Ты, вероятно, знаешь, что Митридат умер, но я расскажу тебе, как это произошло. Он пришел в Пантикапей на Киммерийском Боспоре и стал набирать другую армию. Он привел с собой много своих дочерей, чтобы привлечь скифских рекрутов, – предлагал их скифским царям и царевичам в жены.
Ты должен оценить настойчивость старика, Цезарь. Знаешь, что он придумал? Собрать четверть миллиона воинов и идти на Италию и Рим! Он собирался обогнуть верхний край Эвксинского моря и через земли роксоланов выйти к устью Данубия. Затем он планировал двинуться вверх по Данубию, забирая в свою армию все племена, что встретятся по пути, – даков, бессов, дарданов. Я слышал, Буребиста у даков очень умен. Митридат собирался форсировать реки Драв и Сав и вломиться в Италию через Карнийские Альпы!
О, я забыл сказать: явившись в Пантикапей, он заставил Махара покончить с собой. Своего собственного сына! Никогда я не пойму этих восточных царей! Пока он был занят вербовкой армии, Фанагория (город на другой стороне Боспора) восстала. Мятеж возглавил другой его сын, Фарнак. Я тоже ему писал. Конечно, Митридат подавил восстание. Но он допустил одну грубую ошибку. Он простил Фарнака. Видимо, у него иссякал запас сыновей. Фарнак отплатил ему, опять собрав мятежников и напав на крепость в Пантикапее. Это был конец, и Митридат понял это. Он приказал убить тех дочерей, которые оставались у него непристроенными, и нескольких жен и наложниц. И даже пару сыновей, которые были еще детьми. Затем он принял огромную дозу яда. Но яд не подействовал. Он многие годы приучал себя к ядам, чтобы выработать невосприимчивость к ним. Боялся, что его отравят. Один галл из его охраны заколол старика мечом. Я похоронил его в Синопе.
А тем временем я дошел до Сирии – и теперь Рим может ее наследовать. Нет больше сирийских царей. Я уже устал от восточных монархов. Сирия станет римской провинцией. Намного безопаснее. Мне также понравилась идея поставить у Евфрата добрые римские войска – пусть парфяне задумаются. Кроме того, я уладил спор между греками и арабами, которых Тигран переселил из их родных мест. Думаю, арабы будут теперь ручными. Поэтому некоторых из них я отослал обратно в пустыню. Но это для их же пользы. Царем скенитов является Абгар. Я слышал, он сделал невыносимой жизнь Публия Клодия в Антиохии и Клодий смылся оттуда. Хотя что именно сделал Абгар, я так и не выяснил. Вождем другого племени я сделал кого-то с ужасным именем Сампсикерам. Интересно этим заниматься, Цезарь. Доставляет большое удовлетворение. Здесь люди очень непрактичны. Они без конца пререкаются, ссорятся. Глупо. Такая богатая местность. Можно подумать, что они научатся ладить, но – нет. Но я не могу пожаловаться. Гней Помпей из Пицена имеет в своей клиентуре царей! Скажу тебе, что я все-таки заработал прозвание Магн.
Но хуже всего обстоит дело с евреями. Очень странный народ. Они вели себя крайне разумно, пока пару лет назад не умерла старая царица Александра. Она оставила двоих сыновей, которые теперь грызутся за престол. Их распря осложняется тем, что религия для них не менее важна, чем государство. Поэтому один сын должен быть верховным жрецом, как я догадываюсь. Другой станет царем евреев. Но верховный жрец Гиркан считает, что хорошо бы соединить эти две должности. У них получилось что-то вроде маленькой войны, и Гиркана победил брат Аристобул. Затем появляется идумейский царевич по имени Антипатр, который нашептал что-то Гиркану и убедил его стать союзником царя набатеев Ареты. Сделка заключалась в том, что Гиркан передаст Арете двенадцать арабских городов, которыми управляли евреи. Затем они осадили Аристобула в Иерусалиме, как они называют Гиеросолиму.
Я послал моего квестора, молодого Скавра, разобраться, в чем там дело. Он объявил правым Аристобула, а Арете приказал вернуться в Набатею. Аристобул поймал его в ловушку в Папироне или где-то там еще, и Арета проиграл. Я прибыл в Антиохию и узнал, что Аристобул стал царем евреев и Скавр не понимает, что делать. Я получаю подношения от обеих сторон. Ты должен увидеть подарок, который прислал мне Аристобул. Да ты увидишь его на моем триумфе. Волшебная вещь, Цезарь. Виноград, сделанный из чистого золота, с золотыми гроздьями по всей лозе.
Я приказал обеим партиям встретить меня следующей весной в Дамаске. Я считаю, что в Дамаске очень хороший климат, так что собираюсь провести зиму здесь и закончить разбирать ссору между Тиграном и царем парфян. Сначала я хочу встретиться с идумеянином Антипатром. Вроде бы умный человек. Вероятно, обрезанный. Семиты почти все обрезаны. Странный обычай. Я дорожу моей крайней плотью – и буквально, и метафорически. Вот! Все получилось очень хорошо. Это потому, что со мной Варрон, а также Леней и Феофан Митиленский. Я слышал, Лукулл шумно радуется, что привез в Италию сказочный плод под названием вишня. А я привезу все сорта растений, включая нежный и сочный сорт лимона, который я обнаружил в Мидии, – оранжевый лимон, не странно ли? Должен хорошо расти в Италии, любит сухое лето, плодоносит зимой.
Ну, хватит болтать. Время перейти к делу и рассказать, почему я пишу тебе. Ты очень проницательный и умный парень, Цезарь, и я заметил, что ты всегда поддерживаешь меня в сенате, и всегда удачно. Никто больше не поддержал меня, когда дело касалось пиратов. Я думаю, я пробуду на Востоке еще года два. Но должен быть дома к тому времени, когда у тебя закончится срок преторства, если ты собираешься воспользоваться законом Суллы, позволяющим патрициям баллотироваться на два года раньше плебеев.
Но пока я не вернусь домой, я намерен иметь в моем римском лагере хотя бы одного плебейского трибуна. В следующем году это будет Тит Лабиен. Я знаю, что ты знаком с ним, десять или двенадцать лет назад вы оба были в штабе Ватии Исаврийского в Киликии. Он очень хороший человек, он из Кингула в северо-западном Пицене – это как раз в середине моих земель. И умный. Он сказал мне, что вы двое хорошо ладили. Я знаю, что ты не будешь магистратом, но, может быть, ты сможешь иногда протянуть руку помощи Титу Лабиену. А если он может оказаться тебе полезным – распоряжайся. Все это я ему уже сказал. Через год – полагаю, в год твоего преторства – моим человеком будет младший брат Муции, Метелл Непот. Я должен вернуться домой как раз после окончания его срока.
Цезарь, понаблюдай за моими. Ты ведь далеко пойдешь, даже несмотря на то, что я не оставил тебе незавоеванных земель, которые ты мог бы захватить для Рима! Я не забыл, что это ты научил меня, как стать консулом, не беспокоя старика Филиппа, которому пришлось бы платить большие деньги.
Твой друг из Митилены, Авл Габиний, шлет тебе привет.
Да, думаю, что еще могу тебе сказать и это. Пожалуйста, сделай все возможное, чтобы я получил земли для моих солдат. Для Лабиена еще слишком рано поднимать этот вопрос, так что им займется Непот. Я отсылаю его домой, чтобы он прибыл в Рим до будущих выборов. Жаль, что ты не можешь быть консулом, когда начнется драка за мои земли. Рановато для тебя. Но эта драка может затянуться до твоего избрания. И тогда ты сможешь оказать реальную помощь. Ведь вопрос о земле – непростой.
Цезарь положил это длинное письмо, подпер рукой подбородок и задумался. Он с удовольствием прочитал убогую прозу Помпея и все его непроизвольные отступления. Помпей писал так, как говорил, создавалось впечатление, словно он сам присутствовал в комнате. Это письмо очень отличалось от стилистически безупречных донесений сенату, которые за Помпея строчил Варрон.
При их первой встрече в тот памятный день, когда пиценский толстосум явился в дом тети Юлии просить руки Муции Терции, Помпей Цезарю не понравился. Их отношения, вероятно, никогда не станут теплыми. Но годы смягчили Цезаря. Он понял, что теперь испытывает к Помпею скорее симпатию, нежели антипатию. Да, конечно, достойны сожаления его тщеславие и невоспитанность, его открытое пренебрежение законом. Тем не менее Помпей – чрезвычайно одаренный человек. Он и раньше редко ошибался, а чем старше становится, тем правильнее действует. Конечно, Красс ненавидит его, в этом заключается трудность. И Цезарю приходится как-то лавировать между ними.
Тит Лабиен. Жестокий варвар. Высокий, мускулистый, курчавый, нос крючком, цепкий взгляд черных глаз. Отличный наездник. Вопрос о том, кем же был его дальний предок, сбивал с толку всех римлян, не только Цезаря. Слышали даже, как Помпей рассказывал, будто Мормолика выкрала новорожденного ребенка из колыбели и заменила его одним из своих детей, чтобы демоненка воспитали как наследника Тита Лабиена. Лабиен сообщил Помпею, как хорошо он ладил с Цезарем в те давние дни. Интересно, что он рассказал об этом. Впрочем, это было правдой. Два прирожденных наездника, они часто ездили верхом в окрестностях Тарса и вели бесконечные беседы о тактике кавалерии в бою. Но Цезарь не чувствовал к нему расположения, несмотря на неоспоримый ум этого человека. Лабиена можно было использовать, но доверять ему – никогда.
Цезарь хорошо понимал, почему Помпей беспокоился о судьбе Лабиена. Настолько беспокоился, что даже внес Цезаря в список своих сторонников. Новая коллегия трибунов представляла собой странную смесь независимых индивидуумов. Вероятно, каждый начнет тянуть в свою сторону и накладывать вето на решения остальных. Хотя в одном отношении Помпей ошибался. Если бы Цезарь подбирал ручных плебейских трибунов для Помпея, то Лабиена он оставил бы на тот год, когда Помпей поднимет вопрос о земле для своих солдат. Метелл Непот – слишком Цецилий, в нем нет необходимого стального стержня. Вряд ли он справится с вопросом о солдатской земле. А вот вспыльчивый пиценец – пусть без предков, без состояния – добился бы больших результатов в подобном деле.
Муция Терция. Вдова Мария-младшего, жена Помпея Великого, мать детей Помпея, мальчика, девочки и еще мальчика. Почему Цезарь до сих пор не соблазнил ее? Вероятно, потому, что он все еще относился к ней так, как к жене Бибула, Домиции. Перспектива наставить рога Помпею была так соблазнительна, что он все время откладывал это событие. Домиция (кузина зятя Катона, Агенобарба) была уже пройденным этапом, хотя Бибул еще не знал об этом. Но узнает! Вот забавно! Только… действительно ли хотел Цезарь подложить свинью Помпею? Цезарь понимал, что тот никогда ему не простит подобного предательства. Помпей может понадобиться Цезарю, как и он может понадобиться Помпею. Жаль. Из всех женщин, попавших в его список, Цезарь больше всех думал о Муции Терции. И то, что он нравится ей, он знал уже много лет. Сейчас… стоит ли? Вероятно, нет. Вероятно, нет. С большим сожалением Цезарь мысленно вычеркнул имя Муции Терции из своего списка.