– И ты молчал? – возмутилась Татьяна.
– Но ты ведь тоже молчала. Я поддерживал твою интригу. Ну и вообще, мне было интересно, сколько ты выдержишь.
– Это нечестно! – бушевала Татьяна. – Я тебе что, подопытный кролик для наблюдения?
– Ну почему кролик! Один-один. Ты предложила тему, я ее поддержал. Ты сама придумала такой образ? Или все твое пиарагентство старалось? Было занимательно.
Она уловила в его голосе легкую издевку и возмутилась. Если бы это был кто-то из ее деловых партнеров, она бы разнесла его в пух и прах. Бизнес надо вести открыто! Хотя… пробивать потенциального партнера – это нормально, справки наводить необходимо, а то нарвешься. Но в романтических отношениях… Впрочем, что говорить? Она же сама не захотела выступать с открытым забралом, сама спряталась за прекрасную даму Лилю.
– И что тебе было занимательно? – спросила Татьяна, мысленно просчитав до двадцати и слегка успокоившись.
– Было занимательно с тобой разговаривать. Ты неплохо разбираешься в стихах. И мне действительно интересно читать твой блог. Ты же убедилась: в нашей тусовке к тебе относятся серьезно. Некоторые посты демонстрируют свежий взгляд. Мне стало интересно, кто ты. А так как ты свой образ погрузила в туман, вот я и стал выяснять, кто ты на самом деле.
– А просто спросить не пришло в голову? – сердито произнесла Татьяна.
– Не смог. Во время наших разговоров ты всегда уходила от личной темы. Так умеешь ловко соскальзывать с тем, которых нельзя касаться. Вот я и напряг своих приятелей. Мне хотелось понимать, с кем я имею дело.
В голосе его послышались извиняющиеся нотки, и Татьяна немного успокоилась. В общем, сама виновата. Навела тень на ясный день, вот теперь и пожинай плоды.
Домой Татьяна возвращалась в глубоком раздумье, и ей опять потребовалась моя помощь.
– Он мне нравится, – рассуждала она. Больше сама с собой разговаривала, чем со мной. – У него приятная внешность, он опрятно одет. В брендовые вещи. Ну, мужчинам много не надо. Одни джинсы и кроссовки на все случаи жизни. И тем не менее – кроссовки у него не из дешевых. И у него хороший парфюм. И пуза нет. Терпеть не могу пузатых, обрюзгших мужчин. Он, похоже, спортом занимается. Я не спрашивала про спорт, мы все больше об искусстве говорили. И мне нравится, что он относится ко мне очень трепетно. Не лезет с пошлыми приставаниями. Но и подарков не дарит. Он не приходит на свидания с цветами. Хотя, строго говоря, у нас и свиданий не было, мы просто посещали разные культурные места. И все время церемонно на «вы», только в последний раз перешли на «ты».
– Так что в сухом остатке? – спросила я. – Этот мужчина из вашей мечты?
– Не знаю. Он мне нравится, это факт. Но когда выяснилось, что он за мной пошпионил, мне как-то неловко стало, даже неприятно. Как будто за мной слежка была. Хотя, наверное, это закономерный исход, когда ты являешься в маске. Или, как в детективах говорят, под прикрытием. Наверно, так себя чувствуют шпионы? Возможно, мне стало жалко, что настала пора расстаться с моей Лилей. Я к ней прикипела.
– Будете продолжать общение? – спросила я.
– Сделаю паузу. Слегка затаюсь. Замолчу. Подожду, какой он сделает ход. Станет искать встреч со мной? Захочет продолжать общение? А если захочет – наверное, уже целоваться пора. Мы даже руками не соприкасались. Хотя, нет, вру. Он пару раз поцеловал мне руку. Как я и хотела! Мужчина, целующий руку. Но это просто жест вежливости. Ничего личного. В их среде так принято.
Татьяна заметила мой вопросительный взгляд и пояснила:
– Он интеллигент в каком-то там седьмом поколении. Его дедушки и бабушки были научными работниками, и родители из профессуры. И квартира у него где-то в центре в старом доме. В профессорском. Я не была, он рассказывал. С родителями живет. Представляете? Парню тридцать с лишним лет, а он с мамой-папой живет. Куда он девушек своих водит? К маме под обстрел?
– Мне кажется, вы начали искать в нем недостатки, – заметила я. – Предлагаю критику прекратить.
– Да, точно, критику прекращаю, – согласилась Татьяна. – Но инициативу тоже проявлять не буду. Подожду его ход. Сколько дней можно выжидать?
– На неделю точно можете затаиться, – предложила я.
Ни на следующий, ни через день Максим никаких действий не предпринял. Он даже не отреагировал на ее посты в блоге, что было непривычно.
Прошла еще неделя, и снова никаких шагов со стороны Максима не было. Татьяна перестала выкладывать посты в своем романтическом блоге. И, наверно, сильно бы переживала, но тут на работе случился форс-мажор. Заказчик проявил недовольство работой ее сотрудников, пришлось вмешаться. Разгорелся конфликт, потому что заказчик оказался весьма капризной персоной. Татьяна вникла в документацию, выяснилось, что ее драгоценные сотрудники действительно напортачили. Она посмотрела документы других проектов, и там обнаружила косяки. Не сильно фатально, но и таких не должно быть.
Она с горечью усмехнулась: оказывается, личная жизнь не совмещается с карьерой. Нос вытащишь – хвост завязнет! Она решила, что это знак судьбы, и означает он, что с Максимом ей не по пути. Тем более что он никак не проявлялся.
Через две недели Татьяна снова появилась в моем кабинете. Расстроенная и встревоженная.
– Если бы я могла заплакать, я бы сейчас у вас разревелась. Но я никогда не плачу, у меня нет такой способности, – сказала она.
– По какому поводу вы бы расплакались? – уточнила я.
– Да все сразу! Личная жизнь не ладится. Мужчина мной не интересуется совсем. Это… Бьет по амбициям. Такого никогда не было в моей жизни, чтобы мною пренебрегали. И кто? Нищеброд какой-то.
– Ну, если он для вас нищеброд, то и правильно, что он не появляется. Возможно, он гордый человек и ему сложно к вам подступиться. Он не знает, на какой козе подъехать!
– Полагаете, я опять должна ему помогать? Ну уж нет! Ему же на меня абсолютно пофиг! Я что же, буду навязываться?
– Навязываться, конечно, нет. Но сигнал подать можно. Вы даже блог свой забросили. За две недели ни одного свежего поста. Что он должен подумать? Что вся эта ваша история была мимолетным капризом сытой барыньки?
– Некогда мне было. На работе завал, аврал. Не могу я совмещать карьеру и личную жизнь. Мне не дано! – кипятилась Татьяна.
– А как же раньше? Как раньше вы совмещали карьеру и личную жизнь?
– Да не было никогда у меня путной личной жизни! Кавалеров тьма, а романы все какие-то глупые, – вспылила Татьяна. – Я, наверно, не способна на чувства. Мне толком не нравился никто. Так, легкие увлечения или удовлетворение потребностей тела. А по-настоящему ничего и не было.
– Ну а что сердце говорит? У вас есть к нему чувства? – спросила я.
– Я человек деловой. Сердце включаю не сразу. Да, я рациональна и контролирую свою чувства, – произнесла Татьяна, заметив мой сомневающийся взгляд. – Я пока не уверена, что Максим – мой человек. Просто… как это у вас говорится? Незавершенный гештальт. И чувствую себя идиоткой. А я не люблю такие состояния. Я не понимаю его поведения. Какие у него мотивы? Вы говорите, надо подать ему сигнал? Бросить спасательный круг утопающему? Ладно, попробую.
На следующий день она выложила в блоге «Лиля» очередное завораживающее фото и пламенный пост о том, что обстоятельства ее отвлекли от поэзии, что она винится перед всеми своими подписчиками и клянется, что больше так не поступит. И добавила строчку из Цветаевой: «За все, за все меня прости, мой милый, что тебе я сделала»…
В ответ тут же получила море лайков, комментариев. Максим тоже отреагировал, но скромно – просто отправил улыбку в строчке для комментариев.
Татьяна злилась. Я вон как! А он – просто улыбочку.
Но на следующий день Максим пригласил Татьяну на Патриаршие.
Он ждал ее на лавочке – на той самой, где с Берлиозом, согласно Булгакову, встретился Воланд. В руках у него был букет, и Татьяна с ходу оценила его примерную стоимость.
Недешево, однако.
– Это мне? – на всякий случай уточнила она.
– Да, конечно.
Он протянул ей букет, галантно поцеловал руку.
– Я хотел пригласить тебя в ресторан, но ты ведь, наверное, не ешь после шести.
Был девятый час вечера, но майское небо еще ярко светилось.
– А если бы ела?
– Неподалеку есть хорошее местечко.
– Пошли, – Татьяна решила не щадить его карман. Хочет гусарить? Вперед!
– Пошли, – без всякого смущения сказал он, и они пошли к ресторанчику, который не относился к категории бюджетных.
По тому, как он привычно кивнул официанту, Татьяна решила, что он здесь не впервые.
– Ну да, это все места моего детства, – сказал Максим, поняв пристальный взгляд Татьяны. – Я же тебе говорил, что у меня богатая семейная история. Родители живут в том переулке, недалеко от Патриков. У москвичей квартиры – от бабушек, от родственников. Мне досталась квартира от бабушки – чуть подальше, ближе к Садовому. Я здесь все места знаю. Каждый камушек. «Бульвары, башни, казаки, аптеки, магазины моды», – процитировал он.
– «Балконы, львы на воротах, и стаи галок на крестах», – машинально подхватила Татьяна.
– Ты знаток «Евгения Онегина»? – с удивлением спросил Максим.
– Так погрузилась в Серебряный век, что машинально провалилась в Золотой, – пояснила Татьяна.
По моему совету она учила наизусть «Евгения Онегина» все с той же целью: тренировка памяти и профилактика возрастных ухудшений.
Максим посмотрел на нее с нескрываемым восторгом.
Официант принес вазу для цветов, положил меню.
– Может, все-таки шампанское? – неуверенно спросил Максим. – За встречу? И за поэзию.
– Скажи, знаток поэзии, а зачем ты мне про квартиры сейчас начал говорить? – насторожилась Татьяна.
– Ну, чтобы ты не думала, что я нищеброд. Я сдаю бабушкину квартиру. Это очень хорошая прибавка к музейному заработку. И в музее совсем не безнадежно. Мы все время какие-то гранты получаем, дополнительные проекты делаем, за которые платят. Еще я лекции читаю. На круг неплохо выходит. Конечно, не так, как платят коммерсам за их гешефты. К сожалению, в России труд не всегда связан с оплатой. Музейный работник – высокообразованный человек, с дипломом, а то и двумя. Но наши заработки никогда не сравняются с заработками… скажем, сотрудников банка. Конечно, это несправедливо. Но я на судьбу не жалуюсь. И, с учетом моего дополнительного дохода в качестве лендлорда, получается вполне достойная жизнь на московском уровне. Да и с родителями я живу не из экономии. Просто они классные. Если захочешь, мы съездим к ним в гости. Ты сама убедишься.