В ноябре 2009 года я подал в отставку. Для Марата (как, впрочем, и для всех) это стало полной неожиданностью, но тогда я еще раз убедился в его порядочности. Если первый заместитель, часто «болевший» неделями и как раз в те дни в очередной раз отсутствовавший, даже не появился на работе, а сразу же уехал в Астану, как говорится, «делить шкуру неубитого медведя», Марат несколько раз пытался уговорить меня отозвать заявление и старался хоть как-то поддержать меня, хотя я в этом не нуждался.
После отъезда из Павлодара все эти годы мы поддерживали связь, и когда я ходил несколько месяцев без работы, и когда вернулся начальником департамента Генеральной прокуратуры, и когда стал заместителем генерального прокурора страны.
Его отношение ко мне всегда было уважительным, но никогда не подобострастным. Так же он вел себя и по отношению к другим. За одно это он заслуживал уважения, ибо такое качество не совсем уж частое явление в нашей жизни.
Марат Алиханов проработал заместителем прокурора Павлодарской области пять лет и, как оно обычно бывает, стал выгорать. Все сложнее ему стало вытаскивать себя из дома, все мрачнее он возвращался со службы и все чаще стал задумываться, действительно ли прокуратура – дело всей его жизни? Или это обычная детская мечта – быть как папа? Может, он просто замечтался? Может, пора подумать о собственных детях? Пока одноклассники и друзья занимались торговлей, вели бизнес, путешествовали по миру и баловали близких, он денно и нощно забирал себя у семьи во имя независимого и сильного Казахстана. Стоит ли горевший в сердце патриотизм тех неудобств и даже лишений, на которые Марат обрек родных? Что он заработал, кроме подозрения на опухоль в почках и пневмонии, которую из-за очередной инспекторской проверки переносил на ногах, пока не попал в больницу с жидкостью, скопившейся в легких и в сердце? Тогда прокурор еще не догадывался, что это было началом его конца и жидкость в сердце приведет к сердечной недостаточности, из-за которой он умрет прямо на рабочем месте.
А пока с кипой результатов анализов в руках супруги ходили по коридорам института имени Сызганова[160] по врачам, чтобы удалить образование в почках Марата.
– Знаешь, о чем я думаю, Бахыт? – признавался он. – Вот если бы сейчас у меня было две тысячи долларов, то я по тысяче положил бы на швейцарский счет нашим девочкам. Пока они вырастут, там накопилось бы прилично. А как сейчас умирать? В наследство после себя оставить только тома уголовных дел?
– Не говори глупостей, – одергивала его супруга, – не факт, что опухоль злокачественная.
В те дни обычно спокойная и мягкая Бахытгуль казалась необычайно твердой и уверенной. Хотя на самом деле она была испугана сильнее самого Марата. Как врач, она знала, что активное кровоснабжение опухоли – верный признак рака, но молчала об этом и никому не позволяла паниковать. Лишь ночью молила Аллаха: «Если надо забрать его у меня, забирай. Отдай другой женщине, если надо. Но прошу, только к себе не забирай».
С той операции прошло несколько лет. О пережитом напоминал лишь шрам на теле, который Марат предъявлял как доказательство родов Далиды. Малышка в это радостно верила и утверждала каждому встречному, что всех родила мама, а ее родил папа.
Наслаждался отцовством и Марат, ведь когда появилась Далидуша, ему исполнилось уже тридцать восемь. Он без смущения носил дочку в кенгуру, не ленился часами пить воображаемый чай из сервиза для принцесс, залезал на детские карусели, если девочка в страхе жалась к его ногам.
– Как тебя любит папа? – каждый вечер спрашивал он у младшей дочки.
– Страшно-страшно, – лепетала малышка.
– Кто ты?
– Папина любовь.
Два этих слова были как секретный код, открывающий двери в парк аттракционов.
Марат подхватывал дочку на руки и под ее радостный визг подбрасывал к потолку.
Марат сменил не один прокурорский кабинет в Павлодарской области, знакомился с разными приказами о назначении, за заслуги досрочно получил звание майора и к сорока годам стал полковником. К тому времени он занимал пост многих районных и городских прокуратур, был начальником Управления по надзору за законностью судебных постановлений, вступивших в законную силу, Департамента по надзору за законностью рассмотрения уголовных дел в судах Генеральной прокуратуры Республики Казахстан и вернулся домой с повышением до заместителя прокурора Павлодарской области. Получив такое назначение, он был очень горд и счастлив. Но не предполагал, что должность станет его лебединой песней.
За пять лет каждый день становится похож на предыдущий. Дела, жалобы, постановления проходят перед тобой, смывая образы людей и их судьбы. Совещания, отчеты и доклады награждаются почетными грамотами, которые идут рука об руку с замечаниями и выговорами. В круговороте бумаг и собственной жизни у человека вдруг появляется ощущение, что даже если ему удастся сойти с этого «колеса», то ничего существенного в работе прокуратуры не случится, а стало быть, вклад его мало что меняет. Но станет ли такой шаг верным решением, если ты единственный кормилец в семье? Разве имеешь ты право на усталость? И чем тебе заняться, кроме как юриспруденцией? «Буду зарабатывать на тоях! Как в молодости. С вокально-инструментальным ансамблем», – отвечал Марат собственному отражению, пока брился перед зеркалом.
Поэтому, когда в октябре две тысячи двенадцатого года ему поступило предложение занять должность заместителя начальника следственного департамента Агентства Республики Казахстан по борьбе с экономической и коррупционной преступностью, Марат сказал да.
Согласие далось ему нелегко. С одной стороны, оно означало предать юношескую мечту быть прокурором, с другой – Асхат Даулбаев, тогдашний генеральный прокурор, довольно ясно дал понять: «Уйдешь – обратно не возьму».
И Бахытгуль снова стала паковать чемоданы и готовиться к обустройству на новом месте.
Нелегка доля офицерской семьи… Но тяжелее всего, наверное, было их стеснительным от природы детям, которые волею «политических отцов» каждый раз вынужденно искали новых друзей, привыкали к новым учителям, выбирали себе очередные хобби в зависимости от секций возле нового дома.
Дети не сопротивлялись, нет, хотя в душе кто-то наверняка переживал, а кто-то бунтовал. Когда они были помладше, родители как-то еще подбадривали, говорили, что это временно, что по выходным они будут ездить в старый дом, в гости к друзьям, а чуть позже даже пообещали купить питомца, которого дети выпрашивали очень долго.
Кстати, родители всегда держали данное слово. И каждое субботнее утро дружная семья на самом деле садилась в машину, на заправке покупала шоколадки и чипсы и отправлялась в дорогу: в Аксу к бабушке или в Павлодар на бывшую квартиру. Самое удивительное, что позже дети обязательно вспоминали и эти «путешествия», когда папа был за рулем и не отвлекался на работу, а мама не готовила, не занималась уборкой и вообще не суетилась. К тому же на трассе не было связи, и дети не находили себе развлечения на просторах интернета. Все, что оставалось семье, надолго застрявшей в машине, – это петь песни ABBA и Boney M. Дети кто во что горазд орали изо всех сил, коверкая английские слова на казахский лад:
– Сани! Естудэй май лайф уиз… На-на-на… Сани!
И все были счастливы.
Счастье – в мелочах…
Когда Марата назначили прокурором в Экибастуз, родители пообещали купить котенка. Эту идею больше десяти лет «лоббировала» Дина, поэтому ее счастье было куда масштабнее, чем совместные поездки на машине.
Они взяли по объявлению черного котенка Маркиза, которого, правда, как-то совсем быстро отправили туда же, куда дети ездили на летние каникулы, – к ажеке. Но одно но: детей забирали, а котенка – нет.
Следующую спецоперацию по обретению питомца Дина развернула в связи с очередным переездом. В единомышленницы она взяла старшую сестру. Отец противился затее, рассказывал, что в детстве у него был четырехногий друг – барашек по кличке Бяшка, конечно, не такой ласковый и милый, как кот, но это не мешало играть с ним сутки напролет. Однажды Бяшку зарезали… Больше Марат привязываться не хотел и не желал такого своим детям.
Бахытгуль видела, насколько тяжело новые знакомства давались именно Дине. Материнское сердце подсказывало, что дочери необходим лучший друг, которого она сможет возить с собой из города в город. Тогда она, как любая мама, взяла все в свои руки, обработала папу – и ура! Дине вручили местную газету с колонкой «Отдам в добрые руки». Как же девочка стеснялась звонить чужим людям и спрашивать про котенка! Но желание иметь питомца было настолько сильным, что она преодолела себя и, выбрав несколько объявлений, каждый раз спрашивала неуверенным голосом: «А какого он цвета?» Она очень хотела белого котенка, но такой никак не находился. Зато находились рыжие, серые, черные и даже кофе с молоком.
«Кофе с молоком… Как звучит-то красиво!» – подумала Дина и выбрала Руперта. Именно так они с сестрой решили назвать котенка, когда вместе с водителем Арманом привезли его домой. И даже называли поначалу, пытаясь переубедить отца, упорно величавшего его Симбой. Но разве папу переспоришь? Так кофе с молоком стал Симбой, а за четырнадцать лет «дослужился» до Симбули.
Глава семьи, правда, пытался выставить питомца, поцарапавшего маленькую Далиду, за дверь. Тогда Дина, прищурив зеленые глаза – точь-в-точь как мама-кошка, – впервые дала отцу отпор: «Уйдет кот, уйду и я!» Несмотря на самозабвенную любовь хозяйки, кот не признал ни ее, ни других детей Алихановых. Его симпатии удостаивались только полковник с женой. Симба спал исключительно между супругами и спокойно принимал, когда по вечерам за просмотром телевизора отец семейства теребил его уши.
Несколько лет спустя, уже будучи первым, самостоятельным начальником областного «финпола» в Кокшетау, Марат впервые согласился оставить одного из детей на старом месте.