А вот горячую ванну было бы неплохо.
Сейчас все принесут.
А Юн будет у Сигваля в комнате, чтобы далеко не ходить. Если Оливии что-то понадобится, то пусть зовет. И нет, не надо смущаться, подглядывать он точно не будет, ему потом Сигваль за такое шею свернет. Она вообще может запереться, вот тут в ящичке ключ.
Оливия попробовала даже — действительно ключ от этой тайной дверки. И еще один — от дверей в спальню.
От воды легкий запах вербены и мяты. И после долгой дороги — так хорошо. Сегодня точно можно расслабиться, а завтра будет видно.
Ей принесли платье, простое и удобное, но сшитое с большим вкусом. Юн сказал — это осталось от Эйдис, она не все забрала с собой. Судя по платью, Эйдис была чуть ниже Оливии и чуть шире в плечах, но не слишком сильно, платье сидело вполне достойно. А если портной немного подгонит — будет совсем отлично.
Пока одевалась, слышала голоса. Сигваль заходил к себе, они говорили с Юном, но потом он ушел. У него дела.
А потом принесли ужин, и Оливия заглянула, позвала Юна присоединиться к ней. Вдвоем спокойнее и веселее.
А потом он повел ее смотреть замок. Юн вырос здесь, знал все ходы и закоулки, куда можно ходить спокойно, а куда лучше не заглядывать. В какой стороне покои короля, где сестры Сигваля, где главный зал, и где зал Совета. Сводил на башню, посмотреть окрестности, на кухню, и там их накормили чудесными пирожками с яйцом и луком. И замковый сад…
И там, в саду, Оливия понимает, что на них смотрят, но не подходят, издалека. Она с Юном, он что-то рассказывает, она улыбается…
Как это выглядит со стороны?
— Не смущайтесь, — говорит он. — Даже если пойдут слухи, что мы любовники, то это только на руку. Доказательств все равно нет, да и откуда. Но так будет безопаснее для вас. У Сигваля много противников, и лучше, если всем будет казаться, что вы не на его стороне.
Это кажется неправильным, но возразить Оливии нечего. Нужно подумать.
Они гуляют до позднего вечера, а потом Юн провожает ее до дверей.
Очень долго не может уснуть. И даже чуть проваливаясь в сон — все равно просыпается. Что-то не так, она ждет…
И только далеко за полночь, услышав в соседней комнате шаги, понимает, чего ей не хватает. Вот этого — Сигваль вернулся.
Садится на кровати, прислушивается.
Шаги. Потом дверь открывается. Он заглядывает к ней.
— Лив? — говорит тихо. — Ты не спишь?
— Нет. Заходи.
Он подходит. Он тоже успел сменить дорожную одежду на темно-серый камзол, батистовую сорочку и мягкие сапоги.
— Как ты, Лив? — садится на край кровати. — Немного освоилась?
— Да, — говорит она. — Все хорошо. Юн показывал мне замок.
— Хорошо, — Сигваль пытается улыбнуться, но не выходит.
У него уставшее осунувшееся лицо. Тяжелый день? Все мысли где-то не здесь.
Он сидит рядом, словно и сам точно не понимает, зачем пришел.
Тогда Оливия тянется к нему, обнимает, кладет голову ему на плечо. Чувствует, как он чуть выдыхает, расслабляется в ее объятьях, и обнимает ее в ответ. И на мгновение становится так спокойно и хорошо…
Но что-то… Ей ведь не кажется? Легкий, едва уловимый запах — сладковатый, цветочный. Женщина? Оливия пытается понять.
— Что такое? — Сигваль тоже чувствует, как она прислушивается.
Оливия немного отстраняется, смотрит на него. Она слишком ревнива, да? Но с таким человеком, как Сигваль, можно ли не ревновать? Говорят, нет женщины при дворе, с которой бы он не спал. Включая королеву. И то, как Исабель смотрела на него сегодня, как смотрела на Оливию — говорит само за себя.
Но сейчас… он был с кем-то?
Слишком ревнива.
В дороге так просто было поверить, что она единственная для него. Но здесь…
Пожимает плечами.
— Все хорошо, — говорит тихо.
Возможно, ей только кажется. Или духи его сестры? Вряд ли, Ньяль, еще не достаточно взрослая… Сейчас не время. Она сама весь вечер гуляла с другим мужчиной, но это ведь не значит ничего?
— Я просто устала, — говорит он а. — Долгий день.
Он не верит. Но и не настаивает.
Выяснения отношений ему тоже нужны меньше всего.
— Завтра придет портной, — говорит он. — Я хочу попросить — будь немного посдержаннее в своих пожеланиях, ладно? Без шинайского шелка и ниойской золотой парчи. Я не стану ограничивать тебя, на твое усмотрение, это твоя свадьба. Но все же… И я не только о платье, но и обо всем остальном. У нас пустая казна, и долгов куда больше, чем мы в состоянии расплатиться.
Он вздыхает, хмурится.
Исабель в платье из тонкого легкого шинайского шелка стояла на крыльце. И не на свадьбе, а просто так. Королева. Ей позволено?
Сигваль получил с отца огромную сумму денег…
Долги?
Вряд ли дело в жадности. Она сама слышала от отца, что дела в Остайне плохи, и остайский король уже не знает, что заложить… и даже эта война — лишь повод…
— Хорошо, — тихо говорит она.
Сигваль хмурится. Все это нравится ему не больше, чем ей. Он не король и не может решать всего. Не может взять деньги из ниоткуда.
Он берет ее за руку, осторожно гладит большим пальцем.
— Я постараюсь что-нибудь придумать, — говорит почти обреченно.
Вдруг вскакивает, вспомнив о чем-то, бежит к себе.
— Сейчас, Лив, подожди немного.
Он уходит, а потом возвращается, так же бегом, держа в руках небольшую шкатулку. С воодушевлением.
— Вот, — говорит он. — Хотел отдать перед свадьбой, но, возможно, это поможет выбору платья. У вас там свои женские тонкости. Открой.
Лив открывает.
Боже мой… Такая красота…
— Это принадлежало моей матери, — говорит Сигваль, и улыбка впервые касается его губ. — Теперь твое. Хочешь примерить?
Ожерелье с крупными сапфирами и мелкими брильянтами по краю, удивительно изящная работа. И даже поверить сложно…
— Мне? — почти испуганно говорит она.
— Ты ведь станешь моей женой, — говорит он. — Теперь это твое по праву. Нравится?
22. Исабель, новое платье
Тот же вечер, чуть ранее
— Я знала, что ты придешь, — Исабель ждет его.
Она знает, как роскошна сейчас в новом платье нежно-голубого шелка, с полуоткрытыми плечами, как он любит. И даже аромат духов — не слишком утонченный, цветочный, которым она пользовалась раньше, давно, только приехав в Таллев. Это напомнит ему. Исабель точно знает, что делает.
— Чего ты добиваешься? — холодно говорит он.
— Подойди…
Она стоит в глубине комнаты, у окна, закатные блики мягко играют переливами шелка. Огонек свечи поблескивает в ее глазах. Для свечей еще рано, но свечи создают особое настроение.
Он подходит.
Но ни злости, ни вожделения, ни даже легкой ухмылки на его лице. Ничего.
— Ну, и? — говорит он. — Какого хера?
Почти обидно.
— Тебе не нравится? — удивляется она.
Он делает еще один шаг к ней, и теперь стоит совсем близко, почти касаясь.
— Ты ведь не совсем дура, Иса. Ты сделала это не для меня. Чья это была идея? Тифрида? Муррея?
Она вздрагивает.
— Ты получил кучу денег с Бейоны! Разве я не могу позволить себе такую малость?
— Малость? Или ты думаешь, если Рикард Муррей дал тебе лично, из своего кармана, то это ничего не значит? Ему понравилось платье?
— Как ты смеешь! — вспыхивает она.
— А разве это не так? — холодно удивляется Сигваль. — Его люди по всему замку. Мирок уже не доволен, банку нужны гарантии. Я уже говорил с Гверо.
— Гверо? Как смеют эти люди указывать нам? Какое им дело, до того, какие платья я шью?!
— Миром правят деньги, а не короли, Иса. И дело не в платье. Если бы Рикард отсыпал тебе денег исключительно за то, как ты хороша в постели, я бы не стал возражать, это было бы твое дело, Рикарда и моего отца. Но все намного сложнее, к сожалению.
Исабель бледнеет.
— Как ты смеешь! — хочется убить его. — Я не спала с ним!
— Жаль, — говорит Сигваль. Так искренне и так презрительно, что Исабель срывается.
— Ублюдок! — с размаху бьет его по лицу.
Сигваль слегка морщится, облизывает губы. Чуть-чуть выступает кровь сбоку на губе, капелька.
— Через две недели, сразу после моей свадьбы, ты уезжаешь в Форкун, — Сигваль говорит спокойно и равнодушно, словно ничего не было, никакой вспышки. — Можешь собирать вещи. И если за эти две недели ты выкинешь еще что-то подобное, я…
— Трахнешь меня во дворе перед всеми? — Исабель не дает ему договорить. Подается вперед, совсем близко. Заглядывает ему в глаза. Его ноздри чуть вздрагивают.
— Я смотрю, ты прямо хочешь этого? — говорит он.
Ирония в его голосе.
— Да. Я так скучаю по тебе, что еще немного, и сама трахну, пусть и на виду у всех. И я ревную, Сигваль. Безумно. Неужели эта бледная девочка с испуганными глазками нравится тебе? Что она может? Смущаться, краснеть и лежать как бревно?
Прижимается к нему, давая понять, что она точно как бревно лежать не будет.
— Чего ты добиваешься, Иса?
— Я хочу тебя! Сними с меня это платье, и я буду покорной! Я буду делать все, как ты хочешь!
Она трется об него, как кошка. И уже чувствует его возбуждение в ответ.
Только он вдруг ухмыляется.
— Снять платье?
В его голосе слышен подвох, но Исабель зашла уже слишком далеко, чтобы отступать.
— Да… — она тянется к нему, пытаясь поцеловать, касается губами его губ. Но он даже не думает ответить ей. Хотя как встал его член она прекрасно чувствует. Ублюдок!
— Так это все ради меня? — говорит он, и ее почти бросает в дрожь от его голоса. Чуть хрипловатого, низкого… ее обдает огнем.
— Да, — говорит она. — Ты отказал мне, и я решила взять иначе. Я королева, не забывай. Я имею право! Тебе же всегда нравились сильные женщины, которые сами берут, что им нужно.
Он разглядывает ее, чуть сощурившись. Задумчиво проводит пальцем по ее плечу, задевая и немного сдвигая вниз платье.
— М-мм, — говорит Сигваль. — Значит, снять его с тебя?