Надя послушно выпила мартини.
– Ну что, стало получше?
– Да мне и так хорошо было, – промямлила Надя.
– Тогда поехали отсюда. Тебе будет еще лучше, – скомандовал он.
– Поехали? А куда? – растерянно спросила она.
– Так ли уж важно, куда ехать, если ты едешь со мной? – сказал он весело.
Они поехали на такси и оказались у него дома. Парень снова налил ей что-то в бокал.
– Выпей, у тебя сразу поднимется настроение, – сказал он таким строгим голосом, что она безропотно ему повиновалась.
– Мне домой надо, – неуверенно проговорила она. – Родители волноваться будут.
– Куда же ты поедешь, ты же пьяненькая. Напиши маме, что заночуешь у подруги.
И она снова подчинилась. Она осознавала, что должно произойти. Не совсем же глупенькая! Ей хотелось, чтобы у нее был парень. Вот девчонкам бы рассказать! Да еще такой красавчик. Но ей не хотелось, чтобы было ТАК.
Но произошло именно так, как она не хотела. Николай был очень настойчив, что-то говорил ей, она плохо разбирала слова.
Никого удовольствия она не получила. Хотелось, чтобы все быстрее кончилось и чтобы ее уже оставили в покое.
Наутро она проснулась рано, Николай еще безмятежно спал, и она умчалась из его дома, чтобы не видеться с ним. Ей было очень стыдно от того, что произошло между ними.
Когда она ехала домой, ей казалось, что все смотрят на нее и с укоризной говорят: ах, вот ты какая, позор-то какой.
Дома никого, к счастью, не было, и ей не пришлось объясняться, у какой такой подруги она была. Надя принялась убираться в квартире и с остервенением драила пол.
Когда пришли родители, они даже не спросили у нее ничего. День крутился привычным распорядком, а у нее гудело в висках. Ей казалось, что вот-вот рухнут небеса и начнется вселенское наводнение. Или солнце повернется в другую сторону.
Но ничего не происходило, и Надя расстроилась еще больше: я никому не нужна. Даже своим родителям не нужна.
Николай на связь не выходил. А она так ждала, что он напишет что-то веселенькое: ну что ты, глупенькая, сбежала. А я собирался приготовить нам завтрак.
Но он и не писал, и не звонил. Она оправдывала его тем, что она не оставила своего номера телефона. Как он мог ей позвонить? Он не знает о ней ничего. Но ведь ее так легко найти. Социальные сети, общие друзья. Если бы он захотел…
Значит, он не хотел. Значит, он просто ее использовал.
Через два дня у нее начиналась практика, а эти два дня ей решительно нечего было делать. Время тянулось ужасно медленно. Надя не находила себе места, не зная, чем себя занять. Снова мыть пол? Она пошла на кухню, открыла холодильник. Машинально достала оттуда продукты. Сделала себе бутерброд с ветчиной и с сыром. Полегчало. Сделала еще пару бутербродов, и сама не заметила, как отправила их в рот.
Перед практикой ей надо было заехать в универ, чтобы забрать необходимые документы.
Подходя к зданию, она издалека увидела Николая. Все внутри нее возликовало. Он ее нашел! «Вот оно, когда в животе порхают бабочки», – радостно подумала она и приготовилась махать ему приветственно. Но тут она осознала, что он не обращает на нее внимания, а мило воркует с какой-то девушкой. «Надо ли обратить на себя внимание?» – с сомнением подумала она. Так и не приняв никакого решения, она тем не менее стала двигаться в его сторону. Ноги сами несли. Она подошла совсем близко. Поравнялась с ним. Он скользнул по ней взглядом, но никак не отреагировал. Словно ее вообще не было.
Так всегда – парни ее не замечали.
Слезы неожиданно хлынули из глаз. Надя застыдилась своих слез, принялась кашлять, как будто у нее начался приступ. В таком виде, кашляя, она вошла в учебную часть, назвала свою фамилию. Со стыдом и страхом ожидала, что ее сейчас спросят: «Ты чего ревешь? Что случилось?»
Она мучительно начала перебирать варианты возможных ответов. Заболела? Скончалась любимая бабушка? Украли кошелек с карточками? Потеряла телефон?
Но никто ничего не спросил, словно плачущие девушки – это совершенно нормальное явление, как будто в учебной части иначе и не бывает. Ей протянули документы, она молча взяла их, кивнув вместо спасибо, и вышла на улицу.
Там ей стало еще хуже. Никто! Вообще никто во всем мире не замечает ее! Она никому на всем белом свете не нужна.
Сквозь слезы она заметила, что проходит мимо пекарни, и зашла в нее.
После трех круассанов с большой чашкой капучино стало немного легче. Рев прекратился.
И потекли серые нудные дни жизни Нади, которые становились радостнее только тогда, когда на тарелке появлялась вкусная еда.
Через какое-то время мама заметила:
– Ты поправилась сильно. И есть стала много. Обычно в твоем возрасте девушки стараются следить за фигурой. У вас же сейчас модно правильное питание, смузи из сельдерея. Вот Маринка наша целыми днями калории подсчитывает, пирожки мои фирменные есть перестала, и я их теперь не пеку. А ты все на бургеры да на пиццу налегаешь.
Как только Надя услышала имя сестры, весь остальной текст мамы пролетел мимо ушей.
– Вам куска хлеба для меня жалко? Едой стали попрекать? Все только для Маринки? – она долго кричала, все в таком духе, а потом разревелась и закрылась в свой комнате.
С тех пор она стала часто плакать, закрываться в своей комнате. И только круассаны с шоколадной начинкой прерывали ее безутешные рыдания.
В тот день это произошло с ней впервые. Она ревела без видимых на то причин, а когда слезы перестали литься, она выскочила на улицу. Дома стало нестерпимо душно, она не могла там больше оставаться.
Надя хорошо знала свой район, прожила в нем всю жизнь, с самого рождения. Но не смогла узнать места, где вдруг оказалась, и села на лавочку. Некоторое время сидела неподвижно, обрывки мыслей бешено метались в голове. Домой идти не хотелось. Но куда тогда? Близких подруг у нее не было, податься было некуда.
Тяжело вздохнув, решила от безысходности идти домой. И вдруг со страхом обнаружила, что не может двинуться с места. Ей было страшно куда-то идти. Сердце бешено колотилось, голова кружилась. Виски словно кто-то сжимал. В глазах потемнело. Она боялась, что, если встанет и сделает несколько шагов, рухнет и больше никогда не встанет.
Видимо, у нее был очень беспомощный вид, потому что проходящий мимо молодой человек остановился и спросил:
– С вами все в порядке? Мне кажется, вам нужна помощь.
Кто-то, но не Надя, гулко ответил:
– Да, мне нужна помощь. Я боюсь идти.
Парень почему-то не удивился, а просто деловито осведомился:
– Куда идти?
Надя назвала адрес, потому что не знала, по какому маршруту надо следовать. Прямо? Налево? Направо? Назад? Она совершенно потерялась в пространстве.
Молодой человек взял Надю под локоть и зашагал уверенно. Она послушно пошла с ним.
– Так нормально идти? Не быстро? – поинтересовался спутник вежливо.
– Нормально, – снова кто-то ответил за Надю чужим голосом.
Путь домой казался ей неимоверно долгим. Молодой человек довел ее до квартиры, поинтересовался, не нужно ли вызвать скорую помощь. Надя решительно помотала головой и вытащила ключи из кармана сумки.
– Откройте, пожалуйста. У меня руки ватные.
Он опять не удивился ее странной просьбе. Повернул ключ в замке и открыл дверь.
– Спасибо, дальше я сама. Мама поможет, – все тем же чужим голосом проговорила Надя. Но к маме она обращаться не стала, а зашла в свою комнату, рухнула на кровать и уставилась в потолок.
Заметив, что с дочкой творится что-то неладное, мама предложила ей поехать на море на недельку. Но Надя никуда не хотела, из комнаты не выходила. А потом начала царапать себе запястья, примеряясь, как лучше себя убить.
Вот тогда мама испугалась не на шутку и привела ее ко мне.
Мы стали работать с Надей. Ее лягушачьи шкурки – многочисленные детские обиды, которые она жадно заедала любой пищей без разбора. Я постепенно вела ее к тому, чтобы она стала радоваться не только еде, но находила другие удовольствия в жизни. И еще надо было помочь ей понять, что родители ее любят. Не так, как бы ей хотелось, но это любовь, когда родители всеми силами стараются уберечь ребенка от опасностей в жизни. Так уберегают, что превращают свое любимое чадо в лягушку, подолгу сидящую на болоте.
Когда же напяливаются эти шкурки? Парадокс: родители хотят своим детям лучшего, а наносят им неизгладимую травму, на всю жизнь. Чаще всего словами, которые люди произносят невзначай, не задумываясь о смысле оброненных слов.
Например, когда мамы легко бросают вот такие странные фразы: «Шапочку не наденешь – убью». Разумеется, мамы и в страшном в сне не могли бы помыслить о чем-то, что может навредить их обожаемому дитятку. Они же бросают эти слова не со зла! Но так устроен мозг ребенка, и фразу человек воспринимает впрямую: я маме не нужен, она меня убьет.
Такие фразы особенно ранят детей с определенной структурой личности: малоподвижной, склонной к меланхолии. Для такого ребенка любое неосторожное слово может стать смертным приговором. Именно таким ребенком Надя и была. И слова родителей, что она страшная, что парням она будет неинтересна, стало основой для ее жизненного сценария. Ей оставалось только дождаться подходящего случая, чтобы сценарий превратился в трагедию. И случай подвернулся в лице беззаботного пожирателя девичьих сердец Николая.
Когда мы работали с мамой Нади, подтвердилось, что она была человеком малоэмоциональным, считала, что обнимать детей часто – только их развращать. А вот разные нелицеприятные слова в адрес детей у мамы вылетали легко. Мама Нади была убеждена, что только строгость способна воспитать из ребенка достойного человека. Она и сама воспитывалась в строгости, и жизнь у нее удалась. Ее муж – преуспевающий бизнесмен. Ее дом – полная чаша, а она сама – ухоженная домохозяйка, регулярно посещающая фитнес, а шопинг и вовсе в неограниченных количествах.
К слову сказать, Марина, младшая сестра Нади, тоже была недовольна родителями и тоже предъявляла им множество претензий. Я разочек посетила это семейство. Я не практикую вызовы на дом и придерживаюсь точки зрения, что психолог – это не патронажная сестра. Но иногда, чтобы лучше понять картину, имеет смысл навестить клиента и провести хотя бы одну консультацию на дому. Особенно, когда это касается родительско-детских отношений.