— Что-то не так? — говорит он, его глаза затаенно поблескивают. — Сердишься на меня?
— Не так.
Юн прав. Нужно быть честной. Если она подхватит игру — это конец.
Сигваль не отпускает ее. Впрочем, она вырывается не слишком настойчиво.
— Мне и правда нелегко сейчас, — говорит он. — Ты очень нужна мне.
Это не откровенность.
Это попытка закрыться еще больше, отгородиться. Похоже на откровенность, но совсем не то. Правильно подобранные слова, от ума, а не от сердца, которые не оставят равнодушной ни одну девушку. Она ведь должна сейчас растаять и кинуться ему на шею, обнять и пожалеть? Только для него это будет игрой. Все по плану. А когда игра — не больно.
Он легонько целует кончики ее пальцев. Заглядывает ей в глаза. Профессионально. Он знает, как надо завоевывать девушек.
Если бы она не видела его утром — она бы поверила. Потому, что сейчас его взгляд пробирает до глубины души.
— Ты нужна мне, — шепотом повторяет он. «Пожалуйста, Лив!»
Не переигрывает, хотя мог бы рассказать, как тяжела его жизнь, и некому понять его ранимую душу, кроме Оливии. Тогда фальшь стала бы совсем явной. Но так — на грани.
Не потому, что его слова неправда. Она ведь действительно ему нужна. Но это лишь внешняя сторона, а за ней так легко прятать настоящее. Если поддаться сейчас — настоящей искренности больше не будет.
Игра.
Его взгляд говорит: «не отталкивай меня». И страшно ошибиться.
— Лив…
Она собирается с духом. Сломать игру.
— Иди, Юну поплачься, — говорит твердо… ну, почти твердо выходит. — Он тебя пожалеет.
Сигваль моргает. Один раз, другой…
— Что? — словно не верит он.
Но в его глазах не обида и не разочарование, а, скорее, недоверие. И шальные искорки.
Значит, она права. Раскусила?
— Бедненький принц, — говорит Оливия. — Никто тебя не понимает, не хочет отдавать всю власть в твои руки.
Его губы чуть подрагивают. Уголки губ. Пытаются растянуться, но он держится из последних сил.
— А ты жестока!
— Я тоже принцесса, — говорит Оливия. — И в моей жизни тоже хватало всякого дерьма. Не стоит играть со мной.
Ее почти трясет от такой смелости.
Что, если она не права? Так нельзя…
Но Сигваль вдруг улыбается. И как-то разом сгребает ее в охапку, обнимает крепко, по-настоящему.
— Прости меня, — честно говорит он. Вот в этот раз совершенно честно и искренне, от всего сердца. Никакой фальши.
И так хочется обнять его в ответ.
Можно выдохнуть с облегчением.
— Да ничего, — говорит она. — Только больше не делай так.
А Сигваль тихо ржет ей в ухо, совершенно неприлично. Немного нервно и чуть судорожно втягивая носом воздух. Все же, даже игры даются нелегко.
— Ты просто невероятна, Лив! — целует ее в висок.
— А ты — просто чудовище! — говорит она. — Зачем все это? На других девушек действует безотказно, да?
Он обнимает ее крепче, и она кладет голову ему на плечо, этому невозможно сопротивляться. Просто ей хорошо и спокойно сейчас.
— А на тебя совсем не действует.
И он страшно этому рад.
21. Оливия, Таллев
- Хочу сегодня надеть платье, — говорит она. — Ты поможешь мне? Я со шнуровкой сама не справлюсь.
Сегодня вечером они будут в Таллеве. Оливия всю дорогу ехала в мужской одежде, но появляться так во дворце — не лучшая идея. По крайней мере, ей бы не хотелось. А в том, что Сигваль с платьем разберется не хуже горничной — она не сомневалась, у него опыт.
— Конечно, — говорит он, притягивает ее к себе, обнимает, целует в плечико у самой шеи, чуть сдвинув воротник сорочки. — Я тебе помогу.
Они спят вместе. Нет, ничего такого, просто спят. Сигваль говорит, что ему будет спокойнее, если она рядом. Мало ли что. И Оливия не пытается возражать. После всего, что было в дороге — одной страшно.
Зато уже почти не страшно стать его женой. С ним не просто, но она справится. Сейчас очень хочется в это верить.
Не хочется думать о том, что ждет ее, как не хочется думать о том, что было. Все это не важно. Не сейчас. Для них в пути нет ни прошлого, ни будущего. Легко. Только сейчас. Остальное — не важно.
Возможно, завтра все изменится.
Но пока можно просто прижаться к его плечу.
Он обнимает, осторожно гладит ее по спине. Поти интимно. Так, что сердце начинает биться чаще. Она еще не готова, но, пожалуй, не испугалась бы, если бы он пошел дальше объятий. Все уже решено. Но он… «Ты ведь девственница? Возможно, будет важно зафиксировать лишение тебя невинности в первую брачную ночь». Когда он говорит это, его лицо становится чуть суровей и жестче. Что-то стоит за этим. И немного пугает. Нет, она все понимает, пожалуй. И их свадьба — не просто свадьба. Но не по себе все равно.
Трофей и заложница. Законность брака…
И все же, смотрит он на нее не как на заложницу, а как на любимую женщину. Тепло в его глазах, и тепло его объятий. То, как он сам трется своей колючей щекой о ее плечо… Почти с благодарностью. Ему хорошо с ней.
Очень страшно поверить во что-то большее и ошибиться.
Но сегодня он смотрит на нее так, словно в последний раз.
— Что-то не так? — говорит она.
— Сегодня вечером мы будем дома, — говорит он, словно сожалея. — И будь осторожна, Лив. Постарайся избегать разговоров с незнакомыми людьми, не ходи никуда и ни с кем без охраны, не принимай угощения из чужих рук…
Он уже говорил это. И снова. Как себя вести, что делать и чего не делать. Долго, подробно, словно она едет не в королевский замок, который должен стать ей домом, а в логово разъяренных скорпионов. Она и сама принцесса, конечно. Понимает. Но…
Беспечность нескольких дней пути исчезает без следа.
Вдруг становится жаль. Ехать бы и ехать, много-много дней подряд.
— Я люблю тебя, Лив, — шепотом говорит он, зарывшись носом в ее волосы. — Что бы ни случилось, я люблю тебя. Просто верь мне.
Когда башни замка появляются вдали, он привычно кивает Юну: «присмотри за ней». И сам немного отъезжает вперед.
Где-то там, на башнях, трубит рог, возвещая о возвращении принца.
Сигваль оборачивается, бросает на нее короткий взгляд. «Верь мне».
Еще, он сказал, зашнуровывая ей платье: «Там, в замке, не нужно, чтобы нас видели вместе. Не нужно, чтобы думали, что ты хоть как-то дорога мне. Что больше, чем просто заложница. Иначе это может поставить тебя под удар».
Его пальцы быстрые и умелые.
Он зашнуровал, все поправил… Обнял, притянув ее к себе.
Верь мне.
Словно перед прыжком в пропасть.
Их встречают. Сигваля встречают.
Солдаты — радостными криками. Придворные — напряженными лицами, изредка вежливыми улыбками, иногда натянутыми, иногда вполне честными. Королева на крыльце — красивая молодая женщина в роскошном платье. Она глядит чуть снисходительно и чуть свысока, чуть презрительно. И даже больше презрения удостаивается не Сигваль, а сама Оливия. Любовница? Так может смотреть только отвергнутая женщина.
Высокий юноша рядом с ней — Хальдор? Семейное сходство заметно, но Хальдор в золоте и кружевах, утонченный, ухоженный, завиты и уложены локоны — он настоящий принц. Сигваль в старой, запыленной кожаной куртке, старых сапогах, солдат, наемник, ему плевать, похож он на принца или нет. Сигваля выдает только осанка и взгляд. Да, один взгляд, и сразу ясно — он король.
А вот сам король Северин встречать не вышел. Это ниже его достоинства?
Зато дети…
— Сиг! Сиг вернулся!
Они бросаются к нему. Мальчик лет шести и две совсем крошечные девочки. С радостным визгом.
Сигваль спрыгивает с лошади, как раз успевая мальчика поймать. Обнимает, прямо сходу подкидывает над головой, высоко-высоко. Довольно охает: «Ну и тяжел же ты стал!» Бранд. Мальчик радостно смеется, Сигваль переворачивает его через голову и ставит на землю, треплет волосы. Потом как раз успевает присесть, и девочки налетают на него, обнимают за шею, дергают за волосы, за уши, виснут на нем, что-то наперебой пытаются ему сказать. «Тише, тише, — смеется он. — Задушите!» Потом подхватывает девочек на руки, обеих сразу.
Несет к лестнице.
Там, у дверей, его ждет еще одна. Чуть настороженно. Девочка, уже довольно взрослая, но еще по-детски угловатая. Ньяль? Смотрит с завистью. Она слишком серьезная, чтобы кидаться брату на шею? Или тут другое? Сигваль что-то говорит ей.
К Оливии больше не оборачивается, словно ее и нет вовсе.
Только Юн. Подходит, помогает слезть с лошади.
— Ваш новый дом, принцесса, — говорит он. — Показать здесь все? Идемте.
— Ваша комната, — Юн открывает перед ней дверь. — А у Сигваля — следующая. Заходите.
У самого Юна — вон там, за углом, совсем рядом, и, если что-то нужно, Оливия может звать его в любое время, но вообще-то, он не собирается далеко отходить. На самом деле, он всегда жил в другом крыле, но теперь его переселили поближе. Это дома за ней присматривала благообразная старушка Нанна, нянька, вырастившая ее, заботящаяся, чтобы принцесса не простудилась, не промочила ноги, не наделала глупостей. А тут, в качестве няньки, ей достался такой вот здоровый мужик.
Просторная светлая спальня.
И дверь за портьерой. Не то, чтобы тайная, но не очень приметная дверь, в спальню Сигваля. Не заперта, можно свободно входить. Никто не мешает ей. Массивный стол у окна, полки с книгами.
— Заходите, не стесняйтесь, ваше высочество, — щедро предлагает Юн.
Не сейчас. Пока войти Оливия не решается, только постоять на пороге, посмотреть. Успеет еще.
Сигваля нет, первым делом он отравился поприветствовать отца.
Ее тоже представят королю, но позже, завтра, скорее всего. Можно отдохнуть. Можно попросить горячую ванну, переодеться. Сейчас ей что-нибудь подберут. А если останутся силы, Юн потом покажет замок.
Все вещи Оливии из Бейоны должны привести в скором времени. Завтра придет портной, шить свадебное платье. Две недели…