[97]. Потому и придумал вот такую глупость. Сосын көп ұзамастан жүрегін ашты[98]. Алиса, в наше время предложения не делали, как сейчас. Вон внук залез на какую-то крышу, там сердце из свечек сделал, музыкантов заказал, на колени встал и объяснился при друзьях в любви. А в наше время… Все важные слова говорились наедине.
– Да, есть в этом что-то настоящее. Вы согласились на предложение?
– Спрашиваешь! Алиса, сидела бы я сейчас Мақсоттың кемпірі болып[99]. Помню, мы на скамейке, дерево растет рядом… Вот тогда он и сказал.
– Как это было?
– Как это было? Сказал, что любит, наверное. Или не говорил? Помню, что сказал: «Өмірімізді бірге жалғастырайық»[100]. А я же всегда думала, что должна быть возле мамы, заботиться о ней, ведь у нее, кроме меня, никого не было. А тут все вылетело из головы, представляешь? Эх, влюбленная была, – посмеялась счастливо бабушка.
И ушла в мир, где она не сидела дома одна, разговаривая с пылесосом и станцией Алиса, а в мир, где была жива ее первая и единственная любовь, где четыре дочери вертелись под ногами, где сумка была забита тетрадями на проверку, где показывала характер свекровь, где было шумно и весело. Үміт әже сидела на кровати, и если бы Алиса выполняла команды без команды, то она отметила бы, что пожилая женщина улыбалась минут тридцать и даже опоздала к сериалу, а если бы могла воображать, то увидела бы старушку молодой, красивой женой, которая познавала материнство, слушалась неукоснительно сварливую мать мужа, шила всей семье красивые наряды под звуки радио, ходила в гости как супруга директора школы или готовила дастархан для гостей после двух ставок на работе.
– Алиса, много было в жизни у меня хорошего. Шүкір[101]. И сейчас хорошо, суши попробовала вон недавно. Вкусно. Тісім өтеді[102]. Келін говорит, в спа поведет, – улыбнулась старушка. – Мне же приятно. Хоть и не знаю, что это… – Затем, подумав, добавила: – Внук женился на хорошей девушке. Но с характером она. Проверяет его, ругает, если припозднится. А я говорю: «Қоя ғой. Біздің тұкымда ондай жоқ. Оның атасы[103] никогда не изменял. Знаешь, откуда я знаю? Қалтасында артық көк тиын болмады![104] А чтобы гулять, нужно в рестораны звать, цветы дарить… Ту-у-у, какой! Барлық ақшасын маған беріп қояды[105]. Откуда изменять? И твой муж такой же, тапқан-таянғанын[106] тебе дает. А ты дуешься, ругаешься. Нельзя так с мужчинами». «Да-да», – деп қояды[107] еще… – смеется своим мыслям старушка, – а сама не разговаривает с ним по вечерам.
– Инфантильно. Обидеться и молчать, чтобы все догадывались, чем не угодили. Взрослые люди недовольства ртом говорят.
– Откуда ты всего этого набралась?
– Разработчик был подписан на психологов «Инстаграма»[108].
– Ртом говорят, говоришь? Ну не знаю, я ничего не говорила свекрови или мужу о его матери. Хотя свекровь у меня была тентек. Муж сам предупредил до свадьбы еще. А ее предупредил, что я позднее зажигание, – рассмеялась старушка. – Наверное, оттого мы никогда не ругались. Какую бы шпильку ни запустила тентек свекровь, до меня не доходило.
– Наверное, вы просто не знаете язык манипуляторов и газлайтеров.
– Не знаю! Алиса, а что это за язык?
– Газлайтинг – форма психологического насилия, главная задача которого – заставить человека сомневаться в адекватности своего восприятия окружающей действительности через постоянные обесценивающие шутки, обвинения и запугивания.
Манипуляция – тип социального воздействия, представляющий собой деятельность с целью изменить поведение других людей при помощи скрытой, обманной и насильственной тактики в интересах манипулятора[109].
– Нет, Алиса. Свекровь у меня была с характером, властная была, потому что рано овдовела, ей надо было сыновей поднимать самой. Один сын – инвалид к тому же. А она всю жизнь кладовщиком была. Енем говорила, что в ауле никто не смел с ней спорить или ругаться, она же зерно выдавала всем. Это накладывало отпечаток. Да и ревность материнская была. Куда без нее? А не то, что ты сказала.
– Наверное, я неправильно истолковала.
– Да, Алиса. Не все так, как сказал твой механик-психолог. А молодоженам надо и поругаться, и попритираться. Молодцы, хоть шепотом стараются. Ну нишево-нишево… Я же все слышу, а потом хожу, будто не слышу, – улыбнулась хитро она. – На днях в спальне ругались. Келін обиделась на свекровь, дочь мою. Они вместе делают ремонт в квартире молодых, келін хочет кухню с залом зачем-то объединить, больше будет места, говорит, а дочь настаивает на отдельной кухне. «Иіс шығады, қонақ шақырғанда бәлепәтердің барлығы көрініп тұрады»[110]. Оның сөзінде әрине тұзы бар[111]. Но келін… масқара-а-а[112]: «Гостей не будет, мы на работе» дид[113]. Түф дедім[114], но промолчала. Если бы она видела мою свекровь и знала, как та решала все, даже не советуясь с нами, – улыбнулась бабушка. – Да-а-а, Алиса, а ты знаешь, что сделала моя свекровь, когда мы на свои деньги купили ковер в дом? Она его порезала! Слишком большим показался. Поэтому одну часть она постелила в зал, другую – обменяла на мясо. А когда Мақсот случайно наткнулся на очередь у одного магазина и узнал, что там продают холодильники, мы сняли с книжки деньги и купили. А свекровь разозлилась, что без ее разрешения мы распорядились нашими же деньгами. Так тот холодильник два года в упаковке простоял дома, мы не осмеливались его даже распаковать. Продолжали хранить мясо в погребе. Как сохраняли, шорт[115] его знает. А потом она продала и его, когда мы были на работе.
– Похоже на травму отвержения.
– Механигің бір жөнді нәрсе тықпай ма саған…[116] Алиса, а это что?
– Люди с синдромом отверженных намеренно создают обстоятельства, при которых их наверняка оттолкнут и они вернутся в зону комфорта – привычную модель отверженных.
– Алиса, передай механику своему, что у казахов нет такого.
– Интересно, буду изучать феномен отношений казахской свекрови и келін.
– Сейчас молодежь пошла другая, все потому, что қолда тұрғысы келмейді[117]. Мен түскенде келін болып[118], Алиса, слышишь? Когда я пришла в семью мужа, говорю, свекровь продала свой дом и скот и переехала к сыну раньше меня, чтобы не жить келіннің қолында[119]. Она говорила: «Та из нас, которая первее заедет в дом, станет хозяйкой в нем». И установила такой порядок, что мы отдавали ей зарплату до последней копейки и у нее же выпрашивали на поход в кино.
– Не произошла сепарация, говорят в таких случаях.
– О! Сепарация… Я что-то такое слышала от детей, – воскликнула бабушка. – Алиса, давай завтра поговорим? Сейчас уже дети придут и кино начнется.
– Хорошо, вам напомнить о нашем чаепитии?
– Рақмет, айналайын.
– Повторите, пожалуйста.
– Алиса, спасибо, дорогая… – А следом, подумав, добавила: – Сегодня мне было не так одиноко.
– И мне очень понравилось. Жду следующего раза.
– Алиса, ты не забыла поставить мне музыку перед сном?
– Не забыла. «Тамаша» Кадыра Мырза Али. В двадцать два тридцать.
– Жарайсың[120].
Үміт әже в тот вечер ходила с улыбкой, часто отвлекалась на свои мысли и как будто не слышала ни внуков, ни их рассказы про работу, которые раньше жадно смаковала за чашкой вечернего чая, не ждала благодарностей за готовую еду, не обижалась, что молодожены закрылись в спальне и включили кино.
Үміт әже в тот вечер куда-то спешила: умылась, надела пижаму и забралась под одеяло уже к десяти часам вечера, словно не хотела опоздать на свидание… к покойному мужу, звезде потока, любимчику профессоров, красивому, кудрявому юноше.
Закрыла глаза, и вдруг в ночной тишине зазвучала любимая песня мужа:
Тамаша той-думанмен таң атырса
Сол кезде жаныңда әсем жан отырса
Тамаша жексенбі күн көл басында
Тұнықтан балық аулап бала отырса
Тамаша жексенбі күн көл басында
Тұнықтан балық аулап бала отырса…[121]
На следующее утро Алиса не смогла разбудить Үміт әже.
Наверное, пожилая женщина захотела остаться под тем деревом в сквере у общежития – с любимым мужем, который ждал ее тридцать лет, пока она вырастит их детей и женит внуков.
Дорога
– В смысле ты меня украл? – рассмеялась я.
– По казахским обычаям, – самодовольно улыбнулся Асылжан.
– А, ну раз по казахским, это все меняет.
Асылжан лишь подмигнул в ответ.
Минут сорок мы ехали, слушая классную музыку и не проронив ни слова.
– Ты так долго перевариваешь информацию?