– Ну, в театральный поступай, – не совсем уверенно отвечала мама. – Вон твои любимые модели – они все-таки актрисы. Должна же какая-то работа быть.
В понятии Аленкиной мамы модель не сопоставлялась с работой. К тому же она была убеждена, что век у модели недолгий.
– Всем только молоденькие нужны. А женский век короткий.
Аленка с мамой согласилась – поступать в институт надо, и театральный институт – это не то что фармацевтический колледж. Девочка стала посещать театральную студию в городском клубе, участвовала в городском конкурсе красоты. Она везде была первая, лучшая, самая красивая и была убеждена, что если ей покорился мир ее городка, то и Москву она покорит с легкостью. Аленке и в голову не приходило, что большой город живет совсем по другим законам.
Через дальних родственников Аленка нашла место в общежитии в Москве по сходной цене и отправилась покорять столицу.
В театральное училище она не поступила. И даже как-то и не очень расстроилась. Покрутившись там, она решила, что мир театра не для нее. Она толком и в театры-то не ходила. В их городе был один драматический театр, пару раз их водили туда всем классом, но всякий раз пьеса была скучная, и Аленке по своей воле ходить туда не захотелось. Да и бог с ним, с этим театром! Это мама ее надоумила в театральный вуз поступать, а сама-то она не о театре мечтала, а о подиуме и о фотосессиях для глянцевых обложек.
Она разузнала, где находятся модельные агентства и как в них попасть, и решила отправиться туда. Всюду ее брали, но за обучение надо было платить, да немаленькие деньги, таких денег в их семье никогда не было. А еще надо было создать свое портфолио, а это тоже стоило приличных денег.
Возвращаться домой у Аленки и в мыслях не было. Выход был только один: надо найти такую работу, чтобы хватало и жилье оплатить, и курсы фотомоделей.
Она стала рыскать по просторам интернета, чтобы понять, какую же ей найти работу, потому что ничего путного ей в голову не приходило. И вдруг наткнулась на объявление, которое показалось ей стоящим: ночной клуб приглашал на работу девушек. Надо было танцевать. Опыт работы не требовался, и обучать их обещали бесплатно. Аленка обрадованно помчалась на собеседование, тем более что танцевать ей всегда нравилось.
Оказалось, что танцевать надо стриптиз, и это, конечно, огорошило Аленку. Но менеджер, который проводил собеседования с девушками, а их было больше двадцати в тот день, уверял, что заведение у них очень солидное, танцовщицам гарантирована безопасность, раздеваться надо не до конца, а условия работы и оплата очень хорошие. Ну, в общем, обычный танец, только в полураздетом виде.
– У нас не бордель, – несколько раз повторил менеджер. – Публичные дома в нашей стране запрещены законом, а у нас заведение солидное, и законы мы уважаем.
– В турецкое рабство нас не продадите? – пошутила одна из кандидаток.
– Фильмов дурацких насмотрелись, да? – обиделся менеджер.
С легким сердцем Аленка подписала договор. Танцевать так танцевать. Ну, подумаешь, раздеваться придется. Но не догола ведь!
Обучались девушки практически без отрыва от производства: едва только кто-то из девушек осваивал основные танцевальные движения, их выпускали на сцену. С ними работал хореограф, им ставили танцы, и Аленке все очень нравилось. И зачем ей это театральное училище? Тут так хорошо!
Аленка очень старалась запоминать танцы, ей уже очень хотелось начать зарабатывать и отправлять деньги домой, потому что пока ей платили копеечную зарплату, она жила на те средства, которые ей пересылала мама, отчего Аленка чувствовала себя несостоятельной нахлебницей.
Менеджер им постоянно повторял, что если гости обратят на них внимание и будут заказывать им приватные танцы, тогда их заработки вырастут в разы.
Аленка смотрела на танцующих девушек и думала: как же выделиться? Все такие красивые, как на подбор, все одного роста, с похожими фигурами, с похожими чертами лиц – с впалыми глазами и острыми скулами.
Аленка старательно занималась не только в зале, во время занятий, но и в комнате общежития. Наконец ей дали разучивать сольный танец, а менеджер сказал, что она делает большие успехи и что ее скоро включат в список на заказ приватного танца.
Она много слышала про приватные танцы, слышала о том, что за приватные танцы девушкам хорошо платят, но только не понимала, что это за приватные танцы, и поинтересовалась у одной девушки, которая работала уже давно.
– Приватные танцы? – девушка хитровато оскалилась. – Ну, это когда гости заставляют тебя делать все, что они хотят.
– В смысле?
– В смысле будешь ублажать мужика по-всякому.
– В сексуальном смысле? – опешила Аленка. – Но ведь нам говорили, что здесь не бордель, что танцовщиц нельзя трогать руками.
– Это на загнивающем Западе стриптизерш нельзя трогать руками. А у нас все можно. Генитальный секс, наверное, запрещен, но кто же узнает, что там в кабинете за закрытыми дверями делается?
– Но ведь проверки приезжают, – недоумевала Аленка.
– Приезжают, и что? Приватные танцы законом не запрещены, а уж как они выглядят, эти танцы, – какая ж проверка это увидит. А почему, ты думаешь, у нас текучка ломовая? Постоянно все новые и новые девушки почему приходят? Потому что старые сваливают. Больше года тут мало кто выдерживает. Хорошо еще, что взаперти не держат и паспорта не отбирают. Все законно: подаешь заявление об уходе и через две недели катись. Никто не проронит ни одной слезинки.
– Погоди, – не унималась Аленка, – нам ведь Костик постоянно повторяет, что у нас солидное заведение, что у нас интима нет. Как же так?
Девушка расхохоталась.
– Ну, ты и дура! Наивная дура! Ты из какой провинции приехала? Сейчас таких дур-то и не осталось нигде. Все повывелись! Сама подумай, кто такой Костик? Шестерка! Ему велели говорить, вот он и повторяет, как попка – дурак. А что он, по-твоему, должен говорить? Здравствуйте, девушки, добро пожаловать в наш бордель? Тогда он через пять минут вылетит отсюда с треском.
Новость для Аленки оказалась шокирующей, но деваться было некуда. Не возвращаться же домой! Это совсем позорно будет. Аленка решила смириться с судьбой, поработать годик, подзаработать денег и начать уже искать работу модели, как и планировала с самого начала. Свои планы она с подружками не обсуждала, не хотелось снова услышать, что она наивная дурочка из глухой провинции. Что происходило с девушками, которые увольнялись из клуба, она не знала, как правило, все дружеские связи обрывались с увольнением танцовщиц. Да и некогда было лясы точить, они все ночи напролет работали, утром отсыпались, а вечерами занимались в тренажерном зале или делали процедуры в спа-салоне: им нельзя было поправляться ни на грамм и никаких намеков на целлюлит им тоже не позволялось. За это могли выгнать с работы. Их бедра, талии и попки должны быть безупречными!
Когда Аленку впервые вызвали на приватный танец, она очень нервничала. Хотела махнуть рюмашку коньяку, но им запрещали спиртное. Ни капли! Если поймают на горячем – уволят.
На ватных ногах она вошла в комнату, где ее ждал клиент.
– Да ты чего трясешься так? – спросил клиент, мужчина лет шестидесяти, в строгом деловом костюме. – Первый раз, что ли? Не бойся! Я только на титьки твои посмотрю. Уж очень я на титьки ваши смотреть люблю. Больно гарные у вас титьки, молоденькие. Ну, потрогаю немножко, если разрешишь. А не разрешишь – ну и не надо. Но ты же потрогать разрешишь?
Хотя Аленке не пришлось делать ничего такого, от чего бы ей было жутко стыдно, она очень перенервничала. Подруга посоветовала ей пойти к психологу.
– А то еще свихнешься! Сходи, наши многие ходят. Хоть выговоришься. Всяко легче будет.
Вот так Аленка попала ко мне.
Ее очень беспокоило то, что она обманывает маму. И то, что стала заниматься совсем не тем, о чем мечтала. А еще ее очень напрягало, что ей постоянно хотелось есть, а есть было нельзя. Она очень боялась поправиться, потому что их каждый день взвешивали, и если вес полз вверх, девушек увольняли. Она даже не могла сказать наверняка, что ее тревожило больше: угроза увольнения или необходимость танцевать приватные танцы.
– Танцы эти не так уж страшно, – поведала она. – Ну, понимаете, тут все зависит от того, что ты разрешишь клиенту. Если разрешишь много, то и заплатят больше. А если не разрешишь – никто не накинется. Но я пока не могу разрешить. Мне жутко стыдно. Думаете, это пройдет? Мой стыд…
– А вы хотите, чтобы прошло? – спросила я.
– Не знаю. Заработка хватает. Мне много не надо. Главное, что я могу деньги маме отправлять. Я очень радуюсь от этого. Сестренка растет, для нее много всего покупать надо. А танцевать мне нравится. Нам танцы крутые ставят. Девчата у нас очень красивые! Костюмы прикольные.
В Аленке проснулся настоящий талант танцовщицы. Она была пластичная, легкая, и многим посетителям клуба нравилось, как она двигается. Ее вызывали для приватного танца ради ее грациозности. Но признаваться маме в том, что она танцует стриптиз, она стыдилась. В ее городе ей бы за это овацию не устроили, это точно.
Хозяин их заведения был человеком креативным. Он постоянно вводил какие-то новшества, что со стороны могло казаться заботой о девушках. На самом деле все это придумывалось для того, чтобы выудить из посетителей больше денег. Для девушек регулярно проводились занятия по этикету. Они подсаживались к гостям за столы и должны были изящно держать в руках приборы, а многие, поступая на работу, даже не подозревали, зачем возле тарелки в ресторане выкладывался нож.
Девушек отправляли на курсы английского языка – среди гостей было немало иностранцев. Это у себя, на своем загнивающем Западе, они были чопорные и законопослушные, а в России они оттягивались по полной и позволяли себе такие вольности, о которых в своих странах и подумать бы не смогли.
С девушками проводили занятия по ораторскому мастерству – надо было уметь разг