«Ну, если это не спровоцирует сейчас драку, – думал Непот, – то ничто на земле не сможет вызвать ее! На его месте я бы уже дрался на кинжалах, врукопашную. Плебеи глотают оскорбления, как собаки блевотину, а это значит, что я побеждаю. Ударь меня, Катон, ну, дай мне в глаз!»
Катон не сделал ни того ни другого. С героизмом стоика – и только он один знал, каких усилий это потребовало, – он повернулся и отошел вглубь ростры. На миг толпе захотелось выразить неодобрение при виде столь трусливого поступка, но Агенобарб опередил Марка Антония и начал неистово аплодировать этой великолепной демонстрации самоконтроля и презрения.
Луций Кальпурний Бестия спас победу Непота, начав очень остроумную атаку на Цицерона и его senatus consultum ultimum. Плебеи были в восторге, и собрание прошло энергично и очень оживленно.
Когда Непот решил, что аудитория уже пресытилась казнью римских граждан, он сменил тему.
– Кстати, о некоем Луции Сергии Катилине, – начал он дружеским тоном. – От меня не ускользнул тот факт, что на военном фронте абсолютно ничего не произошло. Катилина и его так называемые противники рассеяны по Этрурии, Апулии и Пицену, отделенные друг от друга многими ласкающими приятно-безопасными милями. А кого же имеем мы? – спросил он, подняв правую руку с растопыренными пальцами. – Мы имеем Гибриду и его больной палец. – Он загнул один палец руки. – У нас еще есть Мелок Метелл из козлиной ветви. – Еще один загнутый палец. – Да, есть царь, Рекс, доблестный противник… кого? Кого? О, никак не могу вспомнить!
Остались незагнутыми большой палец и мизинец. Но выступающий не стал дальше перечислять и всей ладонью хлопнул себя по лбу:
– О-о, как я мог забыть моего собственного брата? Предполагалось, что он будет там, но он приехал в Рим, чтобы принять участие в акте справедливости! Думаю, мне надо простить его, озорника.
Эта реплика заставила выйти вперед Квинта Минуция Терма.
– К чему ты клонишь, Непот? – спросил он. – Какая беда случилась на этот раз?
– Беда? – Непот театрально отпрянул. – Терм, Терм, пожалуйста, не разводи костер под своей задницей, чтобы не закипеть! С таким именем тебе лучше подходит что-нибудь тепленькое, дорогой мой! – щебетал он, хлопая ресницами под общий хохот плебеев. – Нет, мой сладкий, я просто хотел напомнить нашим замечательным плебеям, присутствующим здесь, что у нас есть армии, чтобы сразиться с Катилиной – когда они отыщут его. Север нашего полуострова – большая территория, там легко можно заблудиться. Особенно учитывая утренний туман в верховьях Тибра. Трудно даже найти место, чтобы опорожнить свои порфирные ночные горшки!
– У тебя есть какие-нибудь предложения? – грозно спросил Терм. Он героически старался подражать Катону, но Непот стал посылать ему воздушные поцелуи, и толпа захохотала.
– У меня есть предложение! – весело ответил Непот. – Я вот тут стоял и смотрел на лицо Катона – pipinna, pipinna! – и перед моими глазами вдруг мелькнуло другое лицо. Нет, уважаемый, не твое! Вон, видишь, там? Вон тот отважный человек, на цоколе, четвертый от края, среди бюстов консулов? Красивое лицо, по-моему! Такие светлые волосы, такие красивые голубые глаза! Не такие огромные, как у тебя, конечно, но все равно неплохие.
Непот поднес ладони рупором ко рту и крикнул:
– Эй, там, гражданин! Да, ты, в заднем ряду, как раз около бюстов консулов! Ты можешь прочитать имя? Да, правильно, этот, с золотыми волосами и голубыми глазами! Кто это? Помпей? Который Помпей? Ты сказал Manus? Magus? O-o, Magnus! Спасибо, квирит, спасибо! Его имя – Помпей Магн!
Терм сжал кулаки.
– Не смей! – зло крикнул он.
– Чего не сметь? – невинно спросил Непот. – Хотя признаю, что Помпей Магн смеет все. Разве найдутся ему равные в сражении? Думаю, нет. И сейчас он в Сирии, закончив все свои битвы, готовится возвратиться домой. Восток покорен, и Гней Помпей Магн – победитель. А про козлиных Метеллов и «царственных» Рексов такого сказать нельзя! Хотел бы я пойти на войну с кем-нибудь из них, а не с Помпеем Магном! Каких пустяковых противников они, должно быть, повстречали, чтобы претендовать на триумфы! Да я был бы настоящим героем, если бы отправился в поход с ними. Я мог бы быть как Гай Цезарь и прятать мои редеющие волосы под венком из дубовых листьев!
Непот поприветствовал Цезаря, стоявшего на ступенях курии Гостилия с венком на голове.
– Я предлагаю, квириты, провести небольшой плебисцит. Согласны ли вы достойно встретить Помпея Магна и дать ему специальное поручение – уничтожить причину, по которой мы все еще терпим этот бесконечный senatus consultum ultimum? Я имею в виду – надо бы вернуть домой Помпея Магна, чтобы он покончил с тем, с кем представитель козлиной ветви не может даже начать, – с Катилиной!
И опять раздавались приветственные возгласы, пока Катон, Терм, Фабриций и Луций Марий не наложили вето и на последнее предложение.
Председатель коллегии, и потому ответственный за созыв собрания, Метелл Непот решил, что сказанного и сделанного достаточно. Вполне удовлетворенный, он распустил собрание и ушел, держась за руки со своим братом Целером. По дороге он жизнерадостно принимал аплодисменты развеселившихся плебеев.
– А тебе понравилось бы, – спросил Цезарь, присоединяясь к ним, – ходить лысым, когда твое родовое имя означает «кудрявый»?
– Твой tata не должен был жениться на Аврелии Котте, – ответил Непот, не смущаясь. – Никогда не встречал ни одного Аврелия Котту, у кого к сорока годам голова не была бы похожа на яйцо.
– Знаешь, Непот, до сегодняшнего дня я и не предполагал, что у тебя такой талант демагога. Там, на ростре, ты показал настоящий стиль. Они ели у тебя с руки. И мне так понравилось твое выступление, что я даже простил тебе выпад по поводу моих волос.
– Должен признаться, я ужасно повеселился. Однако у меня ничего не получится, пока Катон на все налагает вето.
– Согласен. Год предстоит неудачный. Но по крайней мере, когда придет срок баллотироваться на более высокий пост, выборщики вспомнят тебя. Даже я мог бы за тебя проголосовать.
Братья Метеллы направлялись на Палатин, но прошли немного по Священной дороге к Государственному дому, чтобы проводить Цезаря.
– Я так понимаю, что ты возвращаешься в Этрурию? – спросил Цезарь Целера.
– Завтра на рассвете. Я бы хотел, чтобы у меня был шанс сразиться с Катилиной, но наш полководец Гибрида хочет, чтобы я был на границах Пицена. Катилине слишком далеко идти до Пицена, он обязательно споткнется о кого-нибудь. – Целер с любовью сжал запястье брата. – Твоя реплика об утреннем тумане в верховьях Тибра была замечательна, Непот.
– Ты не шутил насчет отзыва Помпея домой? – поинтересовался Цезарь.
– В этом мало смысла, – серьезно ответил Непот. – Готов признаться: я сказал это скорее просто для того, чтобы посмотреть, как отреагируют люди. Однако, если бы Помпей оставил свою армию и вернулся домой один, на дорогу ему потребовалось бы не больше пары месяцев – в зависимости от того, как быстро он получит требование возвратиться.
– Через два месяца даже Гибрида заставит Катилину дать бой, – сказал Цезарь.
– Конечно, ты прав. Но, послушав сегодня Катона, я уже не уверен, что хочу провести целый год в Риме с его вечным вето. Ты понял это, когда сказал, что у меня будет неудачный год. – Непот вздохнул. – Урезонить Катона невозможно! Его не заставишь выслушать чужое мнение, сколько бы здравого смысла оно в себе ни заключало! И запугать его нельзя!
– Говорят, – сказал Целер, – что он даже тренировался. Заранее готовился к тому дню, когда доведет своих коллег – плебейских трибунов до белого каления и они сбросят его с Тарпейской скалы. Когда Катону было два года, вождь марсов Силон держал его над обрывом и показывал на острые камни, угрожая кинуть туда. Но маленькое чудовище просто висело у него в руках и отказывалось подчиниться.
– Да, Катон таков, – усмехнулся Цезарь. – Так оно все и было, мне Сервилия рассказывала. Возвращаясь к твоему трибунату, Непот. Я тебя правильно понял? Ты думаешь об отставке?
– Скорее о том, как довести сенат до того, чтобы он применил ко мне senatus consultum ultimum.
– Ты все время будешь твердить, что надо вернуть Помпея домой.
– Вряд ли, это выведет сторонников Катула из себя.
– Именно.
– Однако, – сдержанно сказал Непот, – если бы я предложил народу отстранить Гибриду за некомпетентность и вернуть домой нашего Магна с теми же полномочиями и боевыми порядками, какие были у него на Востоке, это вызвало бы большое недовольство. Затем, если бы я добавил к первоначальному законопроекту еще немного – скажем, разрешить Магну сохранить свои полномочия и армии в Этрурии и выдвинуться на должность консула на следующий год in absentia, – как ты думаешь, этого было бы достаточно, чтобы вызвать мощное извержение?
Цезарь засмеялся:
– Вся Италия покроется горячим пеплом!
– Ты известен как большой знаток законов, великий понтифик. Ты не откажешься помочь мне разработать детали?
– Не откажусь.
– Будем помнить об этом. Просто на случай, если к следующему январю Гибрида все еще не сможет покончить с Катилиной. Я бы хотел, чтобы в конце срока меня отстранили от должности!
– От тебя будет вонять хуже, чем от солдатского шлема, Непот, но только для таких, как Катул и Метелл Сципион.
– Запомни также, Цезарь, что понадобится весь народ, а это значит, я не могу созвать собрание. Для этого мне нужен будет хотя бы претор.
– Интересно, – обратился Цезарь к Целеру, – о ком из преторов может думать твой брат?
– Не имею понятия, – серьезно ответил Целер.
– И после того как тебя заставят уйти из трибуната, Непот, ты отправишься на Восток, к Помпею Магну.
– На Восток, к Помпею Магну, – подтвердил Непот. – Так они не посмеют преследовать меня, когда я вернусь домой – с тем же самым Помпеем Магном.
Братья Метеллы тепло попрощались с Цезарем и пошли своей дорогой. Цезарь смотрел им вслед. Отличные союзники! «Но беда в том, – подумал он, вздохнув и входя в дом, – что никогда не знаешь, как все может измениться. Союзники нынешнего месяца могут обернуться противниками в следующем. Никогда не знаешь».