкому коридору с частыми арками по бокам и потолком этажа в три. Мрамор под ногами больше не беспокоил землянина, ему дали мягкие плетёные сандалии и выдали чистую тунику из материала, походящего на хлопок. Выйдя в сферический холл, напоминающий незапущенный зал планетария, они вынырнули прямо во внутренний двор, представляющий собой сплошную площадь для построений. Сбоку из стены вырастала центральная лоджия, на которой обычно перед воинами выступала одна из членов Совета по тому или иному поводу. Примерно с высоты пятого этажа глаголила. Видимо, чтобы ничего до неё не добросили какие — нибудь террористы.
Прошлись немного молча. А затем Пятьдесят пятая, шествующая чуть впереди, поравнялась с Максом и выдала:
— Бедная Сто третья, искренне сочувствую, что её блестящей карьере конец.
— Сочувствуешь? — Скривился Макс, посмотрев на курносую «барби» сверху — вниз. — Ты ж её и сдала, свою подчинённую.
— Я спасла её от казни, невежа, — выдала Рахена, глядя перед собой. — Ты многого не знаешь, чтобы судить. Хотя прежде виделся мне умным представителем своего рода.
— Допустим, к чему ты завела этот разговор?
— Я хочу помочь, Сто третья не вынесет позора. Публичное наказание и лишение всех титулов и регалий для воина её круга хуже смерти.
— Где логика? — Макс даже остановился. Девушка тоже, но успела пройти несколько шагов вперед.
— Логика? — Произнесла Рахена, обернувшись. — Ты останешься верен той, что в душе умерла? Она будет пострижена, опозорена и пуста. Она перестанет следить за собой, и вскоре её красота увянет. А ещё, вы больше не сможете видеться.
Макс не выдержал более взгляда чёрных глаз и увел свой. Он не хотел такой участи для Сары. Всем сердцем он болел за неё, но что он мог, когда по одной только мысли его могут придушить эти чересчур замороченные бабы. Он тяжело вздохнул, что же делать…
Вечер был светлым, будто белые ночи Питера наплыли. Свежесть витала со сладкими запахами цветов. Макс с Рахеной стояли прямо в центре придворцовой площади, которая возвышалась над уровнем остального города, словно подиум. Дальше шли широкие лестницы, ведущие уже на улицы. Никакого забора вокруг дворца не было, территория его плавно переходила в городскую. Макс развернулся в сторону дворца. Ни архитектуры, ни формы, просто глыба льда этажей в двадцать с нелепыми балконами, лоджиями и площадками для посадки мелких транспортников. С десяток шпилей, уходящих в небо и куча оконного света, где — то белого холодного, где — то тёплого жёлтого.
На площади только они и охрана, вставшая в сторонке. Никакой городской суеты, людского гама или гула двигателей. Словно они в огромном пустующем санатории. Неужели все спят в этот приятный тёплый вечер?
— Не печалься, землянин, — раздался вновь кошачий голосок. — Пойдём, покажу тебе кое — что.
Макс двинулся за Рахеной, не зная, что и делать. Главное, не заблудиться в случае чего. У края площади их остановили:
— Дальше арестованному нельзя, — раздался грозный сексуальный голос девушки со светлыми волосами, собранными в толстую косу необычного плетения до середины спины. Макс сразу выделил её из сопровождения, как самую привлекательную.
Пятьдесят пятая приблизилась к землянину, едва ли не касаясь его плеча.
— Когда я скажу, оттолкни меня и беги, — прошептала она. — Вон за тем домом транспортник, он доставит тебя к Сто третьей, и вы сбежите.
Макс окинул Рахену недоумевающим взглядом. Совсем недавно она смаковала рассказывая, какая Сара плохая, а теперь проявляет такое рвение.
— Меня подстрелят при попытке, ты на это рассчитываешь? — Укорил он, но проговорил шёпотом.
— Не подстрелят, применение энергетического оружия за территорией дворца запрещено. В городе можно использовать только рукопашное. За тобой никто не погонится, будь уверен. Прыгнешь вниз и побежишь зигзагами.
— Даже если бы я был уверен в успехе, не стал бы злоупотреблять гостеприимством, — заявил Рябой, прощупав провокацию, рассчитанную на дурака.
Глава разведки вдруг громко выругалась, отталкивая землянина. Но за счёт массы оттолкнулась сама. Охрана дёрнулась было карать, но Макс поднял руки, развернулся к ним лицом и улыбнулся широко на выставленные винтовки. Если бы он так не сделал, блондинка через секунду спустила бы курок.
За этой картиной, посмеиваясь, наблюдала одна из членов Совета с прилегающего к площади тренировочного поля. Что находилось несколько в стороне от центральной лестницы, под колпаком деревьев парка. Она как раз собиралась выводить из барака своих кадетов для вечерней тренировки. А тут такое. Глава разведки явно спровоцировала землянина, но тот действовал безупречно.
Когда вышла группа учениц, Пятнадцатая отправила одну за Максом, которого с фырканьем уводили обратно уже без Рахены.
— Госпожа просит землянина Максима! — Пропищала шустрая брюнеточка, подскочившая, когда уже пересекали арку.
— Не велено, — прогремела блондинка, сердито сдвинув брови. Однако вся группа по случаю приближения девочки в тунике кадета остановилась.
— Мастер Пятнадцатая повелевает, — брякнула девочка, пожимая плечиками и посматривая на Макса застенчиво и с интересом.
На вид ей было лет пятнадцать, хотя на самом деле все двадцать пять. Но в условиях Радуги расти девушки не особо спешили. Как и учиться.
— Мы повинуемся, — поклонилась блондинка и одарила землянина прожигающим взглядом. — Только дёрнись ещё раз, дай мне повод тебя прикончить.
— Расслабься в бёдрах, крошка, — усмехнулся Макс. — И больше не направляй эту штуку на меня, мало ли палец, которым ты себе одно место натираешь, дёрнется.
Блондинка фыркнула в ответ. Макса повели к члену Совета Пятнадцатой, которая в обыденной жизни учила кадетов боевым искусствам.
Перед лестницей, ведущей в парковую зону, охрана сложила оружие прямо на мраморную плиту и двинула дальше вооружённая только кинжалами. Макс отметил для себя, что по крайней мере в этом коварная Пятьдесят пятая не набрехала.
Тренировочная площадка представляла собой полноценную полосу препятствий, где частично были задействованы и деревья, а также песочную часть, где изучались приёмы и проводились поединки. Как раз у неё и были выстроены в одну шеренгу три десятка девочек в бежевых туниках, опоясанных желтыми и зелеными поясами.
— Верховная, — произнес конвой трепетно и несинхронно, склоняясь на одно колено перед мастером боевых искусств.
Шустрая брюнетка — кадет встала в строй по короткому жесту учительницы, которая смотрела сейчас только на землянина, будто другие для неё не существовали.