– Как же без фантазма, когда у нас такой суровый хозяин! Просто жуткий!
Девушки панически боялись своего главного шефа, Тимура Андреевича, хотя почти никогда его не видели. Все свои указания и распоряжения он передавал через менеджеров. И увольнял через менеджеров. За глаза девушки называли его «Великий и ужасный» – как волшебника из сказки про Изумрудный город. «Великий и ужасный» никогда с девушками не взаимодействовал, но как будто незримо присутствовал возле каждой из них, наблюдал и изучал. Так, во всяком случае, танцовщицы себя ощущали.
В тот день, точнее, в тот вечер, все было как обычно. Девушки танцевали танцы на подиуме, потом Аленку вызвали для приватного танца. Она была в костюме полицейской, с палкой в руках, и пошла в кабинет, почти уже не боясь ничего. Там сидел мужчина, которого она раньше не видела в клубе. Он был лет пятидесяти, в брюках и рубашке, расстегнутой на несколько верхних пуговиц. Рубашка ему была явно маловата и растягивалась на величественном животе. Мужчина был тучный и постоянно потел.
Вытирая лоб носовым платком, он скомандовал Аленке:
– Ну давай, раздевайся.
Аленка начала танцевать, сняла верхнюю курточку, оставаясь в тонкой маечке и очень короткой юбочке, и продолжала танцевать.
– Совсем раздевайся! – грубо скомандовал мужчина.
Аленка начала медленно, под музыку, развязывать веревочки на юбке, все еще не выпуская из рук полицейскую палку. Эта палка только выглядела увесисто, а на самом деле была сделана из легкого материала и вряд ли кому могла навредить. Но девушка чувствовала себя под защитой, держа в руках эту игрушечную дубинку. Мужчина вызывал у нее неприязнь. Он был сильно выпивший, а когда он открывал рот, было видно, как повисала застывшая слюна. Взгляд у него был мутный и тяжелый. Такими глазами на нее глядели бомжеватые мужики в ее городке, которые крутились возле вокзала. Она всегда от таких убегала, благо была шустрая. А от этого убежать было нельзя, надо было как-то продержаться.
– Да быстрей раздевайся! – Он схватил Аленку за плечи.
Аленка машинально размахнулась и ударила его по рукам.
– Танцовщиц нельзя хватать руками, – спокойно произнесла она, вспоминая все правила общения с мужчинами, о которых им рассказывал психолог: не бесить подвыпившего мужчину, не будить в нем зверя.
– А, ты решила со мной поиграть, ну давай, – хрипел он. – Я бандит, лупи меня, ментовка.
Аленка хлопнула его еще раз, на этот раз слабее. Ей стало еще страшнее. Он смотрел на нее тяжелым взглядом и сильно сопел.
– Ваше время уже заканчивается, – сообразила она.
– Я продлю.
– У меня следующий танец, – быстро соврала Аленка.
– Мне плевать на следующий танец. Я плачу!
Он сильно схватил ее за плечи и начал стягивать с нее остатки одежды.
– Мне больно, – громко воскликнула Аленка. – Пожалуйста, аккуратнее.
Она вырывалась из его пьяных объятий, стараясь не бесить мужчину, поддерживая впечатление, что это игра, и так она смогла продержаться до конца забронированного времени, а затем быстро вырвалась из кабинета, в разодранной одежде и с синяками на предплечьях.
Охранник привычно осведомился: цела? Врач не нужен?
– Все в порядке, – буркнула Аленка и побежала в раздевалку приводить себя в порядок.
Хотя Аленка и не распространялась о том, что произошло с ней во время приватного танца, моментально среди сотрудников клуба и танцовщиц разнеслась весть, что ее пытались изнасиловать.
Через два дня у них был очередной тренинг с Алексеем Михайловичем, и после тренинга психолог подозвал к себе Аленку и сурово спросил:
– Клиент тебя домогался? И ты собираешься это замолчать?
– Да перестаньте, никто меня не домогался. Просто мужчина бухой был, плохо собой владел. У нас такое случается. Это… как его… Издержки нашего ремесла.
– Как можно так безразлично относиться к своему телу! – продолжил было психолог, но Аленка жестом его прервала:
– Только не надо мне на мозги давить! Не ваше это дело. И вообще все у нас хорошо.
Она не смотрела в его сторону, но боковым зрением заметила, какой у него было колючий и осуждающий взгляд. От этого взгляда Аленке тоже стало не по себе. Он мало чем отличался от того клиента на приватном танце. Кстати, денег тот хорошо заплатил. Видимо, даже не понял, что Аленка его отталкивала.
С того времени она стала часто замечать осуждающие взгляды психолога. Она старалась вообще не смотреть на него. Во время занятий смотрела ему на ухо. Алексей Михайлович сам так учил, чтобы не магнитить мужчину взглядом. Прямой взгляд глаза в глаза воспринимается как призыв, надо смотреть слегка вбок. Выглядит, будто девушка с легкой косинкой. Мужчинам вроде тоже это нравилось. Это им все психолог на тренингах рассказывал.
Когда занятия заканчивались, она быстро куда-то ускользала и на корню пресекала всякие попытки Алексея Михайловича завязать с ней разговор.
Однажды она видела издалека, как психолог разговаривал с Тимуром Андреевичем. «Великий и ужасный» явно не был доволен разговором. Он хмурил брови, а Алексей Михайлович говорил что-то с жаром, размахивая руками.
Аленка передала мне свои впечатления от стычки психолога и «Великого и ужасного».
– Небось лекцию шефу читал. Мол, как плохо, что девочки голыми попками перед клиентами трясут. Вот что лезет не в свое дело! Проводи уж свои тренинги и посапывай в тряпочку. Почему он всех лечит, Ирина Леонидовна? Ему больше всех надо?
– Ну да, психолог – помогающая профессия. Хочется мир спасти.
– Неблагодарное это дело, мир спасать, – совсем по-взрослому произнесла девятнадцатилетняя Аленка. – А за психолога я беспокоюсь. Он последнее время какой-то чумной стал, дерганый. Но тренинги хорошо проводит. Девчатам нравится. И начальство довольно. Бабосики-то заведению вернулись, девчата стараются!
В тот день она поговорила с мамой по видеосвязи и очень расстроилась. Ничего особенного во время разговора не было, все как обычно. Мама рассказывала о том, как прошли выходные, как они с сестренкой ходили за грибами.
Мама, как всегда, посокрушалась:
– Какая ты все-таки худенькая! Что же они, в твоем ресторане, тебя покормить не могут? Ты же возле еды, всегда покушать можешь себе соорудить.
– Мам, ну я же не повар! Это ж повар готовит и пробует. А я только блюда таскаю и тарелки грязные убираю. Не буду же я объедки за гостями доедать!
– Уж больно ты худая! – вздыхала мама.
К маминым вздохам Аленка привыкла и не реагировала на них. Она не худая, она стройная и такой должна оставаться. А вот прогулка по лесу за грибами ее очень расстроила. Она живо представила себе запах леса, и лесную тропинку, и листву, шуршащую под ногами. Очень захотелось домой. Но пришлось идти на работу. Она натерла тело антицеллюлитным кремом, критично посмотрела на ноги – завтра надо сделать эпиляцию – и стала одеваться. Она уже совсем была готова к выходу, стала надевать туфли, как по телефону позвонила подруга, такая же танцовщица, как Алена. Подруга поехала на работу раньше, с ней в тот день проводили занятия по этикету.
Сначала подруга минут пять верещала в трубку, Алена ни слова не могла понять.
– Да угомонись ты, наконец! Тебя что, змея ужалила?
– Тимура Андреича убили! – провизжала она.
– Какого Тимура Андреича?
– Да нашего! Шефа!
– Великого и ужасного?
– Ну да, его!
– Ты чего несешь?
– Убили нашего благодетеля! Куда мы все теперь денемся!
– Кто убил?
– Прикинь, наш психолог! Он совсем умом повредился. Взял и шефа замочил. Сам тут же сдался ментам. Нес какую-то пургу. Типа: отстоял честь поруганную. Нельзя поощрять… Ну я не помню, чего он там порол. Клуб оцепили, нас всех домой отправляют. Наделал нам этот психолог траблов. Выступлений сегодня не будет. А когда теперь они будут-то? Пропадем мы, совсем пропадем.
«Вот дурачок, – подумала Аленка про Алексея Михайловича. Она сразу все про него поняла. – Зачем же он такой грех на душу взял? Не надо было!»
Но почему-то на душе полегчало. «Великий и ужасный», а какой-то хилый психолог с ним расправился так легко. Надо пойти в церковь свечку поставить, за помин души «Великого и ужасного», то есть за Тимура Андреевича. И за Алексея Михайловича тоже, пусть его не сильно наказывают. Он же за девчат заступался, за нее.
Успокою своих читателей: Аленка без особых приключений проработала в клубе год, скопила немного денег. Но в модели не пошла. Она пришла к выводу, что такая работа не для нее. Тяжело на публику себя все время выставлять. И вечный страх, что поправишься. Этот страх постоянно заставлял ее сидеть в лягушачьей шкурке и не позволял ей раскрыть свои лучшие качества.
Один из постоянных клиентов неожиданно сделал ей предложение. Нет, не руки и сердца. Он был хозяином сети магазинов элитной мужской одежды и предложил ей стать консультантом. Аленка, которая к тому времени овладела и грамотной речью, и приемами общения с мужчинами, с удовольствием согласилась. Наконец-то она могла больше не скрывать от мамы, где и кем работает.
А ко мне она продолжила ходить, потому что теперь она поставила цель выйти замуж за обеспеченного мужчину, и я взялась ей помогать в этом сложном деле. И для того, чтобы построить благополучную личную жизнь, надо уметь не превращаться в лягушку, сидящую на болоте в режиме бесполезного ожидания. Аленка прекрасно понимала, что в одиночку с такими задачами ей не справиться, тем более что мама была далеко, так что моя помощь была очень важной и полезной.
Битва на кухне
Когда Артем сделал Вере предложение, он сразу ей сказал:
– Жить будем с мамой. У нас хорошая квартира, и я никуда оттуда не уеду. С мамой ты пересекаться не будешь. Она всегда занята своей наукой, так что не переживай, проблем со свекровью у тебя не будет. Я сам, живя с мамой в одной квартире, иной раз неделями ее не вижу. Она то на симпозиумах своих, то сидит в кабинете очередную монографию кропает. В общем, все будет замечательно.