— Ты за кого меня принимаешь?
Закрадываются подозрения, что Кан Тэхёну лучше не знать, за кого его принимают в этом доме.
— Тогда я спать, — Шиву решает всё же не раскрывать все карты разом. — Ванна — первая дверь по коридору. Чистое полотенце я оставлю на унитазе.
На этом они расходятся каждый по своим делам. Но прежде, чем завернуть за угол, Шиву ещё раз смотрит на Кан Тэхёна, уже поспешно стягивающего с себя перепачканные брюки. Жалко дурака, но он ведь нагадил в душу младшей сестрёнке Мин Шиву. А сестрёнка, в свою очередь, гадила в уши Шиву, жалуясь на этого кретина. Вот круг и замкнулся, и Шиву взял на себя смелость раскрутить эту рулетку, рассчитывая сорвать настоящий куш сладостной мести — двоих зайцем одним ударом.
Глава 7. Сокровенные тайны
Чёртов будильник. Звуки живой природы кажутся настоящей перестрелкой цикад, прицельно точно атакующих барабанные перепонки. Всё тело ломит, а мышцы будто скованы оковами. И Тэджи нужно ещё несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит.
Одеяло коконом блокирует конечности, не позволяя пошевелиться. А будильник с каждой секундой разрывается всё громче и громче, вбивая сваи прямо в черепную коробку. За стенкой слышится голос брата, и Джи уже знает, что он злится — тоже проснулся. Но оперативно среагировать вовсе не получается, и Тэджи катается по кровати из стороны в сторону, пытаясь освободить хотя бы одну руку.
— Я поняла, подожди секунду! — кричит она, когда Шиву вот-вот пробьёт стену кулаком.
Резкий рывок, и Джи свободна — летит на пол с жутким грохотом, больно ударяясь коленкой. Трель цикад наконец-то замолкает, а Джи так и сидит на полу, потирая ушибленное место.
Как она добралась до дома? Последнее воспоминание — дорожка разноцветных шотов, которую они с Хёком залпом пили на скорость. Кто в итоге остался победителем, помнится с трудом, а дальше, просто белый лист.
На тумбочке рядом с кроватью стоит стакан воды и лежит пластинка таблеток — Шиву точно лучший брат на свете. Наверное, это он забрал её из клуба и привёз домой, ведь Хумин и Минхёк тоже не на шутку разгулялись. Интересно, как они добрались до дома?
Встать с пола всё же приходится. И пока таблетки не подействовали, Джи ощущает на себе все прелести дикого похмелья. Из зеркала на неё смотрит лохматая панда, с размазанной по всему лицу тушью, а значит, умывалась она явно не сама. Шиву понятия не имеет о существовании мицеллярной воды и гидрофильного масла. Переодевалась тоже не самостоятельно, потому что эту дурацкую пижаму она давно уже не носит, тем более наизнанку. А её собственные вещи валяются бесхозной кучей на полу возле шкафа, как будто ждут, что Джи отсортирует их — что-то в шкаф, что-то в стирку. Но ощущение, что всё тут пригодно только для помойки.
По Джи вчера грузовик проехал? Почему всё такое грязное? Под всей этой грудой лежит любимая сумочка, которая выглядит ничуть не лучше.
Документы и телефон на месте. А вот исходящих вызовов со вчерашнего вечера нет. Как тогда Шиву узнал, где она? Наверное, Хумин сам позвонил и попросил её забрать.
Да как Тэджи вообще умудрилась так напиться? Какое позорище. Остаётся надеяться, что остальные напились не меньше, поэтому сегодня на работе никто об этом и не вспомнит.
— И вот как я, такая «красавица», сегодня с тобой встречусь? — с досадой смотрит на один из плакатов Ким Джинсо на стене, грустно вздыхая. — Какой позор.
Планёрка по расписанию в девять утра — изверги. Даже сегодняшний день не исключение. И Джи ничего не остаётся делать, как плестись в ванную комнату, лелея мысль, что как бы она не чувствовала себя отвратительно, на работе её будет ждать Ким Джинсо.
И в этот миг всё начинает казаться таким радужным, что Джи и вовсе забывает, что не только обожаемый Джинсо обитает на съёмочной площадке. Кан Тэхён тоже неотъемлемая часть их коллектива. Но сейчас он не сидит за соседним столом в офисе и не бормочет о том, какая Тэджи бездельница. Он стоит на пороге её ванной комнаты, растирая полотенцем мокрые волосы.
Джи даже не сразу понимает, что это вовсе не её похмельные бредни. А вот Тэхён реагирует практически моментально. Едва встречаются их взгляды, как он тут же отступает назад, захлопывая дверь в ванную.
— Эй! — восклицает Джи, но вместо ответа слышится лишь щелчок щеколды. — Открывай! — колотит в дверь, параллельно дёргая ручку. — Это моя ванна! Это мои пижамные штаны! — но в ответ лишь тишина и никаких признаков жизни. — Какого чёрта происходит? Выходи! — не унимается она, требуя от Кан Тэхёна выйти и объясниться.
— Хватит орать, — хрипит сонно Шиву, и Джи оборачивается:
— Там… — вертит головой, глядя то на брата, то на дверь. — Там…
— Знаю, — равнодушно пожимает плечами Шиву, окидывая взглядом сестру.
Джи готова поклясться — только что уголок его губ дёрнулся вверх в злорадной ухмылке.
— Как он оказался у нас дома в моих любимых штанах? — громким шёпотом шипит Джи, будто боясь, что Тэхён их услышит.
— Не помнишь, как вчера добралась до дома?
— Ну-у, — задумывается она, озвучивая самую логичную, по её мнению, теорию: — Хумин позвонил тебе и попросил забрать меня из клуба, — и пока она произносит это вслух, осознание медленно накрывает — никакой Хумин ему не звони.
— Тэхён привёз тебя ночью, и в знак благодарности ты заблевала ему штаны, — проясняет Шиву, беспечно потягиваясь.
— Я что?
И это всё могло сойти за отличный розыгрыш, если бы щелчок замка на двери не напомнил о реальности происходящего:
— Пить меньше надо, — хрипит Кан Тэхён, обходя Джи и уверенно следуя в гостиную, будто он тут уже не в первый раз.
А Джи так и стоит, глядя ему в след и слыша, как в глубине квартиры включается телевизор.
— На работу не опоздай, — Шиву щёлкает пальцами перед её лицом, приводя в сознание. — Он больше подвозить тебя не будет.
— И как тебе моя сестра? — Шиву подпирает кулаками подбородок, с интересом наблюдая, как Кан Тэхён на их кухне ест рамён.
Это же настоящий представитель вымирающего вида — мужчина, к которому неравнодушна Мин Тэджи.
Такую редкую особь нельзя спугнуть. И Шиву проявляет предельную деликатность, стараясь подобраться к редкому экземпляру поближе.
Ненавидеть кого-то всегда проще, чем любить. Но чувство это, не менее сильное. Такое же всепоглощающее и сбивающее с толку. А главное — взаимное, ведь Кан Тэхён прямо сейчас давится отстрой лапшой, кашляя как туберкулёзник:
— В каком смысле? — уточняет он, сделав несколько больших глотков воды.
— В смысле, как тебе с ней работать? Сильно ли достаёт? Ругаетесь на почве творческих разногласий или ладите?
На несколько секунд Тэхён затихает, задумываясь над ответом, а Шиву и так знает, что услышит враньё:
— Да вроде ладим, — обыденно отвечает Тэхён, возвращаясь к поеданию рамёна.
Забавно, он не хочет говорить правду, потому что Шиву брат его врага или…
— Ты чего не спишь? — в комнату входит Джи, и весь план по допросу Кан Тэхёна провален. — Тебя обычно не добудишься, а тут подорвался ни свет ни заря.
— Твой будильник на весь дом верещал, — закатывает глаза Шиву, а Джи идёт к холодильнику за холодной водой. — Вот пришлось проснуться.
Раз сегодня у всех утро начинается со лжи, то почему Шиву не может поддержать этот марафон? Он что, совсем дурак, пропускать такое зрелище? Когда ещё Кан Тэхён может очутиться у них дома? Очевидно же, что никогда. Особенно, после того как Тэджи наблевала ему на штаны.
— Тебе не повредит, — усмехается Джи, делая глоток воды из бутылки.
— Сушняк? — причмокивает Тэхён, только что допив бульон из-под рамёна.
— Ты о себе? — тут же перехватывает Джи, и Шиву практически гордость за сестру берёт. Сразу становится спокойно на душе — она себя в обиду не даст.
Но Тэхён никак не реагирует на этот выпад, молча вставая из-за стола и собираясь убрать посуду в мойку.
— О, не беспокойся! — останавливает его Шиву. — Тэджи уберёт.
— С чего это? — не понимает она, отставляя в сторону бутылку и скрещивая руки под грудью.
— А с того, что он тебя сегодня ночью пьяную с другого конца города тащил, — напоминает Шиву, оборачиваясь на сестру.
Ей и хочется возразить, но что? Похоже, что на этот раз она и правда стала должницей Кан Тэхёна. Поэтому спорить даже не пытается, но закатывает глаза, едва слышно цокая языком.
— Где я могу переодеться? — Тэхён совсем не обращает на Джи внимание, обращаясь только к Шиву.
— Ванна пока свободна, дорогу ты знаешь.
И пока Кан Тэхён забирает с дивана свой постиранный костюм и выходит из гостиной, Джи будто пытается испепелить его взглядом, словно так никто никогда не узнает о её ночном позоре.
— Нафига ты ему рамён приготовил? — шипит она, как только Тэхён выходит из комнаты.
— Он спросил, можно ли ему что-то съесть. Я предложил вчерашние острые ножки, либо рамён, — вполголоса отвечает Шиву, не желая, чтобы их диалог был услышан посторонними — стены в этой квартире не такие уж толстые. — Он сказал, что не любит острое и приготовит рамён, если я дам ему всё необходимое.
— А ты что?
— Я дал ему кастрюлю.
— Почему он домой сразу не поехал? — негодует Тэджи.
— Тэ-Тэ, — серьёзно произносит Шиву, отрезвляя. Так Тэджи называли в детстве, а сейчас Шиву использует это прозвище в случаях, когда Джи ведёт себя по-детски. — Тебя стошнило прямо на его брюки на пороге нашей квартиры. Мне нужно был выставить его за дверь? Я вообще удивился, что он тебя по дороге нигде не оставил. Потому что пока я тебя переодевал, ты продолжала бормотать об ужасном Кан Тэхёне и лупить меня, думая, что это он.
Джи закусывает губу — стыдно. Сильно же она перестрессовала, раз потеряла контроль. Винить её в этом сложно, ведь в последние недели ей и правда было непросто. Но Шиву уверен, что это лишь пойдёт ей на пользу — его сестрёнка со всем обязательно справится.