Больничный коридор
Две медсестры
– Вы такая нервная.
– Я не нервная!
– Нет, вы нервная!
– Я не нервная!
– Вы нервная!
– А вы не нервная?
– Я не нервная.
– А чего же вы кричите?
– Я кричу?
– Да, вы кричите!
– Я кричу?
– Вот вы кричите!
– Я… кричу?
– Вот-вот-вот кричите! И всё!
– Это вы с криком меня спросили. Вы просто крикнули, что я кричу. Жутким криком крикнули.
– Я не крикнула.
– А чего же я вздрогнула?
– Потому что вы нервная.
– Это я нервная?
– Да, вы нервная. Вы вздрагиваете даже в темноте. Вы издёрганная и истеричная.
– Это потому, что вы кричите.
– А я вот сейчас шёпотом: «Вы нервная, как собака-шпиц».
– И я шёпотом: «Я не нервная. А ты нервная. Как жеребец на переезде, куриный помёт».
– Ты меня на «ты»?
– А на что ещё тебя?! Кто ещё тебе «ты» скажет? Кроме меня, шёпотом правду в рожу-мать?
– Видите, вы сами себя заводите. Вы – псих-канцероген.
– А хочешь, я вцеплюсь тебе в волосы, что на роже твоей растут?
– Нет.
– Почему?
– Ты спросила. Я ответила.
– Тогда я тебе вырву нос.
– А я тебе выдавлю глаз.
– Ты кричишь?
– Нет. Просто выдавлю, и всё.
– Даже дотронуться не успеешь, психованная клизма.
– Это я клизма?
– Психованная! Посмотри в зеркало. Если доживёшь до него. Что ты увидишь? Рожа красная. Шея, как аккордеон. Зубы шатаются, как клавиши.
– Зачем же мне в зеркало смотреть? Вот оно передо мной. Клизма психованная развесная. Патлы торчат, нос облез, изо рта разит болотом. Зубов сейчас не будет.
– Тебя когда в последний раз стулом огревали?
– Была одна покойница. Увлеклась. Всем классом хоронили.
– Вторая будет. Сейчас будет. Вот я сейчас на твоей роже большое удовольствие получу.
– Только дотронься – вырву педикюр. Вот смотри.
– Та!
– Та!
– Та!
– Та!
– Та!
– Та. А-а-а-а-а-а-а!
– И это всё?!
– Нет.
– Та-та-та-та! Вот теперь всё.
– Нет, не всё! Та-та-та! Вот теперь всё!
– Ошибаешь… Та-та-та… Вот где всё! Вот где всё!
– Нет – вот где, вот где, вот где!..
– За всё! За ведро, за два матраца и вот это за низкую температуру в коридоре. Да и за седуксен из реанимации. Эх!
– А-а-а-а…
– За перевязочные материалы. Эх!
– А-а-а-а…
– За физраствор!
– А-а-а-а…
– Вот теперь всё!
– Ошибаешься… Эх! Эх! Вот где всё!.. Вот где всё!..
Входит врач с санитаром:
– Давай в перевязочную. Веди их. Только халаты с них сними. Уже третья драка. Правда, они друг друга перевязывают. Так что мы не вмешиваемся. Очень опытные работники.
Мы отдыхали с женой в санатории.
Всё расписано по минутам.
В 8.30 – завтрак.
В 10.00 – она идёт на процедуры – я ей верю.
В 9.00 – я уезжаю в город.
Она мне верит.
В 13.00 – обед.
В 14.00 – я иду на процедуры.
Она мне верит.
У неё сон.
Я ей верю.
Вечером я ей говорю, что неважно себя чувствую – мне необходимо потанцевать.
– Иди!
Всё верит.
Она:
– Я посмотрю телевизор у друзей.
– Иди! Смотри!
Какие тут друзья – мы тут пару дней как приехали.
Но раз есть друзья – иди.
Доверие – раз.
Отпуск – два.
Это ж пока мы друг друга уговорили вместе поехать.
Годы шли навстречу.
Всегда по отдельности.
Недоверие…
Сейчас опять всё в порядке.
Ушла – верю.
Вернулась – верю.
А что делать?
Нет больше никого у меня.
Значит, верю.
В многоквартирном доме поздно вечером стук в дверь.
К кому-то стучат.
Хотя у всех звонки.
Наконец одна соседка выглянула.
А это лифт застрял.
Там три женщины по пояс.
Одна закричала:
– Девушка, потушите плиту, я там картошку поставила. Вот мои ключи.
Другая кричит:
– Девушка, там дочка моя, проверьте, пожалуйста.
Третья с мусорным ведром.
Сидели полночи по пояс между этажами.
Приехала бригада, крючками открыли.
Вытаскивали.
Девочка вертелась, пока маму вытаскивали:
– Дядя, а у нас ещё вода не идёт.
Дядя вытащил её маму:
– Ты что, не понимаешь, кто я? Я слесарь, а не твой папа.
– У нас папы нет, – сказала мама.
– Хорошо, я загляну.
Теперь он живёт у них. И лифт работает, и вода идёт.
Но он грустный приходит.
Она сказала мне:
– Я сделала стрижку. Куда пойдём?
Я задумался в тупик.
Ну, действительно.
Она сделала стрижку.
Не для меня же.
Кому-то же надо.
Как с такой радостью дома сидеть?
А куда идти?
Кино?.. Кто там в темноте увидит?
Театр? Тоже темно, антракты маленькие.
Единственное спасение – скандал:
– Почему ты меня не предупредила? До каких пор это будет? Что я теперь…
– Может, в ресторан?
– Сколько стрижка стоила?.. Ого! Ещё ресторан!.. Где-нибудь пешком пройдёмся.
Всё! Я без кепки, лысый, маленький. Рядом вот эта высокая со стрижкой. Держусь полчаса, потом надеваю кепку, плащ, очки.
– Возвращаемся домой. Раньше надо было думать.
– Я должна была постричься.
– Да я про другое.
Мужчина и женщина до этого и после
Внутренний мир женщины – это мужчина.
Внутренний мир мужчины – это женщина.
По нескольким перьям можно представить хвост, по клюву – оперение.
Женская косметика должна быть вкусной.
Мужская – пьянящей.
Объём мужчины должен вмещать одну женщину целиком и две-три – частично.
Объём женщины – один мужчина и несколько маленьких человечков.
Мужчина
доМужчина
послеЖенщина
доЖенщина
послеЖенщина
послеМужчина
послеОн и Она
во время этогоМужчина
послеЯвление
И я стал являться во сне. Она раньше шла спать с удовольствием, потом её стало раздражать.
– Как вы смеете в таком виде?
– А что я говорю, что я говорю?
– Всё равно не смейте. Это отвратительно, и то, что вы говорите, и то, что делаете. А я считала вас порядочным человеком.
– Но послушайте…
– А что же я делаю. Я слушаю. Но то, что вы несёте… Извините, я считала вас умным.
– Ну, хотя бы пример.
– Бросьте! Какая женщина сумеет это повторить. Я даже таких слов не знаю. Я прошу вас быть сдержанным. Я всегда шла спать с удовольствием, сейчас – как на плаху. Эти требования, эти приставания. Какой-то шантаж. Вы претендуете на общие воспоминания. Я завтра всем расскажу.
– О чём?
– Да не было ничего. Это ваши крики. Что вы хотите рассказать? Кому? Вы просто сошли с ума. Два раза душили.
– За что я вас душил?
– За что мужчина душит женщину? Я не могла понять, что вы хотели, а вы не могли объяснить – и за горло, и за нос… Где вы этому научились? Садист.
– И что, у вас синяки?
– Конечно… Вот… Вот…
– Ужас… Простите, это я?
– А кто же? Вы думаете, я себя сама избиваю? Я сколько раз вам говорила: мы всё можем решить мирно, но вы отвратительны, вам нужно крови, пыток. Где вы родились?
– Я прошёл войну.
– А я вас почти любила, но после этих грязных предложений… У вас действительно было столько женщин?
– А что я говорил?
– Ну, где-то 300–350.
– Ну, может быть – наоборот – 350–300.
– Я прошу вас: больше не появляйтесь.
– А вы не могли бы ложиться позже и сильно уставать перед сном? Чтоб сон был крепче, примите снотворное.
– Я уже приняла.
– Ну?
– В ту ночь вы были чудовищны. Вы привели какую-то девку, голую, грязную, в плаще, завалили рядом со мной на плащ-палатку, и оба орали такие мерзости. Потом душили меня вдвоём.
– Простите, у неё была татуировка на ягодице?
– Да!
– Вот сволочь из медсанбата… Вернулась. Я её найду… Я знаю, где она прячется, наркоманка проклятая. Простите, видимо, я стараюсь отвлечься.
– Нельзя ли приходить в другой дом?
– Поверьте, если бы это зависело от меня…
– А откуда у вас эти плётки?
– Да это я… Там один тип мне одолжил… Я ему верну… Не волнуйтесь, простите. А если нам лечь вместе?
– Я думала об этом. Ну, вы хотя бы пригласите на ужин. Мы же не животные.
– Хорошо. Я продам эти плётки и всё устрою. Без меня не ложитесь.
– А вы примете ванную?
– У вас?
– У меня?? А почему вы два слова скажете и сразу начинаете душить?
– Да… это… так.
– Что?
– Да просто руки у меня сильные, а мозгов нет.
– Что у вас с плечом?
– Рикошетом осколок, шрам, а так ничего.
– Ну посмотрите: вы же днём нормальный человек.
– Да это я… Я вообще нормальный. Спите, не бойтесь. Я буду рядом. В случае чего – просыпайтесь и ко мне. И по морде меня!
– От вас к вам?
– Да… И я вас спасу.
– А почему вы появляетесь во сне?
– Видимо, стараюсь отвлечься. Вы ж видите, какая жизнь. Но вы не бойтесь. Я буду рядом.
Автограф
В Одессе на книжной ярмарке на морвокзале я подписывал книги.
Образовалась даже небольшая даже очередь.
Даже народ галдит.
Я пишу в Америку, в Израиль, в Германию, Австралию.
В общем, нашим, но туда.
Кто-то просит подписать «Гале от Юры», кто-то – «мой папа Вас любит».
– Как папу зовут?
– Валера.
– Как маму зовут?