– Ого! Восхитительно, Клодий, но boni никогда не разрешат тебе сделать это.
– У boni не будет выбора, – решительно объявил Клодий.
– И как же ты заплатишь за это зерно? Его цена будет непомерно высока.
– Внесу закон об аннексии Кипра. Не забывай, что Египет и все его владения, в частности Кипр, были оставлены Риму по завещанию царя Птолемея Александра. Ты возвратил Египет египтянам, позволив сенату подтвердить право Птолемея Авлета на египетский трон, но твой декрет не касается его брата на Кипре. Это значит, что Кипр все еще принадлежит Риму – согласно тому старому завещанию. Мы никогда этим не пользовались, но я намерен это сделать. В конце концов, в Сирии больше нет царей, а Египет не может воевать один. Тысячи и тысячи талантов лежат во дворце в Пафосе и ожидают, чтобы Рим взял их.
Это прозвучало вполне убедительно, чем Клодий был очень доволен. Цезарь – проницательный, он сразу почувствует неискренность. Но Цезарь не знал о том, что Клодий давно имел зуб на Птолемея Кипрского. Когда пираты захватили Клодия, он высокомерно велел требовать у Птолемея Кипрского десять талантов для его выкупа, желая посоревноваться с Цезарем. Птолемей Кипрский просто рассмеялся и отказался дать больше двух талантов за шкуру флотоводца Публия Клодия, присовокупив, что два таланта – красная ему цена. Смертельное оскорбление. Ну что ж, чтобы удовлетворить жажду мести Клодия, Птолемей Кипрский заплатит намного больше двух талантов. Ценой станет все, что он имеет, от регентства до последнего золотого гвоздя в двери.
Если бы Цезарь знал историю с выкупом и двумя талантами, он бы заинтересовался побудительными мотивами Клодия. Но сейчас он думал совсем о другой мести.
– Какая замечательная идея! – вежливо похвалил Цезарь. – У меня как раз есть сенатор, которому можно доверить такую деликатную миссию, как аннексия Кипра. Туда нельзя посылать человека с липкими пальцами, иначе Риму достанется меньше половины кипрского имущества и цена благотворительного зерна увеличится. И сам ты не можешь поехать. Ты должен будешь узаконить специальное назначение, чтобы аннексировать Кипр, а у меня имеется подходящий кандидат для такой работы.
– У тебя уже есть нужный человек? – спросил ошеломленный Клодий, заметив, с какой злостью произнес это Цезарь.
– Поручи это дело Катону.
– Катону?
– Именно. Это должен быть Катон! Он разыщет каждую драхму в самом темном углу, у него будут самые безупречные отчеты, он пронумерует каждую драгоценность, каждую золотую чашу, статую и картину. Казна получит огромную сумму, – сказал Цезарь, улыбаясь, как кот, готовый сломать шею мышке. – Сделай так, Клодий! Для этой работы Риму нужен именно такой человек, как Катон! И тебе нужен именно такой человек! Направь Катона, и у тебя появятся деньги, чтобы купить зерно!
Клодий ушел воодушевленный, оставив Цезаря размышлять о том, что ему почти удалось осуществить давнюю мечту. Противник всех специальных назначений, Катон окажется загнанным в угол, когда Клодий направит на него копья со всех сторон. В этом и была прелесть Красавчика, как называл Клодия Цицерон, превратив его прозвище в каламбур. Да, Клодий очень умен. Он сразу разглядел все нюансы назначения Катона. Другой человек мог оставить Катону лазейку, но Клодий не оставит. У Катона не останется выбора, кроме как подчиниться плебсу, и в результате этого горлопана не будет в Риме два-три года. А Катон очень не хотел покидать Рим именно сейчас, боясь, что враги воспользуются его отсутствием. Только боги знают, какой хаос затевает Клодий на следующий год, но даже если он больше ничего не сделает, чтобы угодить Цезарю, только удалит Цицерона и Катона, – то и тогда Цезарь не будет выражать недовольства.
– Я собираюсь заставить Катона аннексировать Кипр! – сообщил Клодий Фульвии, когда пришел домой.
Вдруг он нахмурился:
– Я должен был сам додуматься, но это идея Цезаря.
К этому времени Фульвия уже точно знала, как справляться с быстрыми переменами настроения своего мужа.
– О Клодий, какой же ты умный! – ворковала она, глядя на него с обожанием. – Цезарь привык использовать других людей, а теперь ты использовал его! Думаю, тебе надо продолжать использовать Цезаря.
Такое объяснение очень понравилось Клодию, который весь просиял, поздравляя себя с такими выдающимися способностями.
– Я намерен использовать его, Фульвия. Он будет составлять для меня законы.
– Религиозные – это уж точно.
– Ты думаешь, я должен оказать ему пару услуг?
– Нет, – холодно ответила Фульвия. – Цезарь не такой дурак, чтобы ожидать от патриция услуг, а по рождению ты – патриций. Это у тебя в крови.
Она встала немного неуклюже, чтобы выпрямить ноги. Ее новая беременность начинала причинять неудобства, и ей это не нравилось. Когда Клодий достигнет зенита славы, она будет ходить переваливаясь. Конечно, ребенок не помешает ей посещать Форум. На самом деле мысль о новом скандале, когда она появится публично на последнем месяце беременности, была ей приятна. И рождение ребенка не удержит Фульвию дома больше одного-двух дней. Фульвия была из тех счастливиц, которые легко носят и рожают детей. Выпрямив затекшие ноги, она снова легла рядом с Клодием на ложе. Как раз вовремя, чтобы улыбнуться Дециму Бруту, когда тот вошел – радостный оттого, что Клодий победил на выборах.
– Я нашел человека – Луций Декумий, – сообщил Клодий.
– Ты хочешь получить у него информацию о маленьких людях? – спросил Децим Брут, устраиваясь на ложе напротив.
– Да.
– Кто он? – спросил Децим Брут, беря еду с блюда.
– Смотритель религиозного братства перекрестка в Субуре. И большой друг Цезаря. Луций Декумий клянется, что менял пеленки Цезарю и проказничал с ним вместе, когда тот был маленьким.
– Ну и что? – скептически спросил Децим Брут.
– Я встретился с Луцием Декумием. Он мне понравился. И я ему понравился, – сказал Клодий и заговорил шепотом, как заговорщик: – Я нашел способ войти в ряды низших классов. Или, по крайней мере, в тот сектор низших, который может быть нам полезен.
Оба собеседника наклонились к нему, забыв о трапезе.
– Если Бибул в этом году ничего больше и не продемонстрировал, – продолжил Клодий, – то он показал, какой насмешкой может оказаться законность. Именем закона он объявил вне закона триумвиров. Весь Рим знает, что в действительности он использовал религиозный трюк. Но трюк сработал. Законы Цезаря в опасности. И скоро я сделаю такие трюки незаконными! И тогда не останется никаких препятствий, мешающих нам провести на законном основании мои плебисциты.
– Первым делом надо убедить плебс, – усмехнулся Децим Брут. – Я могу назвать тебе дюжину плебейских трибунов, которым это не удалось. Не говоря уже о праве вето. По крайней мере, в твоей коллегии есть четыре человека, которые с удовольствием наложат вето!
– Здесь-то и пригодится Луций Декумий! – крикнул возбужденный Клодий. – Мы наберем сторонников среди низших классов, которые до того запугают Форум и оппонентов-сенаторов, что никто не осмелится наложить вето! Каждый законопроект, который я внесу, будет утвержден!
– Сатурнин пытался сделать то же самое и потерпел поражение, – заметил Децим Брут.
– Сатурнин считал низшие классы толпой, он не знал ни одного имени, он не выпивал с ними, – терпеливо объяснял Клодий. – Он не сумел сделать то, что должен делать настоящий демагог, – быть избирательным. Мне не нужны огромные толпы. Все, что я хочу, – это несколько групп настоящих мошенников. Я только посмотрел на Луция Декумия и сразу понял – передо мной отпетый мошенник. Мы пошли в таверну на Новой улице и поговорили. Главным образом о его недовольстве законом, направленным на его религиозную общину. Он говорит, что в молодые годы был наемным убийцей, и я поверил ему. Вскользь он заметил, что его таверна и несколько других братств перекрестков с незапамятных времен занимаются так называемой «охраной».
– «Охраной»? – переспросила Фульвия, не поняв смысла последнего слова.
– Они берут деньги с владельцев магазинов и производителей за охрану от грабежа и насилия.
– Охрану от кого?
– От себя, конечно! – засмеялся Клодий. – Не заплатил – и тебя побили. Не заплатил – и твой товар украден. Не заплатил – и твои станки разбиты. Великолепно.
– Я поражен, – медленно произнес Децим Брут.
– Это так просто, Децим. Мы используем братство перекрестка как наше войско. Нет необходимости наполнять Форум толпами. Достаточно проделать такое лишь один раз. Максимум две-три сотни, я думаю. Вот почему нам нужно узнать, где и когда они собираются. Потом организуем их как маленькую армию: список нарядов и так далее.
– И как мы будем с ними расплачиваться? – спросил Децим Брут.
Он был умный и чрезвычайно способный молодой человек, хотя по виду этого не скажешь. Мысль о деятельности, которая осложнит жизнь boni и других надоевших консерваторов, он нашел очень привлекательной.
– Купим им выпивку. Одно я узнал точно: необразованные люди сделают для тебя все, если ты платишь за их вино.
– Недостаточно, – сказал Децим Брут.
– Знаю, – сказал Клодий. – Я также заплачу им двумя законами. Один – снова легализую все религиозные братства Рима, все общины, клубы. Второй – введу раздачу бесплатного зерна.
Он поцеловал Фульвию и встал.
– Теперь мы рискнем отправиться в Субуру, Децим, где увидим старого Луция Декумия и начнем строить планы на тот период, когда я вступлю в должность.
Выждав, чтобы страсти вокруг событий прошлого месяца улеглись и все успокоились, Цезарь провел свой закон, запрещающий наместникам заниматься вымогательством в своих провинциях.
– Я не альтруист, – обратился он к полупустому сенату, – и не против того, чтобы способный наместник обогащался приемлемым образом. Этот lex Iulia направлен на то, чтобы помешать наместнику обманывать казну и защитить жителей провинции от его жадности. Уже сотни лет римское правление в провинциях является позором Рима. Гражданство продается. Освобождения от налогов, десятин и даней продаются. Наместник берет с собой полтысячи паразитов, выкачивая ресурсы провинции еще больше. Войны ведутся по одной причине – обеспечить себе триумф по возвращении в Рим. Если житель провинции отказывается отдать дочь или поле под посевами, то он подвергается порке прутьями с колючками, а иногда его обезглавливают – если он не гражданин Рима. За военные поставки не платят. Цены устанавливаются с выгодой для наместника, для его банкиров или его прихлебал. Практика ростовщичества поощряется. Нужно ли мне продолжать?