Предчувствую аплодисменты.
Годы спустя Владимир Высоцкий познакомил Фаину Георгиевну с Мариной Влади, они были у нее в гостях, навещали захворавшую актрису в больнице, передавали гостинцы с пожеланиями всяческого здоровья…
Надежда Вячеславовна Моисеева, работавшая в начале 1960-х в Пушкинском театре гримершей, рассказывала, как «после каждого спектакля мы брали гитару, покупали вино и ехали на городской бульвар или к кому-нибудь домой. У меня дома компании подолгу засиживаться не удавалось. Мой отец был очень суровый, в десять часов всех выгонял. Ему не нравилось, что артисты шумели, выпивали, а порой и скандалили. В тот период театр был очень пьющий…»[87]
Она неоднократно гримировала молодого актера то под Бабу-ягу, то под Лешего. Других-то ролей у Высоцкого тогда попросту не было. Поглазеть на процесс гримирования Владимира собиралась едва ли не вся труппа. А дебютант развлекал их, как только мог. После нанесения грима он собственноручно дополнял его несколькими яркими штрихами, что-то подклеивал, напяливал на себя какие-то одежды.
Сегодня в памятном альбоме бывшей гримерши самой ценной реликвией является фотопортрет Высоцкого с надписью: «Милой девочке Наде».
«Не лучше ль умереть вдвоем в миг подлинного счастья!..»
Как раз в то время на жизненном горизонте Высоцкого уже отчетливо замаячило кино, сыгравшее немалую роль в его биографии. И не только творческой. По всем параметрам, кроме роста, он был, конечно, настоящим Партнером, мужественным героем-любовником, хотя подобного амплуа в советском кинематографе как бы не существовало, но подразумевалось. Как правило, киноперсонажей Высоцкого практически всегда сопровождали романтические истории или хотя бы намек на них. И вряд ли это было случайным. Режиссеры всегда понимали выигрышность присутствия в кадре рядом с Высоцким женщины-партнерши. И лирическая линия выстраивалась сначала в сценариях (или они дописывалась по ходу дела), а затем и в кинолентах. «Увольнение на берег», «Короткие встречи», «Служили два товарища», «Опасные гастроли», «Хозяин тайги», «Интервенция», «Четвертый», «Единственная», «Арап Петра Великого…», предельно чувственные «Маленькие трагедии»… Конечно-конечно, далеко не всегда любовная интрига составляла фабулу картины, но необходимость нахождения представительницы слабого пола в сценах с Высоцким авторы ощущали. Даже в суровом «Месте встречи…» или «Вертикали», или в провальной «Стряпухе» потребность в легком флирте или намеке на него существовала. И два полюса — женственность и мужественность — работали на зрителя, будоражили фантазию и заставляли порой додумывать сюжет, гадать, а что же там осталось за кадром…
Сегодня практически все его бывшие партнерши с нежностью вспоминают о совместных съемках с Высоцким, начиная с самой первой — Татьяны Конюховой, одной из самых ярких звезд советского кино той эпохи. Чтобы молодым читателям было проще представить масштаб ее популярности в те годы, достаточно вспомнить кадры кинофильма «Москва слезам не верит», с документальной точностью воспроизводящие открытие столичного кинофестиваля. Вспомните, с каким восторгом встречала толпа киноманов кумира 1950-х: «Умираю, Конюхова!..» Ведь тогда за роскошными плечами Татьяны уже были такие, как сейчас говорят, культовые ленты — «Майская ночь, или Утопленница», «Доброе утро», «Первые радости», «Необыкновенное лето»… Студент-первокурсник Высоцкий в 1956 году, кстати, присутствовал на съемках фильма «Разные судьбы», где играла красавица Танюша Конюхова.
Ни о каком знакомстве тогда, естественно, и речи быть не могло.
Как рассказывает актриса, юный Высоцкий в фильме «Карьера Димы Горина» поначалу панически робел перед ней, живой знаменитостью, страшно смущался и оттого непрерывно острил. Кроме того, Конюхова была на семь лет старше Владимира, что в том их возрасте представляло разницу весьма существенную, почти катастрофическую, заставлявшую держаться на расстоянии. Ну и наконец главное: в экспедиции под Ужгородом на съемках истории о незадачливом бухгалтере Горине Татьяна Георгиевна неожиданно для себя обнаружила, что находится в интересном положении. Ее мужем в то время был знаменитый копьеметатель, олимпиец, заслуженный мастер спорта, будущий крупный ученый Владимир Кузнецов.
Так что романтических отношений у Конюховой с Высоцким тогда не было и быть не могло. Проницательный критик Виталий Вульф, оценивая личность Конюховой, недаром загадочно обронил: «Доступная и недосягаемая». Но взаимная симпатия, как признает Конюхова, все же присутствовала. Привыкнув, Высоцкий не раз зазывал ее в гости, говорил, что они с ребятами после съемок собираются, поют. Как-то раз в ответ на его очередное приглашение Татьяна Георгиевна, воспитанная на классике, заявила назойливому кавалеру: «Вы знаете, Володечка, я не очень люблю блатные песни». Он, увидела актриса, сжался, как от удара…
Сам Высоцкий с юмором вспоминал, как «на второй съемочный день моей жизни… я должен был приставать к Тане Конюховой. А я был тогда молодой, еще скромный. Но это не значит, что я сейчас… Я тоже сейчас скромный очень. Это я к тому, что я раньше тоже был скромным… Я режиссеру говорю: «Я не буду, я ее так уважаю, она такая известная актриса. Как это я буду пытаться ее обнять? Может, что-нибудь я другое сделаю? Как-то все это мне…» Он говорит: «Да брось ты дурака валять… Ты — взрослый человек. Читал сценарий? Что ты, в конце концов?!» Я говорю: «Ну не могу. Ну серьезно, не лежит душа у меня. Может быть, я ей что-нибудь скажу лучше?» Мне Таня Конюхова говорит: «Да ну, перестань, Володя! Ну, смелее! Ну что ты?» Я долго отнекивался, наконец согласился. И это было очень приятно» (выступление в ЦДК Усть-Каменогорска 14 октября 1970 года. — Ю.С.).
Встречаясь тогда же со студентами Усть-Каменогорского строительно-дорожного института, скромный исполнитель роли Софрона дополнил этот рассказ некоторыми живописными деталями: «А когда я ее пытался обнять, это все видел в маленькое окошко Дима Горин. И когда остановилась машина, он… намотав предварительно кепку на кулак, должен был бить меня в челюсть. Теперь начинается самое страшное. В кино — это самый реалистический вид искусства — все должно делаться по-настоящему. Экран большой, лицо громадное — метра три величиной. И поэтому, если вы не донесете кулак до лица — сразу видно… Так вот, все делается по-настоящему и не один раз, а по много дублей подряд. Эту сцену мы снимали девять дублей подряд, потому что шел дождь, и все время у оператора был брак…»
На другом своем выступлении, уже в Киеве (24 сентября 1971), Высоцкий уточнял: «…я поиграл сначала людей, которые все время приставали к девушкам почему-то… А потом настает возмездие!.. Там нельзя обмануть, поэтому я действовал по Евангелию — подставлял другую щеку, чтобы не распухала одна сторона больше другой».
Потом судьба развела Конюхову и Высоцкого в разные-разные стороны. Лет эдак на пятнадцать. Но при мимолетных встречах они неизменно с искренней симпатией друг к другу относились, по-доброму общались.
В последний раз встретились случайно, на бегу, в 1980-м в Останкинском телецентре. При нечаянной встрече Конюхова вскрикнула: «Володечка! Он поворачивается. А я на высоких каблуках, так повыше ростом, а он мне показался таким маленьким, щупленьким, худеньким, цвет лица меня поразил, землистожелтого какого-то цвета… И в его глазах засветились вот такие огоньки, засверкали: «Моя маленькая!», и пошел так с распростертыми объятиями, мы так обнялись… а в это время меня за шиворот уже тянут: давай, Таня, опаздываем! А я к нему: Володечка, Володечка, будь счастлив, дорогой, я тебя так люблю, я тебя так люблю!» И я этими словами я убежала…»
Да, едва не упустил одну любопытную деталь. В свое время Конюхова долго и упорно отказывалась от главной женской роли в фильме «Вертикаль», которую в итоге сыграла другая несостоявшася симпатия Высоцкого — Лариса Лужина.
В 1961 году, случился молниеносный, как и многое другое в жизни Высоцкого, роман с Людмилой Абрамовой, будущей матерью двух его сыновей. История их знакомства и последующих отношений достаточно хорошо известна. Но все же позволю себе напомнить ее основные вехи.
Многоопытная Анна Давыдовна Тубеншляк, работавшая вторым режиссером ленфильмовской картины «713-й просит посадку», из Питера приехала в Москву в поисках будущих исполнителей. Просматривала картотеки на студиях, ходила по театрам. В Пушкинском обратила внимание на молодого актера: «У него было очень любопытное, неординарное лицо». Познакомились, обменялись номерами телефонов, условились о будущих пробах. Хотя тогдашний мэтр кино и театра Борис Чирков довольно скептически отнесся к ее выбору: смотри, Аня, натерпишься с ним, хотя парень и одаренный[88].
Но Анна Давыдовна была упряма и все же отстояла свой выбор. Не подвела — летом Высоцкий был вызван на пробы в Питер. А осенью — на съемки. Такое событие, естественно, друзья отметили дома у Гарика Кохановского. Аркадий Свидерский добыл для Володи денег на поездку. После застолья приятели отправились на Ленинградский вокзал провожать Володю в киноэкспедицию. На вокзале Михаил Туманишвили в окне вагона заметил красивую молодую женщину. Толкнул локтем приятеля: смотри! Стоявшая рядом Тубеншляк сообщила ребятам, что это тоже актриса, Люся Абрамова, будет сниматься в этом же фильме вместо отказавшейся от роли Нинели Мышковой. Миша взял да и ляпнул в шутку: «Ты смотри, Володя, чтобы эту девочку из Ленинграда обязательно привез!»
Впрочем, Люся, девушка гордая и независимая, к знакам внимания давно привыкшая, не заинтересовалась подвыпившей компанией. И в своих позднейших воспоминаниях зафиксировала: «Если верить тому, что Володя видел меня на вокзале в Москве и запомнил, — он-то знал… А я не знала»[89].
Как рассказывал Свидерский, дальнейшие события на вокзале развивались по стандартному сценарию. Кохановский рванул в вокзальный буфет за «посошком». Пока гонец отсутствовал, в купе травили анкедоты, появилась гитара. А Кохановский все задерживался неведомо где все дольше. Аркадий выглянул в коридор, вышел в тамбур, и тут проводница его «успокоила»: «Милок, да мы уж полчаса как едем…»