— Баграйр! Пошел отсюда! — рявкает Сигваль с порога, едва открыв дверь.
— Я громко пою? Мешаю тебе? — удивляется тот.
- Диса, забери его отсюда!
— И что мне с ним делать? — интересуется Эйдис из-за его плеча. Скорее игриво, чем недовольно.
— Не знаю. Трахни его. Пока он совсем не напился.
Сигваль злой.
Подходит к столу, пододвигает стул, садится тоже. Наливает себе вина и выпивает разом. Берет баранью ножку, крутит в руках, хмурится.
— Юн, иди сюда, — ухмыляясь зовет Эйдис. — Стульчик возьми. Угу…
Заставляет его сесть и садится к нему на колени.
— Устала? — спрашивает он.
— Да, — соглашается она. — Погладь спинку… мне нужно расслабиться. Вот… да-да, еще пониже. И вина налей.
— Хм-м… — говорит Сигваль, наблюдая за ними. — Спинку?
— Пока — спинку, — говорит Эйдис. — А там видно будет. А то мы кого-то здесь удивили? Генрих меня боится. Он, конечно, способен сделать мне детей, но тоска смертная.
— Я тоже тебя боюсь, — довольно говорит Юн, целует ее в шею за ухом.
— Ты боишься, но это же тебе не мешает. И ты отлично знаешь, как мне нравится.
Эйдис потягивается, подставляет ему шею еще раз. Юн послушно целует.
Они знакомы с раннего детства. И даже, судя по слухам, Эйдис лишила Юна невинности, именно она — его… да, вот очень похоже.
Сигваль вздыхает.
— Вот, Лив! И этот олень признавался тебе в любви…
Усталость и раздражение в его голосе.
Бросает баранью ножку, берет себе пирожок. Поднимается на ноги.
— Ладно… Меня там еще Гверо ждет. Сейчас поговорю с ним, и тогда уже все. Отдыхайте.
— Сиг! — Ти неожиданно вскакивает за ним.
Он качает головой.
— Все хорошо, Ти. Не переживай.
И уходит.
Что?
Ведь что-то не так.
Спросить?
Макален загребает Ти за талию, что-то говорит на ухо.
Ну, по крайней мере, Ти сегодня точно не будет скучать.
— Я пойду тоже, — говорит Оливия, встает. — Посплю немного. Я сегодня совсем не спала…
Ей кажется, она вообще не сможет заснуть. Так неспокойно. Но стоит только коснуться постели, даже не раздеваясь… Проваливается в сон. Она хотела дождаться Сигваля, и не вышло.
Когда Оливия просыпается, за окном темно. Пусто. Холодно — огонь в камине догорел, а новых дров не подкинули.
Сигваля нет.
Какие дела в такое время?
Или он празднует?
Празднует, наверно… это она тут спит, а у него — победа! Все удалось, все вышло, как он хотел. Он вернется под утро, довольный и пьяный… или уснет где-то там… Сегодня он имеет право на это. Слишком многим пришлось рисковать, слишком много сил…
Пойти, найти его?
Оливия полежала еще немного, глядя в потолок.
Пойти. Она все равно больше не уснет.
Она еще никогда не ходила по замку одна. Всегда в сопровождении Юна и охраны, или вместе с Сигвалем. И теперь — так странно. Пусто…
Где-то голоса…
В том зале, где они сидели и ждали — сейчас поставили еще столы и собрались люди. Веселятся.
Сигваль там?
Оливия нерешительно замирает на пороге. Если он там — все просто… Наверное. Если только… Она вдруг представляет, как Сигваль сидит там, и Ти у него на коленях. Нет. Разве так может быть?
А если его там нет? Зайти и спросить: «а не видели ли вы моего мужа?»
И шаг вперед.
Ее замечают не сразу, потом оглядываются.
Сигваля нет. Ни Юна, ни Эйдис, ни даже Ти… Оливия здесь почти никого не знает. Только поверхностно, вот трое из них были с Сигвалем, еще с Кероля, но… действительно знакомых — никого. А, нет, еще — тот, высокий, Эдвард Ноэль, она разговаривала с ним той ночью…
Толстый пьяный барон тянет к ней руки: «Киска моя! Иди ко мне! Я тебя приласкаю!» На него шикают: «Это принцесса!»
— Ваше высочество! — Ноэль поднимает кубок. — Выпьете с нами?
Сбежать просто так будет не правильно.
Она кивает. Подходит к нему. Ей наливают вина.
— Прошу вас, — он подает ей бокал. — За Сигваля! — объявляет громко.
— За Сигваля! — подхватывают остальные.
— А где он, ваше высочество, — тихо спрашивает Ноэль. — Мы надеялись, он присоединится к нам.
Он тоже не знает.
Оливия качает головой.
— Вы тоже не знаете? Ищете его?
— Ищу… Простите, я пойду.
— Конечно, — говори он. — За храбрую принцессу Оливию!
— За Оливию! — подхватывают голоса.
— Останьтесь с нами, принцесса! — кричат ей. — С нами весело!
— Да он трахает какую-нибудь девку в углу, где ему еще быть! — говорят рядом. — О, простите, ваше высочество…
Оливия краснеет.
Скорее отсюда.
Чуть в стороне, за портьерами, кто-то действительно кого-то трахает… сопение и сладкие стоны. Хочется заглянуть, удостовериться. Оливия даже замирает ненадолго, стоит… Нет, она не подслушивает, просто… пытается понять.
Потом, вместе с сопением — рокочущий, чуть хриплый бас… слов почти не разобрать, какие-то нежности. Но это точно не Сигваль.
Где искать? Попробовать найти Юна? Либо у него, либо у Эйдис.
Она сходит с ума?
Да, она вытаскивает Юна из постели. Голый, взъерошенный, завернувшийся в простыню, он выглядывает из дверей. Яркий красный засос на шее…
— Юн, ты не видел Сигваля?
— Нет, — говорит Юн. — А разве он не с тобой?
Хочется расплакаться.
— Да он напился и дрыхнет где-нибудь! — голос Эйдис из глубины комнаты. — Не переживай!
Да, скорее всего, так и есть.
Оливия ходит по замку как привидение.
Нет, никто толком не видел его, никто не знает.
Зачем она делает это? Над ней все смеются уже… Куда ему деться? Он отдохнет, выспится и придет. Он же не ребенок, взрослый мужик, что с ним может случиться?
Внизу, в галерее, ее догоняет Ти. Тоже слегка помятая и растрепанная…
— Выше высочество! Вы ищете Сигваля?
В первое мгновение екает сердце, но за спиной Ти, чуть в отдалении, стоит Макален, в одном сапоге, криво застегнутой рубашке и с камзолом подмышкой.
— Да, — говорит Оливия. — Вы не видели его?
Ти отчаянно кусает губы.
— Нет, я не видела. Но я… Простите, ваше высочество, но очень переживаю за него. Сигваль просил не говорить никому, но я… — кусает губы, но они все равно дрожат.
— Что случилось?
— Сигваль сказал, что это ерунда, блеф, что ничего опасного нет… и это… сода… и… — Ти всхлипывает, собирается с силами. — Простите. Сейчас… Там, в башне еще, Тифрид заставил Сигваля выпить яд. Нет, он сказал, что это яд, что он действует медленно, и только к вечеру… Либо Сигваль выпьет, либо меня убьют. Подстраховаться. Чтобы уж наверняка, — у Ти огромные глаза и в них — ужас. — Сигваль выпил. Он сказал потом, что это не яд, просто сода, что знал заранее… но… Его нигде нет!
Паника сжимается в животе. До боли. Ноги немеют.
— Вы знали, — сухо говорит Оливия, и даже сама не узнает свой голос.
— Да. Простите! — Ти плачет. — Он велел никому не говорить!
— Я поняла, спасибо, — говорит Оливия.
Подходит Макален, обнимает Тильду, и она рыдает у него на груди.
А у Оливии нет никого, чтобы так порыдать. Совсем никого.
Ти еще раз, с начала, пытается все объяснить. Да, Оливия понимает…
Она идет, почти бесцельно… не видя куда…
Где-то за поворотом, за дверью, оставшись одна — садится на пол. Прижимается лбом к стене.
Что ей делать?
Неприметная дверь за выступом башни, полускрытая желтеющим кустом шиповника. И по лестнице наверх…
Как Оливия нашла это место — не возможно сказать. Скоро рассвет. Она бегала всю ночь. Не чувствуя ног, не чувствуя ничего. Главное — найти.
Сердце подсказало?
Она помнит, он говорил что-то такое… сестра любила играть. Тихое место, где можно побыть в одиночестве.
Одиночество…
По лестнице наверх.
Он сидит на ступенях, на самом верху, привалившись к стене.
Спит?
Вот сейчас… ведь просто спит же?! Не может же быть…
На мгновение кажется — она сама сейчас умрет, упадет тут же, рядом, сердце остановится. У нее больше нет сил. Ноги не слушаются. В глазах все плывет.
— Сигваль! — Оливия бросается к нему, трясет за плечи. Отчаянно. Вся в слезах.
В первое мгновение кажется — он совсем холодный, и…
Он морщится, зажмуривается, вздрагивает в ее руках.
Открывает глаза.
— Лив? — говорит тихо, немного хрипло. — Что ты здесь… Лив? Я уснул, да?
Она обнимает его крепко-крепко, обхватывает. Ее просто трясет.
— Лив, ну что ты? — он обнимает в ответ, гладит ее по спине, усаживает к себе на колени. Кажется, не сразу понимает, что произошло.
— Ты живой! — всхлипывает она.
— Да все нормально, — он вздыхает, обнимает ее и в его объятьях так хорошо и тепло. — Я напугал тебя, да?
Она кивает, уткнувшись носом ему в шею.
— Я думал… — говорит Сигваль. — Ну, не знаю, о чем я думал. Прости. Просто нервы сдали. Это Ти сказала тебе, да? Все хорошо. Ну, что ты? Я же говорил ей, что все это ерунда, ничего нет…
— Зачем ты здесь?
— Да просто… нервы сдали, — говорит он, виновато. — Испугался. Я когда с Гверо все решил, вышел, и что-то так в глазах начало темнеть и в животе скрутило… ну, Лив… — он вздыхает, трется носом о ее щеку. — Все хорошо. Если бы что-то было, я бы давно помер, — он фыркает. — Прости. А так вот выспался немного и лучше стало. Просто от недосыпа и всего этого…
Оливия чуть отстраняется, смотрит на него. Это почти невозможно осознать.
— Ты что, пришел сюда, чтобы тихо помереть в одиночестве?
Он морщится, потом улыбается, чуть неуверенно.
— Ну, я просто представил, как грохнусь где-то там, посреди всего этого пира в судорогах…
Невозможно…
— Ты идиот!
А если бы там действительно был яд? Поздно что-то делать? Но спрятаться здесь…
Ненормальный! Чертов придурок! Разве можно так?!
— Да, — уже совсем честно и весело улыбается он. — Так и есть. Да я был уверен, что все в порядке. Потом как-то не до того… надо было бы с Олафом поговорить… а потом… Лив, ты простишь меня?