Через некоторое время я дала клятву радиста. Я торжественно поклялась, что живой врагу не сдамся и, прежде чем погибну, подорву гранатой шифры и передатчик, а потом себя… Мне вручили две гранаты, пистолет, финский нож. С этого момента все это снаряжение я постоянно носила с собой.
В ночь на 16 июня 1942 года наша группа была выброшена на парашютах близ станции Толстый Лес в Западной Украине. В отряде было 9 радисток. Мы принимали телеграммы от 30 боевых групп, и времени для сна почти не было.
Для связи с Москвой из лагеря в разных направлениях выходили сразу 3 группы. Шли километров 10–15 в сопровождении 6 автоматчиков — по два на каждую радистку.
Работу начинали все одновременно на разных волнах. Одна из нас вела настоящую передачу, а две другие — дезориентировочные, так как нас постоянно преследовали немецкие пеленгаторы.
В основном я работала с Николаем Кузнецовым, но тогда знала его как Павла Грачёва. Он меня так и называл “моя радистка”. Настоящее имя легенды нашей разведки я узнала лишь много лет спустя, когда вернулась в Москву из очередной нелегальной командировки. Да и меня бойцы знали как Марусю, Машу, Марию Павловну — конспирация жесточайшая была в отряде, хотя, мне кажется, многие догадывались, что я испанка.
Обе зимы в партизанском отряде я страдала от холода. Однажды в мороз за 30 градусов я в присутствии Кузнецова работала на “ключе”, и от холода меня стала бить дрожь.
Тогда Николай Иванович снял с себя свитер и надел на меня. Так я и работала, с головы до пят одетая в кузнецовское тепло. А еще он мне подарил кашемировую шаль, черную с розовыми цветами (где только взял?!), и я чувствовала себя королевой…»
За выполнение боевых задач и активное участие в партизанском движении Африка была награждена орденом Отечественной войны, орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «Партизан Отечественной войны» 1‐й степени.
Летом 1944 года, когда Африка вернулась в Москву, руководство НКВД предложило ей работать на постоянной основе в нелегальном подразделении внешней разведки, и она без колебаний ответила согласием.
С тех пор начинающая разведчица прервала всякие контакты с земляками, соратниками по гражданской войне. Она никогда их больше не увидит, ничего не будет знать и о судьбе своих родственников. Для них Африка также канет в небытие. За границей она будет выступать под «чужим флагом» — чужими анкетными данными, — ведя, в сущности, анонимное существование.
Ничего не поделаешь, — таковы безжалостные законы мира нелегальной разведки, и, чтобы в нем выжить, кроме владения иностранными языками, надо иметь огромный запас специальных знаний и навыков.
Более года Африка постигала премудрости ремесла разведчика-нелегала: методы вербовки; способы передачи информации через тайники; шифровальное дело; училась, как сбросить «топтунов», висящих на «хвосте», — уйти от слежки; как моментально сменить на маршруте вид транспорта — пересесть из автобуса или метро в такси и наоборот; как использовать камеры хранения магазинов и вокзалов, а также библиотеки и кинозалы для обмена добытыми сведениями или документами, а для явок — парикмахерские и косметические кабинеты.
…«Игра на чужом поле» для «Патрии» началась в январе 1946 года, когда ее провезли на автомашине через пол-Европы и десантировали в Париже.
Там она быстро легализовалась, выдав себя за беженку из Испании, перешедшую в 1945 году испано-французскую границу. Однако в 1948 году по указанию Центра она покинула Европу, — проделав межконтинентальное путешествие, осела в Монтевидео, став владелицей салона французской моды.
Вскоре салон благодаря обаянию хозяйки стал популярным местом тусовки жен и любовниц офицеров генерального штаба, чиновников разных уровней, дипломатов, бизнесменов и превратился в заводь, где «Патрия» ловила «рыбу» — выискивала потенциальных кандидатов на вербовку.
За достигнутые результаты в работе и проявленные при этом бесстрашие и находчивость разведчицу наградили вторым орденом Красной Звезды и второй медалью «За отвагу».
Кстати, ветераны внешней разведки почему-то особо чтят эту медаль, приравнивая ее к ордену Красного Знамени.
27 апреля 1906 года в городке Фаэнца провинции Равенна области Эмилия-Романья родился Джованни Антонио Бертони. По окончании начальной школы и технического училища работал в мастерской фирмы «ФИАТ». В 1922 году вступил в итальянский комсомол, в следующем году — в компартию Италии (ИКП). За организацию антифашистских митингов неоднократно задерживался полицией.
В апреле 1925‐го Бертони ликвидировал в Фаэнце двух фашистов, которые терроризировали местных жителей, и ушел в подполье. Суд Равенны заочно приговорил его к 26 годам каторги. По инициативе Тольятти, генсека ИКП, молодой человек по нелегальным каналам Коминтерна был переправлен через Швейцарию в Советский Союз.
В 1925–1927 годах Джованни работал слесарем в Одесском порту, затем учился в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада, который окончил в 1931 году. В том же году вступил членом в ВКП(б) и стал работать инструктором ЦК МОПР СССР.
В 1936 году Бертони был зачислен в штат Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКГБ СССР, то есть являлся кадровым сотрудником внешней разведки с оперативным псевдонимом «Марко».
В 1943 году руководство ИНО приняло решение направить «Марко» на нелегальную работу за границу. Пройдя курс специальной подготовки, он в июне 1944 года на парашюте приземлился в Югославии, а затем перебрался в Северную Италию.
Поначалу всё складывалось как нельзя лучше: «Марко» без труда легализовался в Риме и, согласно плану, устроился в государственное учреждение, которое с разведывательной точки зрения являлось настоящим Клондайком секретов. Добытые документы он прятал в тайнике под сиденьем мотоцикла.
Однажды, двигаясь на встречу со связником из Москвы, «Марко» попал в автокатастрофу и в бессознательном состоянии был доставлен в больницу. Полиция обнаружила тайник, разведчик оказался «под колпаком» у итальянской контрразведки и вынужденно вернулся в СССР. После очередного курса специальной подготовки «Марко» получил новое назначение: возглавить резидентуру в Уругвае, где работала «Патрия».
По замыслу руководства внешней разведки, в перспективе они должны были стать мужем и женой для последующего глубокого оседания в Латинской Америке. И то была не кабинетная импровизация, а взвешенное решение, в основе которого лежал многолетний практический опыт.
На Лубянке считали, что сильной стороной внешней разведки являются супружеские разведывательные пары, которых от обычных брачных союзов отличает абсолютная психологическая совместимость мужа и жены, их идейная твердость и вера в победу коммунизма. Анализ работы разведывательных пар — Гоар и Геворка Вартанян, Михаила и Елизаветы Мукасей, Леонтины и Морриса Коэн и ряда других — подтвердил правомерность такого мнения.
Вместе с тем было ясно, что одних разведывательных тандемов, как бы эффективно они ни работали, недостаточно для достижения стоящих перед внешней разведкой целей. Ведь в целом она — крепкий кулак, который наносит удар в наиболее уязвимые места тела противника, в то время как тандем — лишь два пальца. Поэтому создавали их не в массовом порядке, а исключительно поштучно и по мере надобности.
В январе 1956 года, когда возникла необходимость укрепить оперативные позиции в Южной Америке, руководители внешней разведки решили, что оптимальным инструментом для успешной работы там является семейная резидентура, а самыми подходящими кандидатами для нее — опытные нелегалы «Патрия» и «Марко».
Правильность выбора сомнений не вызывала: оба разведчика, за свои убеждения пострадавшие на исторической родине, став гражданами СССР, обрели новую родину и искренне любили ее. Пройдя долгий и тернистый путь в разведке, оба доказали преданность коммунистическим идеалам, состоялись как личности и сделали блестящую карьеру — дослужились до полковничьих звезд.
На первый взгляд жизнь разведчиков удалась. Однако при всех их званиях, регалиях и материальных благах оба не имели семейного очага и тяготились одиночеством. Ведь в апреле «Патрии» исполнялось 47 лет, «Марко» — все 50.
По расчетам начальства, эти обстоятельства должны были способствовать реализации внутриведомственного плана, закодированного как «Супружество». Стоп! Но члены намеченного брачного союза не то что лично не знакомы, — даже не подозревают о существовании друг друга. Ничего, — дело поправимое, сейчас важно другое: выяснить, готов ли морально каждый из кандидатов к супружеским отношениям.
Начали с «Марко». Детально ознакомили его с оперативной обстановкой на предстоящем «поле брани» — в Уругвае. Подчеркнули, что он направляется туда для оказания помощи действующей там «Патрии».
Показали ее фото в разных ракурсах, не вдаваясь в детали, обрисовали жизненный и боевой путь, черты ее характера. В заключение сообщили, что для повышения к.п.д. уругвайской резидентуры считали бы целесообразным объединить их в супружеский разведывательный тандем. Как он к этому относится?
«Марко» ответил просто: «Согласен. Ведь танго в одиночку не танцуют!»
Реакция разведчика оправдала надежды начальства — интересы дела он всегда ставил на первое место, для него слова «раньше думай о Родине, а потом о себе» были не просто строкой из песни, а установкой, которую он сделал себе на всю последующую жизнь, однажды придя в разведку.
…Взяв один редут, — получив согласие «Марко», — начальство пошло на приступ крепости по имени «Патрия». А чтобы выяснить ее отношение к замужеству, запустили пробный шар.
В мае 1956 года «Патрия» приняла радиограмму из Москвы, в которой ей предписывалось прибыть в Геную для встречи с «итальянским коллегой».