Он послушно отпускает, поворачивается.
Она обнимает его сзади — не может удержаться… и щекой к его спине…
— Сейчас… — говорит шепотом.
Усилие над собой — чтобы убежать.
И все же — шаг назад. И еще шаг.
Теперь, без платья, выходит действительно тише.
Сигваль ждет. Нужен сигнал.
Она расправляет плетку. Резкий замах… и щелкает в воздухе.
Он выпрямляется. Прислушиваясь. Всем телом показывая заинтересованность.
Мышцы под кожей медленно перекатываются — это завораживает.
Хорошо. Чего она стесняется, в самом деле? Она не сильно… Плетка, конечно, коротковата, далеко не отойдешь… Все равно у нее пара шагов форы.
И следующим взмахом — ему по спине, у лопатки. Задевает легонько, самым концом.
Он вытягивается.
А она бросается бежать.
— Лови!
Сорочка свободная, чуть ниже колен, и бегать в ней куда удобнее, чем в платье. Только смешно — тихо не выходит. Зато на бегу Оливия даже умудряется перепрыгнуть через невысокий столик. А вот Сигваль, не видя, налетает на него, чуть не падает, но быстро успевает сориентироваться и удержаться… схватившись за ушибленную ногу… ничего… он шипит сквозь зубы и смеется.
Она замирает неподвижно. Задерживая дыхание.
Он замирает тоже. Выпрямляется. Прислушивается.
И тихо-тихо, на носочках, изо всех сил стараясь не шуметь, Оливия обходит его по дуге.
Слышит?
Можно поспорить — он слышит ее. Чувствует где она. Ждет. Ему интересно, что она будет делать.
И он так невероятно хорош. И сейчас — особенно.
Что в нем? И не сказать ведь, что как-то особенно красив, и изящества никакого. Но в нем, без всяких сомнений, видна сила и уверенность, скупая точность движений — только необходимое, не напоказ. От него невозможно отвести взгляд. Ее Сигваль. Для нее.
Он ждет. «Давай!»
Плетка…
Поиграем?
Замахивается. Удар. Снова легонько, самым краем.
Сигваль чуть поводит плечом, фыркает так снисходительно, едва ли не презрительно к ее жалким попыткам. Словно говоря — давай уж, если начала. Он не сходит с места, не двигается.
Хорошо. У него и так спина в шрамах, она ничего нового…
Оливия чуть прикусывает губу, собираясь с духом.
И с размаху. Он вздрагивает чуть-чуть, с шумом втягивает носом воздух. На плече остается розовый след.
Еще?
И еще один. Выходит даже сильнее.
— Догоняй! — требует Оливия.
Он резким прыжком разворачивается за ней, и она бежит. Едва успевает.
Они носятся по залу с визгом, смехом и грохотом, снося все на своем пути. Словно дети. Почему-то кажется, это должно быть не так. Серьезнее, что ли. Больше страсти, а не вот этого вот всего.
Но страсть оглушительной волной накрывает, когда Сигваль ловит, прижимая ее к стене. Держит. Не вырваться, не убежать. Она в его руках. И его руки обжигают огнем, даже через сорочку. Невозможно терпеть… Оливия выгибается, прильнув к нему, почти повиснув на его шее, неровно дыша. Уже почти готова сдаться сразу. Сейчас…
— Что у тебя под сорочкой? — шепотом спрашивает Сигваль. — Снимай.
И не дожидаясь, сам лезет стаскивать с нее панталоны.
Его пальцы на ее бедрах… Он опускается на колени перед ней. Неторопливо, с чувством… гладит ее…
— И поцелуй, — говорит тихо.
Он целует ее там… под сорочкой… между ног. И это так неожиданно сейчас, и так волнующе. Еще немного, и у нее подогнутся колени, она и так едва держится… пытается схватиться хоть за что-то — за стену, за его плечи.
Но он вдруг поднимается на ноги и отступает назад.
— Будешь убегать?
Довольный.
Едва не облизывается.
Она, почти с обидой, толкает его ладонями в грудь.
— Это слишком легко!
Он смеется.
Легко. Она же видела, как он дерется, какая у него реакция, как он спиной чувствует опасность, и успевает… Хихикающую и топающую Оливию с закрытыми глазами ему ловить не сложнее, чем с открытыми.
— Хочешь, можно и правда заткнуть мне уши. Тут есть хорошие свечи — взять теплого воска, размять пальцами, скатать шарики. И я не буду слышать тебя. Правда это тебе не поможет. Осталось совсем немного одежды, и ты моя… Или хочешь сдаться сразу?
Ну уж нет!
Не так быстро. Мало. Она хочет еще.
— Не видя и не слыша — как ты поймаешь?
— На ощупь, — Сигваль ухмыляется. Слишком уж уверен в себе. Просто наглая свинья!
Но он нравится ей именно таким.
Попробуем.
Взять воска — это не сложно.
И все же, лишившись еще и звуков — он на мгновение теряется. Всего на мгновение. Оливия видит, как вытягивается его лицо, и он чуть прикусывает губу…
Она берет его за руку. Ведет на середину зала. Заставляет повернуться несколько раз, окончательно сбивая ориентацию.
И шаг назад.
Теперь он словно в пустоте. Один.
Шаг в сторону.
Он не поворачивается за ней. Не понимает.
Ждет. Вытянувшись. Сейчас ему действительно не просто бегать за ней.
И она легонько, без замаха, задевает его плеткой по ноге.
Сигваль почти подпрыгивает. Бросается в сторону, но Оливии там уже нет. Теперь ему не справиться и не достать ее, пока она сама этого не захочет.
Ощущение власти.
Или это она слишком самоуверенна?
Звуков нет. Все, что она может — прикоснуться, чтобы дать ему понять… Напрвить.
Ужалить и отскочить.
Игра.
По ноге. И по плечу потом. С разных сторон.
Он глубоко и медленно дышит. Невероятно собран.
Ему даже сейчас почти удается поймать, он точно понимает направление удара.
И как-то случайно, уворачиваясь, отпрыгивая, Оливия бьет в полную силу. Просто не рассчитав, не успевая… И даже сама пугается. На его руке, на предплечье, чуть ниже локтя вспухает алая полоса. И капелька крови.
Нет, Сигваль ухмыляется, ничего особенного не произошло, но она сама…
Пугается.
Отступает на шаг. Замирает.
И вдруг Сигваль оказывается в полном одиночестве.
Он не видит, не слышит ее, не чувствует. Он стоит вытянувшись, словно прислушиваясь, но звуков нет. Ждет.
Вдох-выдох, вдох…
И неожиданно хочется знать — сколько он продержится так? Один.
Жестоко? Но ведь то, что они делают сейчас — попытка узнать друг друга лучше. И она хочет знать.
Сигваль стоит на месте.
Сначала еще довольно расслабленно, но все более напряженно, с каждым вздохом. Поворачивает голову в одну сторону, потом в другую. Облизывает губы.
Вдох-выдох…
Он дышит чаще.
Поднимает руки, слепо, словно пытаясь нащупать что-то в воздухе. Ничего нет, он в пустоте. И шаг в сторону. Еще. Замирает. Он не знает, куда идти.
Он мог бы снять повязку, вытащить затычки из ушей — чего проще. Но он не делает этого. Ждет. Просто ждет, когда Оливия даст знак.
Опускает руки и просто стоит.
По руке течет капелька крови.
«Лив? Где ты?» Нет, он не говорит этого вслух, только бесшумно двигаются губы.
Одиночество.
Оливия так хорошо знает, каково это — остаться одной в пустоте.
Нет…
Она подходит ближе и чуть касается его плеча.
Он бросается к ней так стремительно и отчаянно, словно хватаясь за последнюю соломинку.
Обнимает. Крепко.
— Поймал, — голос чуть хриплый, словно чужой.
Целует ее.
Не отпуская ни на мгновение — стягивает с нее сорочку. Все время прикасаясь, хоть рукой, хоть ногой даже — к ее ноге, просто ему нужно чувствовать присутствие рядом.
А потом подхватывает на руки.
Она обнимает его за шею, гладит волосы.
— На мне еще чулки, — пытается сказать. Игра не закончена. Он не слышит.
Она и сама не готова больше убегать. Хочет быть с ним, хочет его прямо сейчас… Хватит.
Обхватывает его ногами…
Вытаскивает затычки из ушей.
Он встряхивает головой, чуть морщится, потом улыбается — широко и довольно. Не отпуская.
— На мне еще чулки, — повторяет она.
Он хмыкает.
— Побежишь?
— Может быть…
Он ставит ее на ноги. Она… ну, где-то на полшага назад.
— Лови.
И он сгребает ее в объятья, смеется.
— Поймал! Теперь ты моя, Лив! Моя очередь.
Его сердце все еще колотится, так отчаянно.
Он стаскивает повязку.
Подхватывает Оливию снова, и тащит на подушки и теплые шкуры у камина. Осторожно, поддерживая, заваливает на спину, одним движением прижимаясь к ней и сразу в нее. Так, что захватывает дух. До упора, до глухих стонов… И это так хорошо сейчас, после всей этой беготни, сомнений и игр — просто отдаться ему, полностью, без остатка.
Плетку она потеряла где-то по дороге…
— Мне нравится, как ты визжишь, когда бегаешь, — шепотом говорит Сигваль ей на ухо, толкаясь в ней.
Его щека чуть трется о ее шею.
— Мне тоже, — так же шепотом говорит она. — Как-нибудь…
…повторим.
Но говорить уже не выходит. Даже думать ни о чем не выходит. То, что Сигваль делает с ней — его горячие руки на ее коже, его поцелуи… все это куда важнее любых игр и слов. И нет больше никого в целом мире кроме них двоих.
58. Мёрд, которой можно все
Сигваль просыпается от того, что его кусают за нос. Так, что не вздохнуть.
В первое мгновение он вздрагивает от неожиданности. Потом открывает один глаз… нет, второй не успевает, Мёрд тыкает в глаз пальцем.
Он морщится.
Все в слюнях.
Подхватывает и поднимает ее над собой.
Мёрд весело визжит и хохочет, дрыгает ногами, пытается достать его своими пальчиками. И как только он чуть опускает, она хватает его за волосы. Пытается извернуться и прыгать.
— Выспалась? — спрашивает Сигваль. — Хочешь играть?
За окном — едва рассвет.
Она смеется.
Хочет. И плевать ей на то, что он хочет спать. Она всю ночь хныкала, дергала их с Оливией и требовала есть. У нее лезут очередные зубы, и она пытает сгрызть все подряд.
— Пойдем, — говорит Сигваль. — Дадим маме немного поспать.
Он слишком балует ее, он знает. Даже Оливия более строгая мать, а он… Пока его не было — Мёрд спала в своей кровати, а как вернулся — перебралась к ним, и теперь не выгнать. И спит между ними, поперек…