– Не думаю, Непот, – вздохнул Цезарь, – что это хорошая идея. Не хватало мне еще одной войны на Форуме.
– Разве не пора? – спросил Непот, не обратив внимания на слова Цезаря. – С тех пор как я вышел из пеленок, у нас не было хорошей потасовки.
– Ты просто решил уйти с грохотом.
– Точно! Перед уходом мне очень хочется задать трепку Катону!
Последними прибыли Катон и Терм. Они поднялись по ступеням с той стороны, где Поллукс восседал на своем крашеном мраморном коне, прошли между преторами, улыбнувшись Бибулу, и приблизились к скамье. Оба вновь прибывших подхватили под локти Метелла Непота, не успевшего понять, что происходит, и передвинули его на середину скамьи. Потом плюхнулись – между ним и Цезарем. Рядом с Цезарем сел Катон, рядом с Непотом – Терм. Когда Бестия попытался пересадить Непота на другую сторону от себя, Луций Марий втиснулся между ними. Таким образом, Метелл Непот оказался один среди своих врагов, равно как и Цезарь, когда Бибул вдруг подвинул свой стул к Цезарю, отстранив пораженного Филиппа.
Тревога нарастала. Оба консула нервничали, а преторы мечтали, чтобы платформа стояла раза в три выше от земли.
Но наконец собрание началось – как заведено, с молитв и авгурий. Все шло согласно установленному порядку. Цезарь коротко информировал собрание, что плебейский трибун Метелл Непот хочет представить народу на обсуждение законопроект.
Метелл Непот поднялся, развернул свиток.
– Квириты, сегодня – четвертый день января в год консульства Децима Юния Силана и Луция Лициния Мурены! К северу от Рима, на обширной территории Этрурии, изгой Катилина важно расхаживает с армией мятежников! Сражаться с ним поручено Гаю Антонию Гибриде, который командует армией, по крайней мере раза в два превосходящей силы Катилины! Но ничего не происходит! Прошло уже почти два месяца с тех пор, как Гибрида покинул Рим, чтобы покончить с этой жалкой кучкой ветеранов из Этрурии, таких старых, что у них колени скрипят, но ничего не происходит! Рим продолжает жить в условиях действия senatus consultum ultimum, а проконсул, командующий легионами, бинтует свой палец!
Настал черед свитка вступить в игру. Игра предстояла серьезная. Непот был не так глуп, чтобы думать, что этому собранию понравится клоун. Он прокашлялся и сразу приступил к деталям:
– Я предлагаю народу Рима освободить Гая Антония Гибриду от обязанностей главнокомандующего. Я прошу народ Рима заменить его Гнеем Помпеем Магном. Я требую, чтобы народ Рима наделил Гнея Помпея Магна imperium maius на всей территории Италии, кроме самого Рима! Далее, я прошу дать Гнею Помпею Магну столько денег, войск, вооружения и легатов, сколько он потребует. Я предлагаю постановить, чтобы его специальное назначение вместе с imperium maius продолжалось до тех пор, пока он сам не решит сложить с себя полномочия!
Как только Метелл Непот произнес эти слова, Катон и Терм вскочили.
– Вето! Вето! Я налагаю вето! – в один голос крикнули оба.
Град камней со свистом обрушился на магистратов, казалось, ниоткуда. Громилы бросились сквозь ряды сенаторов к обеим лестницам. Курульные кресла попадали, когда консулы, преторы и эдилы ринулись вверх по широким мраморным ступеням в храм. Плебейские трибуны скакали за ними следом – все, кроме Катона и Метелла Непота. Цезарь обмотал правую руку тогой и отступил, окруженный ликторами, вместе с Непотом.
Но Катон упорствовал. Он все продолжал кричать, останавливаясь на каждой ступени лестницы, что он налагает вето, пока Мурена не выбежал из-за колонн и силой не втащил его внутрь. Гарнизон вступил в битву со щитами на груди и на спине и с длинными палками. Постепенно громилы, успевшие забраться на платформу, были сброшены. Теперь сенаторы ринулись в храм в поисках укрытия. А внизу, на Форуме, разразился полномасштабный бунт. Улюлюкающий Марк Антоний и его приятель Курион напали на громил, а их друзья кинулись им помогать.
– Ну что ж, хорошее начало года! – резко заметил Силан, волнение заглушало боль в животе. – Ликтор, я приказываю тебе подавить бунт!
– Не надо! – устало сказал Цезарь. – У меня здесь гарнизон. Я приказал им прийти сюда, когда заметил странные лица в толпе. Теперь, когда мы ушли с ростры, до очень серьезного столкновения не дойдет.
– Это ты виноват, Цезарь! – зло выкрикнул Бибул.
– Послушать тебя, Блоха, так во всем всегда виноват я.
– Да успокоитесь вы, наконец? – рявкнул Силан. – Я созвал сенат, и я наведу порядок!
– Может быть, лучше применить senatus consultum ultimum, Силан? – спросил Непот, удостоверившись, что его свиток цел. – Как только шум снаружи утихнет, позволь мне закончить мое выступление перед народом.
– Тихо! – Силан попытался зарычать, но получилось похоже на блеяние. – Senatus consultum ultimum наделяет меня, как консула с фасциями, полномочиями принять любые меры, которые я посчитаю необходимыми для защиты Республики!
Он стал задыхаться. Ему нужно было сесть. Но его кресло осталось на платформе. Силан послал за ним слугу. Когда кто-то раздвинул стул, консул рухнул на него, серый, покрытый потом.
– Почтенные отцы, я положу конец этому ужасу! – сказал он. – Марк Кальпурний Бибул, тебе слово. Пожалуйста, объясни, что ты хотел сказать своим обращением к Цезарю.
– Я не обязан ничего объяснять, Децим Силан. Это просто констатация факта, – ответил Бибул, указывая на синяк на левой щеке. – Я обвиняю Гая Цезаря и Квинта Метелла Непота в инициировании общественного беспорядка! Кто еще выигрывает от бунта на Форуме? Кто еще хочет видеть хаос? Чьим еще интересам это служит?
– Бибул прав! – завопил Катон, до такой степени довольный вызванным кризисом, что впервые забыл о надлежащем обращении. – Кто еще выигрывает от этого? Кому еще нужно, чтобы на Форуме пролилась кровь? Возвращаются добрые старые времена Гая Гракха, Ливия Друза и грязного демагога Сатурнина! Вы оба – прихвостни Помпея!
Со всех сторон слышался грохот. В храме не было никого из тех ста с лишним сенаторов, кто голосовал с Цезарем во время судьбоносного деления пятого декабря, когда пятеро были приговорены к смерти без суда.
– Ни плебейский трибун Непот, ни я как городской претор ничего не выигрываем от этого бунта, – возразил Цезарь, – и те, кто кидал в нас камни, нам неизвестны. – Он насмешливо посмотрел на Марка Бибула. – Если бы созванное мною собрание прошло мирно, Блоха, в результате Непот одержал бы блестящую победу. Ты на самом деле думаешь, что серьезные выборщики захотели бы, чтобы их легионами командовал такой олух, как Гибрида, если вместо него предложить Помпея Магна? Драка началась, когда Катон и Терм наложили вето, не раньше. Использовать вето, чтобы помешать народу обсуждать законы на contio или подсчитать голоса, – это нарушение всех традиций Рима! Я не виню людей за то, что они начали закидывать нас камнями! Прошло три месяца с тех пор, как они вообще приобрели права!
– Кстати, о правах! Все плебейские трибуны имеют право налагать вето по своему желанию! – заорал Катон.
– Какой же ты дурак, Катон! – воскликнул Цезарь. – Почему, ты думаешь, Сулла отнял у таких, как ты, право вето? Потому что на самом деле вето никогда не было предназначено для того, чтобы служить интересам нескольких человек, контролирующих сенат! Всякий раз, когда ты вопишь свое «вето», ты оскорбляешь тысячи людей, собравшихся там, на Форуме, людей, которых ты обманываешь! Ты лишаешь их права выслушать законопроекты, которые им представляют, а потом спокойно проголосовать так или иначе!
– Спокойно? Спокойно? Это не мое вето нарушило спокойствие, Цезарь, это были твои громилы!
– Я никогда бы не опустился до того, чтобы использовать таких подонков!
– А тебе и не нужно было куда-то опускаться! Тебе только надо было отдать приказ!
– Катон, истинный правитель Рима – народ, а не кучка сенаторов с несколькими трибунами, их глашатаями, – сказал Цезарь, стараясь быть терпеливым. – Ты не служишь интересам народа, ты служишь интересам горстки сенаторов, которые воображают, будто владеют империей миллионов! Ты лишаешь народ его права, а этот город – его dignitas! Мне стыдно за тебя, Катон! Риму стыдно за тебя! Даже твоим хозяевам-boni стыдно за тебя! Они используют твою наивность и смеются над твоими предками у тебя за спиной! Ты называешь меня прихвостнем Помпея Магна? Я не прихвостень! А вот ты, Катон, настоящий прихлебатель boni!
– Цезарь, – сказал Катон, вплотную подходя к своему противнику, – ты – раковая опухоль на теле Рима! Ты – все то, чего я не выношу!
Он повернулся к группе ошеломленных сенаторов и протянул к ним руки. В рассеянном свете, проникающем в храм между колоннами, начинавшие затягиваться полосы на лице Катона делали его похожим на рассвирепевшую дикую кошку.
– Отцы, внесенные в списки, этот Цезарь всех нас уничтожит! Он уничтожит Республику, я это нутром чувствую! Не слушайте его болтовню о народе и о правах народа! Слушайте меня! Гоните из Рима его и его мальчика-педераста Непота, запретите им появляться в пределах Италии! Я обвиняю Цезаря и Метелла Непота в насилии! Я добьюсь, чтобы их объявили вне закона!
– Слушая тебя, Катон, – отозвался Метелл Непот, – я подумал, что лучше допустить насилие на Форуме, чем позволить тебе безумствовать, налагая вето на любое собрание, любое предложение, любое слово!
И вторично за этот месяц Катона застали врасплох. Метелл Непот подошел к нему и залепил такую пощечину, что шрамы, оставленные Сервилией, разошлись и вновь стали кровоточить.
– Мне все равно, что ты сделаешь со мной с помощью твоего драгоценного senatus consultum ultimum! – крикнул Непот Силану. – Стоит даже умереть в Туллианской тюрьме, зная, что дал в морду Катону!
– Уезжай из Рима, отправляйся к твоему хозяину Помпею! – задыхаясь, проговорил Силан, не в состоянии контролировать ни собрание, ни свои чувства, ни боль.
– Да я только этого и хочу! – презрительно кинул Непот, повернулся и вышел. – Вы еще увидите меня! – крикнул он, сбегая по ступеням. – Я вернусь с моим зятем Помпеем! Кто знает? Может быть, к тому времени Римом будет править Катилина и все вы будете мертвы, как того заслуживаете, вы, грязножопые овцы!