Несмотря на трагические события, договор фирма пострадавшего не разорвала, согласилась и дальше сотрудничать с Татьяной, работать над личным брендом других сотрудников.
Финансово агентство Татьяны не только не пострадало, а даже выиграло. Мгновенно разлетелась информация о том, как человек от волнения отправился на небеса прямо перед камерой. Название пиар-агентства заполнило весь интернет.
Сразу несколько крупных фирм заказали у Татьяны свои рекламные кампании.
– Кому война, а кому мать родна, – с грустью произнесла Татьяна, рассказывая мне о событиях последних недель. – Представляете? Я выиграла от его трагической кончины! Как хорошо, что дело уже закрыли, а то наверняка бы полицейские сказали, что я специально все это подстроила, чтобы бабла срубить. Как же мир жесток!
– Ну а что же Максим?
– Он оказался на высоте, во всех отношениях. Он действительно такой вот деликатный, поэтому не хватал меня за руки и не тянул в койку, не приставал. Он действительно… старорежимный. Как его квартира. Точнее, квартира его семьи. Там сплошной антиквариат! Мебель еще дореволюционная. Как только сохранилась? Не удивляюсь, почему человек пошел работать в музей. Он живет в музее. Он сам – музей.
– Ну так что, это действительно мужчина вашей мечты? – спросила я, выждав, когда Татьяна закончит свой рассказ.
– Звучит довольно пошло: мужчина мечты. Как в слюнявых фильмах на дамских телеканалах. Но он мне нравится! Да, нравится. Пожалуй, вы правы. Это то, что я хотела. Как интересно устроен мир. Если бы не интернет, не ваши подсказки, я бы просто не имела возможности его встретить.
– И он вам уже сделал предложение? – уточнила я.
– Пока это только рекогносцировка[1]. Но он сказал, что готовится и в самое ближайшее время сделает предложение по форме. Как положено. А пока я живу в его квартире в центре. Это очень удобно. Не надо тратить время на поездку за город, торчать в пробке. Но это не главное! Главное, что он замечательный, заботливый. И совершенно не соревнуется со мной, как это делали мои прежние кавалеры. Мне с ним так комфортно, что даже… Это плохо! Я начинаю расслабляться.
– Это прекрасно, что вы начинаете расслабляться. И ничего в этом плохого нет. Ну а чтобы вы не потеряли голову, продолжайте ходить ко мне на консультации. Очень важно сохранить это состояние, когда все хорошо. Люди в массе своей такое состояние не умеют ценить и опускаются в состояние, когда все плохо. Но я вам этого не позволю сделать.
Шапочку не наденешь – убью!
Надю привела ко мне мама. Повод был более чем серьезный: Надя пыталась резать вены. Правда, резала она их не с внутренней стороны, где вены проходят и резать их действительно опасно. Она поцарапала бритвой внешнюю сторону запястья, где носят часы. Так нередко делают подростки, желая попугать родителей. Но Надя уже не была подростком. Это была девушка двадцати лет, с красивыми чертами лица, но очень полная. Навскидку ей смело можно было бы сбросить пятнадцать килограммов, и это все еще не был бы сорок восьмой размер.
Мама вышла, она прекрасно понимала, что при ней дочь не будет откровенничать. Я еще раз взглянула на царапину и вопросительно посмотрела на Надю.
– Знаю, так вены не режут, – сказала она. – Очень страшно убивать себя. Наверно, это надо сделать так, чтобы было не больно. Наверно, таблетки лучше всего.
Надя говорила это не мне, а, скорее, рассуждала сама с собой. Я молча ждала, когда она начнет рассказывать о причинах, почему у нее возникли эти страшные мысли.
– Зачем такая жизнь? Кому я нужна? Жирная такая. Парни на меня даже не смотрят. Я огромная, а они меня даже не видят. Тупо смотрят, как сквозь стекло.
– И давно это началось? – спросила я.
– Так было всегда.
На самом деле я уже знала, что лишний вес у Нади был не всегда. Ее неуемное желание есть появилось пару лет назад, на предварительной консультации мне об этом рассказала мама Нади. Она искренне любила свою дочь и хотела ей помочь, но дочь не желала ничего маме рассказывать. Что происходило с дочерью? С кем она дружила? С кем встречалась? Мама ничего не знала о своем ребенке, вот и обратилась ко мне за помощью.
На первой консультации Надя тоже сначала не сообщила. Только повторяла, что жизнь – ужасная штука, делать ей в жизни нечего, никто ее не любит. И маме с папой на нее наплевать.
– Зачем же тогда мама привела вас ко мне?
– А для порядка. Чтобы потом сказать: вот, я даже к психологу ее сводила, а она такая неблагодарная, ничего не ценит.
Несмотря на огромное сопротивление со стороны Нади и нежелание раскрывать душу, она согласилась на следующую консультацию. Это был хороший признак. Значит, у нас появился шанс.
Сначала разговор не клеился. На все мои вопросы Надя отвечала сухо: нормально, не знаю, не помню. Я поняла, что она решила наглухо от меня отгородиться. И как же мы в таком случае будем снимать лягушачьи шкурки? А на Наде их было не меньше ста штук!
Я воспользовалась проективной методикой и стала показывать девушке заранее подготовленные картинки. Проективные методики помогают раскрыться даже таким неразговорчивым клиентам, как Надя, которым трудно произносить самые обычные слова.
– Хочу придумать про них рассказы. Поможете? – схитрила я. Не хотелось говорить Наде впрямую, что это тесты.
Девушка стала рассматривать изображения, сделанные в черно-белом цвете. Знаменитый тест ТАТ[2].
Некоторое время она молча перекладывала листы. А потом ее вдруг прорвало, и она рассказала мне все.
В их семье было двое детей, две девочки. Надя была старшей сестрой. Младшую родители любили, тряслись над ней, а старшая всегда была БОЛЬШАЯ.
– Ты же большая! – твердили ей. – Отдай сестренке. Пригляди за сестренкой. Помоги сестренке. Покажи пример сестренке. Не хнычь!
И так во всем. Надя чувствовала себя в доме приживалкой, невезучей Золушкой, которую заставляли чистить грязные котлы, когда все уходили на бал.
Когда Надя подрастала, ей постоянно говорили:
– Не вертись у зеркала! Учись! Про мальчиков даже не думай. Глупости всякие из головы выброси!
Или еще:
– Ты у нас страшненькая уродилась, тебе учиться надо. На мужчин не рассчитывай. Учись! Будешь сама зарабатывать, сама себя обеспечивать.
Надя училась, благо учеба ей давалась легко. Ей нравились все предметы – и русский, и литература, и иностранный. Но больше всего ей нравилась геометрия. Геометрия была очень красивая, четкая, логичная и законченная. Треугольники, ромбы и пирамиды казались Наде совершенством! Совершенство, недоступное для человека.
После школы она поступила на информатику. В их группе было так мало девочек, что парни их не воспринимали как представительниц прекрасного пола. С ними дружили, они были «своим парнем». А Надя среди всех девочек была «самым своим парнем», и ей было в этом комфортно.
Она была лучшей ученицей курса, ходила на все лекции и семинары, выполняла все домашние задания и охотно давала списывать. Она стала лучшей не потому, что она рвала подметки, просиживая за учебниками денно и нощно. Нет, ей просто легко давалась учеба. К тому же она ни с кем не встречалась, не тратила время на глупые свиданки, тогда как все однокурсницы только и трещали, что о своих парнях. Она ни в кого не влюблялась, и никто из парней к ней не подкатывал, и Надя считала это совершенно нормальным, ведь ей внушили, что она страшненькая, что замуж ее никто не возьмет и что ей надо хорошо учиться, рассчитывать только на себя, самой зарабатывать и пробиваться по жизни только самой.
Несмотря на все это, ей было весело, она активно участвовала в студенческой жизни и чувствовала себя вполне счастливой. Ну нет у нее парней – и так хорошо. Кому-то судьбой предначертано жить в одиночестве, и Надя была убеждена, что ее одиночество вполне себе гармоничное.
Однажды на студенческой вечеринке к ней подошел парень. Возможно, он был из другого вуза, потому что Надя видела его первый раз в жизни.
Они стали танцевать, и Надя почувствовала себя непривычно, по-новому.
Она раньше танцевала с ребятами из группы, они частенько ходили в клубы, но с ними было легко и непринужденно, а с этим – напряженно и опасно. Ей даже смотреть на него было страшно. И что он, такой красавчик, вообще в ней нашел, в такой уродине?
Парень заметил ее состояние и сказал:
– Ты что такая смурная? Выпить хочешь?
– Нет, нет, – яростно замотала головой Надя. – Я уже один коктейль выпила. Мне больше не надо. Меня тошнить будет.
– Да уж, тогда не надо, – хохотнул парень. – Не люблю, когда девушек тошнит.
Они стали танцевать, и он очень близко притянул ее к себе. Надя напряглась.
– Але, гараж! – снова засмеялся парень. – Ты чего такая напряженная? Расслабься! Мы же отдыхаем! Сессия кончилась.
Надя очень смутилась. Она чувствовала себя пушинкой и боялась, что улетит, как только подует ветер. Ей хотелось, чтобы парень был с ней рядом, и она боялась, что он внезапно исчезнет, но вместе с тем его бесцеремонность была ей неприятна. Она не знала, как с ним разговаривать. Она пыталась перевести разговор на привычные рельсы, заговорила о студенческой жизни, но парень все время усмехался и повторял, что надо расслабиться.
Потом он исчез, и она чуть не заплакала. Конечно, подумала она с ужасом, я такая уродина, он не хочет со мной общаться.
Объективно говоря, Надя не была уродиной. Она была высокая и стройная, с миловидными чертами лица, с хорошей кожей, с длинными ухоженными волосами. Носила очки, но ей они были к лицу. Однако, когда с детства самые близкие люди внушают, что ты страшная, в это невозможно не поверить.
Минут через двадцать парень снова появился, и в руках у него был бокал с напитком.
– Держи, это мартини с оливкой, – сказал он. – Девушки такие напитки любят, и после него тебя не будет тошнить.