Утро, день… Время замерло. Только далекий грохот. Шумит в ушах…
Бой то затихает, кажется, то вскипает с новой силой. Оливии сложно понять, что происходит там.
— Смотри!
Юн дергает ее разворачивает. В его голосе — напряженное торжество.
Ворота распахиваются. Волны нападающих вливаются внутрь.
Сражение еще идет, но там, внутри стен. У них получилось?!
Невыносимо долго.
Ближе к вечеру у замка зажигаются костры.
Гонец привозит весть — да, победа, Кероль взят. Пока всем ждать и оставаться на местах. Радости нет, только усталость. Облегчение. И ожидание снова.
Оливия ждет.
Ей нужно увидеть самой, своими глазами, чтобы поверить.
Голова раскалывается.
И лишь потом — всадник на дороге.
Сигваль. Сам.
Он еще не успевает спрыгнуть с лошади, как Оливия бросается к нему, обнимает.
Сигваль обнимает ее в ответ, целует, но… сейчас он словно не здесь. Словно даже не он — чужой. Взъерошенный, осунувшийся, грязь и копоть размазанная по лицу, пятна крови… левый наплечник сорван, панцирь у плеча помят… но не пробит. На наруче потеки застывшей смолы. И глаза…
— Все нормально Лив, — он отмахивается. — Все хорошо. Как ты? Где Юн?
Чужой глухой голос.
— Здесь. Что случилось?
Сигваль едва ли не силой отрывает Оливию от себя.
— Сейчас… — говорит ей тихо. — Леннарт ранен, и вряд ли доживет до утра. Юн, мне нужно с тобой поговорить. Идем.
Он уводит Юна в сторону. Они долго говорят там.
Потом возвращаются.
Все это словно в тумане.
— Лив, мы едем в замок, — говорит Сигваль. — Ты тоже.
И еще, чуть позже, когда ей привели лошадь: «Если боишься крови, постарайся не смотреть по сторонам. Там сейчас… еще не все убрали».
Не все…
Мертвые. Раненые. Все вперемешку… Их уже пытаются растащить, разобрать, найти своих… У стен. Внутри. На замковой лестнице… Разрубленные, обгоревшие… кровь… редкие стоны.
У Оливии кружится голова, тошнота подступает. Она никогда не видела всего это так близко. Даже осады Луржа она не видела.
— Не смотри, — говорит Сигваль. — Закрой глаза. Лошадь сама везет тебя. В замке будет получше.
Он сам к этому давно привык.
Он сам — причина этого.
Взяли крепость.
Мысли путаются. Сводит пальцы, сжавшиеся на поводьях.
— Идем, — Сигваль снимает ее с лошади, поддерживает. — Тебе сейчас покажут комнату. Можешь немного отдохнуть и прийти в себя. Выпей чего-нибудь. Мы с Юном к Леннарту.
— Я пойду с вами.
Она и сама не знает для чего. Но если он ранен, она могла бы хоть тоже… Она, конечно, не может назвать Леннарта своим другом, но всю эту дорогу он был рядом. Он…
— Не стоит, — тихо говорит Сигваль, без всякого выражения.
— Почему?
— Он умирает, Лив. Это не самое приятное зрелище.
Оливия качает головой.
Пожалуй, больше всего она сейчас боится остаться одна.
Леннарт лежит на широкой кровати. У его постели врач. Слуги.
Это ведь спальня герцога. Вильхельм Дрой, такой высокий и тощий… Он приезжал в Лурж, Оливия помнит его.
Он мертв?
Наверно, только сейчас она впервые думает об этом.
У него жена, две дочери, старшая примерно возраста Марии… У него трое сыновей, один взрослый, и двое совсем маленькие. Что стало с ними?
Если пытаться думать об этом сейчас — становится дурно. Детей… Детей, наверняка, увезли. О том, что на Кероль идет армия — было известно. Сам герцог должен быть здесь. Его жена, его старший сын — скорее всего. Но остальных…
Если не думать — дурно тоже.
Постель в крови.
Леннарт тихо и глухо стонет. Его голова замотана так, что видно только потрескавшиеся губы, левое ухо и краешек глаза. Повязки в крови. Правое плечо замотанно тоже, рука с потеками крови безвольно висит.
— Что с ним? — Оливия цепляется за Сигваля, просто чтобы за что-то держаться и не упасть.
— Камнем со стен размозжило голову. Шлем смяло. Пришлось резать, чтобы снять с него.
Сигваль говорит спокойно, ровно. Но это тоже… на эмоции у него не осталось сил. Только дело.
Он видел, как это было? Он был рядом? Его ведь тоже могли так…
— Юн, — говорит Сигваль. — Ты видишь. Решай.
Юн скрипит зубами.
Что у них там?
Леннарт должен был стать новым керольским герцогом. Теперь… Сигваль предложил это Юну? Решать сейчас? Это титул, какой Юну никогда не получить бы, большая честь…
Сигваль подходит, садится на край кровати, берет Леннарта за руку. Что-то говорит тихо. Вряд ли тот понимает его сейчас… Юн, неподвижный, словно статуя, стоит у Сигваля за спиной.
Невыносимо пахнет кровью.
48. Оливия, Юнас Баргайр
- Лив…
Он стоит в дверях.
Юн.
Он так смотрит на нее, что… так странно…
— А Сигваля нет, он не здесь, — говорит Оливия.
Словно Юн не знает этого сам.
— Да, — Юн качает головой. — Сиг во дворе, с Дагмером… разбирают…
Он неопределенно машет рукой.
Он не к Сигвалю пришел, это понятно сразу. Но что-то в этом пугает. Что-то не так.
Его волнение. То, как он смотрит на нее.
— Лив, я… Не помешал? Мне нужно с тобой поговорить, — Юн заходит, осторожно прикрывая за собой дверь. Смотрит на Оливию, чуть закусив нижнюю губу, так сосредоточенно вытянувшись.
Вдруг колотится сердце.
— Что-то случилось? — осторожно спрашивает она.
Он качает головой — нет.
Случилось. Он может отрицать, но…
В чем дело — Оливия не может понять. Что такое?
На сердце вдруг скребут кошки. Из-за нее? Она в чем-то виновата? Он так смотрит…
В последний месяц Юн постоянно рядом, она проводит с ним больше времени, чем с кем-то другим… чем с Сигвалем… Юн… Она так привыкла, что видит в нем едва ли не брата.
Нет, не брата…
— Леннарт… — Юн начинает и запинается. — Лив, я… Я давно хотел этого… — он запинается снова, никак не может подобрать слова. — Не смерти Леннарта, конечно. Эту землю. Сиг отдал Леннарту… но сейчас… Я… Сигвалю нужен человек, который может справиться и удержать Кероль, не позволить отобрать его снова. И он… предложил мне.
Юн говорит так, словно это что-то ужасное.
— Титул герцога?
— Да, — он болезненно морщится. — Но я должен буду остаться здесь. Замку нужен хозяин. Если оставить его без должного присмотра, то вернутся люди Хеймонда.
Юн пришел прощаться, вот в чем дело.
Жаль расставаться, Оливия так привыкла… Ей будет не хватать его песен и его болтовни.
— Я рада за тебя, — она пытается улыбнуться. — Это большая честь и большая ответственность. Ты заслужил это.
Он не рад.
Сжав губы, Юн с шумом втягивает воздух, словно решаясь на что-то…
И шаг вперед.
— Лив… — говорит тихо и хрипло, так странно. — Я не могу.
— Что?
В это сложно поверить. Нет?
— Лив, я не могу остаться.
Он стоит так близко, что Оливия почти чувствует его дыхание. В его глазах, ослепительно-голубых, мечется настоящая буря. Отчаянье. И никакого выхода.
— Почему? — тихо спрашивает она. Голос не слушается. Она внезапно боится услышать ответ.
Он молчит.
Он так смотрит на нее…
Из-за Сигваля? Остаться сейчас, значит — бросить Сигваля в трудную минуту. Они почти братья, больше чем братья. Сейчас Сигваль пойдет на Таллев…
Нет.
Юн не может…
Если бы все было так просто, Юн не пришел бы к ней.
Нет.
До дрожи.
Она не хочет слышать. Хочет наорать и выгнать его отсюда. Зачем это ей? Она уже понимает, но не хочет слышать. Пока не произнесено вслух — это не имеет никакого значения. Но если… Пути назад не будет.
— Лив… — Юн облизывает губы, и все же решается. — Лив, я люблю тебя!
Горячо и почти торжественно.
И отчаянно колотится сердце.
Он стоит совсем близко.
Оливия теряется.
— Ты удивительная женщина, Лив. Красивая, умная, храбрая… Я не смогу жить без тебя.
Искренне. Это не заигрывание с ней, он говорит честно. Вот сейчас…
Юн выше едва ли не на голову, Оливия смотрит снизу вверх, заглядывая в его глаза… полные мольбы и надежды. Немного страшно. Ноет сердце.
И страшно обидеть его.
Он ждет.
Нет.
— Нет… — спрашивает она тихо. — Зачем ты говоришь это?
Ком встает в горле. Потому, что Юн… Ей ведь тоже не все равно. Но не так. Юн давно стал родным человеком, она так привязалась. Он всегда рядом, всегда защищал ее. Он так многое сделал… Но что ей делать сейчас?
Юн качает головой.
— Я не знаю зачем, — честно говорит он, почти растерянно, — но… я не могу не сказать этого. Должен сказать. Я люблю тебя. Я даже не знаю, как это вышло… Привязался. Не могу без тебя, Лив. Просто не могу. И если придется выбирать, то я скорее откажусь от титула, чем навсегда потеряю тебя. Я готов от всего отказаться. Моя жизнь без тебя станет пустой, Лив. Я…
От всего сердца.
— Хватит! — она не может слушать, сердце разрывается. — Не надо, Юн, пожалуйста. Что ты хочешь услышать от меня? Что я тоже люблю тебя? Зачем?
Что-то вспыхивает в его глазах.
Он понял неправильно? Что она… нет, она не то хотела сказать…
Он чуть наклоняется, словно собираясь ее поцеловать. Или собираясь? Оливия ладонями упирается в его грудь. Не надо.
И не стоит ничем жертвовать! Нет.
— Я хочу знать, могу ли я на что-то надеяться? — говорит Юн, его губы совсем близко, и его глаза. — Пусть не сейчас… потом… я… Лив, я готов ждать, сколько потребуется. Но разве, отказываясь от всего, я не имею права знать, что ты чувствуешь?
— Не имеешь, — голос Сигваля заставляет вздрогнуть. Подбрасывает.
Сигваль стоит на пороге. С каменным, равнодушным лицом.
Оливия и не слышала, как он вошел. Давно?
Юн рывком разворачивается к нему. Его лицо белеет.
— Принимай решение сам, — говорит Сигваль, тихо, но так невыносимо страшно. — Не перекладывай ответственность на нее. Какого хера? Если так приперло, жертвуй жизнью молча. Ты хочешь, чтобы она радостно бросилась к тебе на шею? В благодарность, что ты, блядь, отказываешься от титула? Уебок, блядь. Что будет с ней после этого, ты подумал?